Дрешер Ю.Н., Атланова Т.А. Изучение информационных потребностей и информационного поведения специалистов в структуре деятельности по обеспечению комфортной информационной среды

ОБЗОРЫ. РЕЦЕНЗИИ

УДК 025:65.011.56

Литвинова Н.Н.

Еще раз об электронном документе.
(Размышления по поводу монографии Т.В. Майстрович "Электронный документ как объект библиотечного дела")

Актуальность проблемы, которой посвящена монография Т.В. Майстрович "Электронный документ как объект библиотечного дела" (М.: Пашков дом, 2004) не вызывает сомнений. В современной ситуации, когда библиотеки активно занимаются новой для них деятельностью, связанной с использованием компьютерных технологий, очень важно показать, как она вписывается в традиционную библиотечную парадигму и в чем ее принципиальная новизна.

Автор поставила своей целью решить эту задачу применительно к электронному документу (ЭД). В "Заключении" она констатирует: "...исследование показало, что электронный документ обладает всеми параметрами, позволяющими рассматривать его в качестве объекта библиотечной деятельности, принимая во внимание и его специфические особенности" [с. 205]. Мне же представляется, что если первая часть задачи решена достаточно убедительно, то вторая, а именно учет специфики ЭД, принесена в жертву стремлению уподобить эти документы традиционным печатным.

Электронный документ определяется как технотронный документ, функционирующий в компьютерной среде [с. 40]. Против этого возражений нет, однако хотелось бы уточнить, как понимается компьютерная среда. Как видно из пояснений, она понимается прежде всего как совокупность технических средств, т. е. компьютера и его периферийных устройств: "... компьютерные технологии подразумевают наличие программного обеспечения, которое можно вынести за границы понятия документ на том основании, что оно не предназначается для участия в коммуникационном процессе, а является по сути средством производства, позволяющЕм функционировать электронным документам" [с. 43] (орфография автора. - Н.Л.) На мой взгляд, это неверно.

Говоря об ЭД, очень важно учитывать роль, которую играет в его бытовании не только техническое средство - компьютер, но и программная среда, в которую погружен документ. Простейший пример: пользователь читает на своем компьютере документ, подготовленный в программном продукте Word в формате doc, с помощью программы "Блокнот". Документ, скорее всего, предстанет в виде, пригодном для восприятия человеком, но все особенности структурирования, форматирования и другие будут утрачены. Важные отличия в представлении документа обусловлены исключительно программным обеспечением. Изменение в форматировании может повлечь за собой неадекватное восприятие смысла, заложенного в документ автором. Ведь используя курсив, жирный шрифт и другие средства форматирования, он стремился придать отдельным элементам текста дополнительное значение, которое обычно передается так называемыми просодическими элементами естественного языка: интонацией, логическим ударением и т.п. А если пользователь сохранит этот документ в формате txt, то как он будет соотноситься с исходным?

Эти вопросы очень важны как для теоретического осмысления специфики электронных документов, так и для библиотечной практики. Каталогизаторы, например, должны находить ответы на них для того, чтобы понять, для каких ЭД нужно создавать отдельные библиографические записи, а для каких - отражать их особенности в специальных полях одной записи. Размышления над этими проблемами (для документов вообще и ЭД в частности) вылились в глубокую проработку теоретических основ международных правил каталогизации и в предложения по использованию соответствующей терминологии для разных ипостасей объекта: произведение, выражение, воплощение, физическая единица. Для электронных документов решение вопроса о том, где проходит граница между разными воплощениями одного и того же интеллектуального содержания и физическими единицами, представляющими одно воплощение, еще не найдено. К сожалению, в монографии Т.В. Майстрович эти проблемы не только не решены, но и не поставлены. И это приводит к неправильной интерпретации явлений, происходящих в электронной среде.

На с. 44-45 автор выделяет две большие группы электронных документов в зависимости от способа их распространения. Для первой группы - ЭД, зафиксированных на сепаратных магнитных носителях, - предлагается использовать обобщенный термин CD-издания. Для второй группы рассматриваются словосочетания, в которых главным словом являются документы, публикации или издания, а зависимым - динамичные, онлайновые, сетевые, Интернет, интерактивные. Все эти словосочетания считаются синонимичными, а в качестве основного представителя класса синонимов предлагается термин интерактивные документы/издания. Этот выбор вызывает недоумение. Прилагательное интерактивный подразумевает взаимодействие с документом, его настройку под нужды пользователя. Среди сетевых документов таковые имеются, но отнюдь не все.

Причины отождествления автором понятий сетевые документы и интерактивные документы проясняются на с. 48: "Важнейшей чертой интерактивного электронного документа является возможность вмешательства пользователя в его текст и структуру, производить по своему усмотрению перекомпоновку материала и делать добавления" (синтаксис автора. - Н.Л.). Но тут недоумение сменяется активным протестом. Хочется спросить автора: "А Вы пробовали изменить текст документа, размещенного в Интернете? Например, на сайте OCLC". Конечно, есть пользователи, которым удается это сделать. Их называют хакерами, их действия - "атаками" или "взломами"; совершая эти действия, хакеры пользуются не "важнейшей чертой интерактивного электронного документа", а особыми изощренными методами, абсолютно противозаконными.

Ясно, что Т.В. Майстрович имела в виду нечто другое. Обычный пользователь действительно может легко использовать текст сетевого документа (если он не защищен специальными средствами) и совершать описанные преобразования. Но для этого ему необходимо получить на свой компьютер копию документа. Только с ней он сможет производить различные манипуляции.

Недооценка роли программной среды в бытовании ЭД приводит автора еще к одной серьезной ошибке: отказу от признания в качестве самостоятельных объектов комплектования электронных библиотек ЭД, которые в печатных документах традиционно входили как части в другие документы: выпуски журналов, сборники и т.п. Т.В. Майстрович отвергает возможность включения в Национальную электронную библиотеку (НЭБ) статей из журналов, газет, сборников и настаивает на том, что "...объектами НЭБ должны выступать целостные издания - книги, журналы, газеты и т.п." (с. 162). Основание: "...включение в любой фонд разноуровневых объектов нарушает его важнейшие системные свойства". Но какого фонда? Традиционного фонда печатных документов. Нельзя механически уподоблять ему фонд электронных документов. В электронной среде ситуация иная.

Обратимся к представлениям автора об истории создания электронных изданий (с. 49). Выделяются четыре периода: первый - до начала 1980-х гг., когда компьютер использовался для подготовки традиционных публикаций; второй характеризуется преобладанием изданий на оптических компакт-дисках; третий (с середины 1990-х гг.) называется "периодом вторичного опубликования документов" в Интернете, где размещаются "копии печатных изданий"; на четвертом этапе "усиливается тенденция размещения в Интернете электронных изданий без наличия их печатной формы".

Принципиальная ошибка кроется в оценке содержания третьего этапа. В середине 1990-х гг. в Интернете началось активное опубликование не копий печатных изданий, а электронных документов, которые раньше не использовались после завершения подготовки печатного издания, а в тот период обрели самостоятельную жизнь в Сети. При этом отдельные статьи оставались отдельными объектами, а их принадлежность, например, одному выпуску журнала фиксировалась не физическим следованием друг за другом, как в печатных журналах, а наличием в библиографических записях одного и того же номера выпуска в соответствующем поле.

Благодаря этому все статьи одного выпуска можно объединить при поиске. Но результат поиска, как правило, представляет собой не один документ, где статьи следуют одна за другой, а совокупность отдельных документов, соответствующих отдельным статьям. Для оформления такой выдачи как единого документа требуются специальные программные средства, которые разрабатывают лишь некоторые издатели в качестве дополнительного сервиса для пользователей, желающих работать с единым документом. Но и в этом случае такой документ не совпадает по форме с печатным изданием и тем более не является его копией.

Описанная ситуация доминирует в современной практике издателей журналов. Это, конечно, не исключает присутствия в Интернете оцифрованных журналов, в особенности за периоды, предшествующие распространению электронных публикаций. Только для них и можно говорить о "вторичном опубликовании".

Обретению статьями самостоятельности в электронной среде стоит только порадоваться. Ведь объединение их в печатные издания диктовалось в основном экономическими соображениями: печатать статьи в качестве отдельных изданий было бы нерентабельно. Но ценность статей как воплощений отдельных произведений всегда осознавалась как в издательском мире (некоторые статьи публиковались в форме препринтов), так и в библиотечно-информационном.

Библиотеки всегда стремились облегчить поиск отдельных статей, описывая их хотя бы выборочно сначала в картотеках, затем - в специализированных базах данных. Информационные же органы последовательно решали задачи аналитического описания. И вот теперь, когда благодаря новым технологиям решение этих задач существенно облегчилось, неужели мы откажемся от включения статей в электронные библиотеки только потому, что это не соответствует традициям, сложившимся в практике подготовки печатных изданий?

К сожалению, в разделах монографии, посвященных электронным библиотекам, явно доминирует представление о большинстве их объектов как об оцифрованных копиях печатных документов. И это не позволяет автору в полной мере учесть и проанализировать то новое, что возникает при работе с документами, "рожденными электронными", которые Т.В. Майстрович называет документами электронного происхождения. Думается, что с этим связано и нежелание принять термин электронный ресурс, использование которого, по мнению автора, "не только не облегчает нам понимания сущности электронного документа, но, напротив, вносит дополнительные сложности" [с. 42].

Не могу согласиться с этим утверждением. Термин электронный ресурс (electronic resource) получил широкое распространение в среде специалистов как за рубежом, так и в России. Разумеется, широкое распространение само по себе не является достаточным основанием для принятия термина. Возможно, его появление, как нередко бывает, связано с не выраженным явно ощущением, что мы имеем дело с каким-то новым явлением, для именования которого не подходят существующие термины.

Иногда случается, что в процессе осмысления нового явления профессиональное сообщество приходит к выводу, что его можно называть существующим термином, возможно, несколько скорректировав его определение. В этом случае начинается "борьба" с поспешно введенным новым термином: анализ его содержания, пересечения со значениями устоявшихся терминов, доводы в пользу отказа от него.

Посмотрим, можно ли отказаться от термина электронный ресурс, рассматривая его как неудачный синоним термина электронный документ. Убеждена, что это не так. Электронный ресурс возник как обобщающий термин и продолжает развиваться как таковой. Сначала достигнуто соглашение о том, что его можно употреблять не только по отношению к разнообразным документам, но и к их коллекциям. Затем его содержание расширилось и включило в себя компьютерные программы. Наконец сделан еще один важный шаг в расширении толкования этого термина: в него включены так называемые сервисы, т. е. продукты, в которых программное обеспечение работает на базе некоторого набора исходных документов, формируя из него множество других документов. Странно, что это расширение толкования редко учитывается российскими специалистами при анализе понятия электронный ресурс. Оно предложено еще в середине 1990-х гг. в документах консорциума World Wide Web (W3).

Мне представляется, что включение этого компонента в понятие электронный ресурс (наряду с компьютерными программами) ярче всего свидетельствует о том, что оно не эквивалентно понятию электронный документ. Современный информационно насыщенный сайт, особенно если он использует базы данных, помимо "готовых" документов (страниц) включает в себя множество других, которые формируются "на лету" программами, являющимися неотъемлемой составляющей такого ресурса. Типичный (и привычный) пример - сайт библиотеки с возможностью поиска в электронном каталоге. Если искать аналогии, то это - такое сложное явление, как язык, в котором всегда наличествует набор исходных элементов (словарь) и правила их комбинирования (грамматика). Понятие документ даже в самом расширительном толковании так не интерпретируется.

Электронные ресурсы стремительно развиваются. Нет сомнений, что это развитие приведет к возникновению новых явлений, которые потребуется включить в содержание понятия. И конечно, это гораздо проще сделать для нового термина, изначально ассоциирующегося с новыми технологиями.

Будучи специалистом, много лет занимающимся преимущественно электронными ресурсами, я уделила основное внимание тому, как в монографии рассматриваются именно эти ресурсы. Наверное, многим библиотекарям, которые только начинают осваивать работу с ними, работа Т.В. Майстрович будет полезна в плане проведения аналогий с привычными библиотечными реалиями. Однако у меня есть опасения, что некоторые положения монографии могут дезориентировать библиотекарей, убеждая их в том, что специфика и новизна электронных ресурсов преувеличена. Этими опасениями я и поделилась.