УДК 02
Столяров Ю.Н.
МГУКИ
Разъяснения
даны. Вопросы остались
Прочитал я разъяснения В.В.
Добровольского и наконец-то устыдился. Вот
уже второй раз за последнее время вместо
поиска научной истины обиженные авторы
уводят дискуссию в сторону, обсуждая
главным образом мои личностные качества, а
мне все горюшка мало.
Сколько можно терпеть? Что мы
все о деле, да о деле. Давно пора спеть
старую песню о главном, т.е. обо… мне. Ну
правильно, плохой я. Плохой председатель
секции, никудышный докладчик (переусердствовал
с числом собственных докладов), а как
теоретик – так просто срам. Вы ведь в этом
хотели убедить читателей, Владимир
Владимирович? Примите же покаяние из первых
рук. И пойдем дальше.
А дальше опять про то, как надо
жить по В.В. Добровольскому: уж если кому
критиковать невтерпеж, то критикуй самого
себя («Думаю, критикам следует разобраться
прежде всего с собственными делами»). Бери
пример с соседей («Книговеды этих вопросов
не поднимают, разумно полагая, что в чужой
учебной епархии разберутся без них».) И все
будут довольны: и вновь погрузившиеся в
нирвану соседи, и самокритик,
удовлетворивший свой полемический азарт.
Лично я готов
заниматься самобичеванием и дальше.
Собственноручно приковал бы себя к
позорному столбу на городской площади
напротив ратуши, если бы это помогло найти
ответы на животрепещущие вопросы теории и
преподавания. Такие ответы, которые
устроили бы и В.В. Добровольского, и меня, а
главное, способствовали бы повышению
качества библиотечного образования. Увы!
Маловероятно, что посредством гражданской
казни можно решить подобные вопросы. Волей-неволей
приходится искать ответы принятыми в науке
методами.
Как же выглядит позиция В.В.
Добровольского в его собственном изложении?
Частично она заслуживает
уважения как научная точка зрения,
достойная принятия или по крайней мере
доброжелательного коллегиального
обсуждения. Цитирую: «Книга – документ, но
только в определенной системе отношений.
Это повторено несколько раз»; «Книговедение
и документоведение (документология) –
науки перекрещивающиеся». Но науки.
Запомним. «Термин документ вполне уместен как
обобщающая лексическая единица, чтобы
избежать длинного перечисления: книга,
журнал, газета, листовка, буклет и т.д.»; «…документ
(и документоведение) – состоявшийся
феномен современного общества…»; «Общая
теория документа развивается в целом ряде
научных дисциплин…»
Вы, дорогие читатели, извините
за подборку цитат: еще один мой недостаток
состоит в том, что, когда есть возможность, я
привык цитировать оппонентов дословно,
чтобы обвинений в «блестящем выполнении
приема подмены понятия» было возможно
меньше и - более того – чтобы была видна
беспочвенность таких (и подобных) обвинений.
Процитированные высказывания В.В.
Добровольского – это, так сказать, одна
сторона медали. С этой стороны вытекает со
всей очевидностью, что книговедение есть
частный случай документологии, - «но
только в определенной системе отношений». В
какой же именно, хотелось бы знать. Если «термин
документ вполне
уместен как обобщающая лексическая единица»,
то отсюда и следует, что студентов надо
обучать именно документологии, а не просто
книговедению + журналоведению +
газетоведению + листовковедению +
буклетоведению + и т.д. Впрочем, будущих
библиотекарей сегодня обучают далеко не
всему и из этих-то «ведений», хотя дело они
будут иметь и с журналами, и с газетами, и с
листовками, и с буклетами, и с громадным
множеством других видов документов, о
которых им надо иметь целостное, системное
представление. Во всяком случае, я так
полагаю и хотел бы услышать возражения по
существу.
«Однако в конкретных
исследованиях, - оговаривается В.В.
Добровольский, - следует оперировать
конкретными понятиями». Оно и естественно,
кто же с этим спорит. Если речь идет о таком
виде документа, как книга (для библиотекаря
главном, но не единственном), то следует
оперировать книговедческими понятиями. А
если речь о таком виде, как марка, то следует
оперировать понятиями филателистическими.
В других случаях – понятиями
бонистическими, сфрагистическими,
геральдическими и т.д. (по длинному ряду
видов документов). Что «в конкретных
исследованиях надо оперировать
конкретными понятиями» - это азбучная
истина, и в отношении к ней мы с В.В.
Добровольским полные единомышленники.
Продолжу, однако, его мысль своими словами:
а в абстрактных, обобщающих исследованиях
следует оперировать абстрактными,
обобщающими понятиями. Разве не так? Тогда
как? Обобщающей лексической единицей в
нашей сфере, по признанию В.В.
Добровольского, является понятие документ.
Какие же у него возражения против этого
понятия и науки о документе, т. е.
документологии? Против ее преподавания
студентам, которым, повторюсь, придется на
практике иметь дело не только с книгой?
Возражения есть. Оцените: «Теоретические
построения документологии… имеют очень
немного значения для книговедения… Войти в
состав науки, которая в принципе ничего не
может дать книговедению – что может быть
ненаучнее?… Закономерно возникает вопрос:
а что это за наука – документология?.. Такой
науки нет… Пока документология – плод
научного воображения, мираж…». Это уже
другая сторона медали. Прямо
противоположная первой.
Следовательно, с одной стороны,
наличие документологии признается, она
рассматривается как синоним
документоведения. Признается, что «книговедение
и документоведение (документология) -
науки перекрещивающиеся». Тут бы и раскрыть,
как автору видится область пересечения, т. е.
совпадения предметов.
Но, с другой стороны, вдруг
выясняется, что «у них различные объект и
предмет». Вот те раз! Объект и предмет
различны (чем же?), а науки все же «перекрещиваются».
Через несколько строк оказывается, что
теоретические построения документологии (все
еще пока что науки) имеют значение для
книговедения, хотя и небольшое (какое
именно, однако?), а еще двумя-тремя строками
ниже следует окончательный вердикт: такой
науки вовсе нет. Есть плод научного
воображения, мираж… Одновременно В.В.
Добровольский уверяет: «Я не знаю ни одного
выступления книговедов против
документоведения как науки. Развивайтесь
на здоровье».
Если и дальше вести дискуссию в
таком ключе, то она и впрямь лишится своего
предмета по причине отсутствия у моего
благожелательного критика элементарной
последовательности рассуждений. Решайте
сами, дорогие читатели, кто из нас
выхолащивает обсуждение этого
стратегического вопроса образовательной
политики. Теперь у вас есть возможность
сравнить мой прошлогодний обзор с
признаниями первоисточника и вынести
собственное умозаключение: чьи
теоретические представления приводят к «грустным
результатам» и действительно ли дискуссия
лишена предмета и закончилась.
Я же замечу попутно, что по общей
теории документа недавно выпустила учебник
(уже пятым изданием) Харьковская
государственная академия культуры, учебное
пособие - Краснодарский государственный
университет культуры и искусств. За то
время, пока В.В. Добровольский в очередной
раз хоронил документологию, Академия
переподготовки работников искусства,
культуры и туризма издала методические
материалы для слушателей по курсу «Документология»
(2002). В 2003 г. еще одно пособие выпустил
библиотечно-информационный факультет
СПбГУКИ.
Сказать ли на ушко? Их решение
разрабатывать общую теорию документа было
мною буквально «продавлено», прямо-таки изо
всех сил. Единственно и исключительно мною.
Они артачились, упирались, даже плакали. Но
я-таки вынудил написать учебники, пособия и
программы по документологии и киевлян, и
ровенчан, и харьковчан, и даже пермяков и
петербуржцев.
Чтобы вы знали: ведь это я
вдохновил челябинцев назвать бывший
библиотечный факультет факультетом
документальных коммуникаций. В Киргизии
мне, правда, пришлось ограничиться всего
лишь кафедрой. «Беспардонно протаскивая
документологию», я «продавил», чтобы на
Отделении библиотековедения и
библиографоведения Бишкекского
гуманитарного университета ведущую
кафедру назвали кафедрой социальной
коммуникации и документологии. Из
документа почти везде я сделал «фетиш,
каленым железом выжигая при этом
инакомыслие». На Западе передо мною
содрогнулись, вспомнив времена инквизиции,
а Восток еще лучше знает, что такое
изощренные пытки, так что там тоже передо
мною все пали ниц. Я и у нас в центре в
книговедческое гнездо хотел подложить
документологического птенца, да В.В.
Добровольский вовремя схватил меня за руку.
Кстати: а где же на этом фоне тем временем
затерялось новое веское научное слово
кафедры книговедения МГУКИ как головного
вуза? Если для нее "по большому счету
данная дискуссия вообще не имеет научного
смысла", давайте продолжим дискуссию без
участия этой кафедры.
|
