ОБЗОРЫ. РЕЦЕНЗИИ
УДК 02
Столяров Ю.Н.
Актуальное прошлое. К выходу избранных трудов лидера
библиотековедения Анатолия Николаевича Ванеева
"В этот сборник включена лишь
малая часть того, что написано автором по проблемам теории и практики
библиотечного дела за пятьдесят лет его научной и педагогической деятельности в
области библиотековедения", - так начинается сборник избранных трудов А.Н.
Ванеева "Библиотечное дело. Теория. Методика. Практика" (СПб.: Профессия,
2004. - 367 с.).
Действительно, по количеству названий в сборник вошла едва
одна десятая часть научных публикаций А.Н. Ванеева. Здесь отражены только
статьи, а ведь перу автора принадлежат еще десятки монографий, учебных пособий,
глав в учебниках и т.д. К этому добавляются почти тридцать докторских и
кандидатских диссертаций его учеников, посвященных международному,
страноведческому, региональному библиотековедению. Многие диссертанты -
достойные продолжатели дела руководителя научной школы, известные и авторитетные
специалисты. Среди них особенно выделяются Ю.Б. Авраева, С.А. Басов, Б.Ф.
Володин, Ю.Н. Дрешер, В.А. Ермакова, З.В. Руссак, В.Р. Фирсов.
В совокупности всё это характеризует масштабность вклада А.Н.
Ванеева в библиотековедение, библиотечную методику и практику.
О круге научных интересов
автора свидетельствуют разделы сборника: теория и история библиотековедения;
библиотека как социальный институт, её назначение и функции; методология и
методика изучения библиотечной практики; методика обслуживания читателей;
проблемы управления в библиотеках;
методическое обеспечение библиотечной деятельности. Как видим, в поле его зрения
находятся вопросы библиотечной теории, методики и практики. По каждому из этих
аспектов ученым внесен заметный и оригинальный вклад.
В наибольшей мере А.Н. Ванеев известен как историограф
библиотековедения, методолог, специалист по фундаментальным
общебиблиотековедческим проблемам. Остался он верен и своему первому
научно-практическому направлению - методической работе библиотек. Заметна также
его любовь к освещению деятельности
персоналий, среди которых и звезды на библиотечном небосклоне, и лица, ставшие
известными на всю страну главным образом благодаря стараниям Анатолия
Николаевича. Памятны его рецензии на многие библиотековедческие монографии,
статьи, учебные и практические пособия.
Словом, за полвека работы в науке А.Н. Ванеев сделал очень
много. И его научный энтузиазм по-прежнему мощен: в 2003 г. опубликованы 10
научных трудов, в том числе монография "Развитие библиотековедческой мысли в
России (XI - начало XX в.)",
охватывающая обширнейший период нашей отраслевой истории (М.: Пашков дом, 2003.
- 304 с.). Такая научная активность свойственна ему в течение двух последних
десятилетий.
На мой взгляд, главное, что характеризует многогранную,
весьма активную и плодотворную творческую деятельность А.Н. Ванеева, - это его
исключительная добросовестность как ученого и очень доброжелательное отношение к
тем, кого он неизбежно вынужден критиковать, отстаивая собственные научные
взгляды. Говорю это как, пожалуй (судя по числу обращений А.Н. Ванеева к моим
публикациям), самый критикуемый из всех научных оппонентов А.Н. Ванеева.
Дискутировать с ним - творческое удовольствие, потому что имеешь дело с
человеком умным, широко эрудированным, неамбициозным, добросовестным,
озабоченным единственно тем же, чем и я сам, - поиском объективной истины. Я рад
возможности печатно высказать свое исключительно уважительное отношение ко всему
научному творчеству А.Н. Ванеева и к нему самому как глубоко порядочному и
широко, разносторонне мыслящему библиотековеду.
Обширность и глубина его научного вклада сильно затрудняет
возможность оценить не только каждую включенную в сборник статью, но даже каждый
раздел. Вместо этого, немного отступив от жанра классической рецензии, освещу
(возможно, не в первый раз) свое отношение к отдельным крупным
библиотековедческим проблемам, в понимании которых мы с А.Н. Ванеевым
расходимся.
Прежде, однако, замечу, что никогда мне не приходила в
голову классификация А.В. Соколова (правомерная сама по себе), по которой
получается, что мои дискуссии с кем бы то ни было вписываются в проблему "отцов
и детей". С социокультурной точки зрения этот феномен, наверное, имеет место -
А.В. Соколов, как всегда, сумел увидеть весьма оригинальный аспект проблемы
взаимоотношений ученых разных поколений. Что же до меня, то, участвуя в
различных научных полемиках, я отвлекаюсь от возраста участника дискуссий или
других привходящих обстоятельств, руководствуясь только одним и единственным
критерием - насколько истинно (на мой, разумеется, взгляд) то или иное суждение
или утверждение.
А.Н. Ванеев включил в сборник "материалы, которые не
потеряли своего теоретического и практического значения и могут представлять
интерес для библиотечных специалистов и сегодня" (с. 8). Поэтому позволю себе
прокомментировать отдельные позиции автора, представляющие наибольшую важность
для современного библиотековедения.
Слишком оптимистичным видится
вывод, будто "с достаточной полнотой и научной обоснованностью был сформулирован
объект библиотековедения, включающий три взаимосвязанных элемента: книга -
библиотека - читатель..." (с. 14).
Фактически вопрос об объекте библиотековедения сохраняет актуальность,
литература прошедших с момента этого вывода 15-17 и особенно самых последних лет
об этом свидетельствует, увы, весьма впечатляюще.
"...Установлено, что предметом библиотековедения является
анализ взаимоотношений книги, библиотеки и читателя как между собой, так и с
духовной жизнью общества..." (там же). И это утверждение, по-моему,
преждевременно. Самые новые публикации по вопросу о предмете библиотековедения
свидетельствуют о выдвижении всё новых предметов, причем подчас один и тот же
автор за год-два радикально меняет свою точку зрения на предмет
библиотековедения. Удручает не столько факт переменчивости позиций, сколько их
легковесность. При появлении новых взглядов весь накопленный прежде научный
багаж, разнообразие точек зрения, а также аргументация в их защиту подчас
попросту игнорируются.
Автор "избранных трудов"
остается на прежней негативной позиции по отношению к специальному
библиотековедению, концепцию которого выдвинул и обосновал Д.Е. Шехурин (с.
18). Соглашаясь с доводами А.Н. Ванеева об уязвимости аргументации в пользу
такого библиотековедения, я полагаю саму эту идею позитивной (аргументацию
приводил в прежних публикациях, повторять не буду) и нахожу основание для
выделения в структуре библиотековедения не только общего, но и особенного, а в
рамках особенного - специального: вузовского, дефектологического, космического,
электронного, ювенального и т.д. Каждое из них изучает собственный специфический
вид библиотек, и чем глубже оно это делает, тем больше обогащает
библиотековедение в целом, отнюдь не посягая при этом на область общего
библиотековедения. Общие же научные основы библиотековедения действительно
"едины для всех библиотек" (с. 19), - в этом я с А.Н. Ванеевым полностью
солидарен.
Очень ценной для своего времени (1978 г.) была обобщающая
статья А.Н. Ванеева "О месте библиотековедения в системе наук". Она и сейчас
сохраняет научный интерес. Автор аргументированно демонстрирует беспочвенность
отнесения библиотековедения к педагогике, информатике, книговедению и иным
наукам, рассмотренным в статье. Но ответ на заглавный вопрос в статье
отсутствует. Жаль, что А.Н. Ванеев не сопроводил статьи хотя бы кратким
продолжением, в котором осветил бы динамику своих научных взглядов. А эволюция
произошла: сначала он относил библиотековедение в разряд наук общественных,
потом - гуманитарных. Ну и, к примеру, ученую степень каких же наук следует
присуждать библиотековедам? Как модернизировать классификацию научных
специальностей? Истина, как известно, конкретна, и когда от общих рассуждений
приходится переходить к практике - в данном случае к практике организации и
квалификации научной деятельности - сразу становится видна ответственность за
выдвижение тех или иных абстрактных научных постулатов.
Впервые в сборнике публикуется статья "Об объекте и
предмете библиотековедения" (1982). В ней приводятся новые аргументы в пользу
представления о том, что объектом является триада "книга-библиотека-читатель".
То, что такая триада существует, бесспорно. А вот на вопрос "какая же наука,
если не библиотековедение, призвана изучать объективно и реально существующую
систему "книга-библиотека-читатель"?" (с. 34) ответ имеется иной по сравнению с
тем, что видится идеологу этой триады. Книгу призвана изучать наука, называемая
книговедением. Читателя - читателеведение. А всю триаду, если возникнет такая
необходимость, призвана изучать наука о документальных коммуникациях.
Удел библиотековедения - изучать библиотеку во всех ее
связях и опосредствованиях. Поскольку одним из элементов библиотеки является
библиотечный фонд, библиотековедение (точнее его часть - фондоведение) призвано
изучать и книгу (вернемся на минутку в терминологию 1980-х гг.), но не в целом,
а лишь в том, что связано с ее приобретением, обработкой, размещением, хранением
в библиотеке и предоставлением читателям. Читателя библиотековедение тоже
призвано изучать, но только в тех аспектах, которые существенны для библиотеки.
Сюда входят социально-демографические характеристики реальных и потенциальных
пользователей библиотеки, их информационные потребности, читательские вкусы,
мотивы, интересы, предпочтения и т.д. Изучение же, например, "взаимодействия
читателей с информацией" (а его иные библиотековеды объявляют предметом
библиотековедения) к библиотековедению, к деятельности библиотеки имеет
отношение только в одном из аспектов - в аспекте психологии восприятия текста. И
вообще - поскольку существование библиотек без читателя лишается смысла, он, как
и книга, вписан в эту систему, находится внутри нее.
Книга и читатель не противопоставлены библиотеке, они
составляют, наряду с двумя другими элементами, ее сущность. Немыслимо
представить библиотеку без книг и без читателей - об этом много раз писалось
прежде. Конечно, и у книги, и у читателя как научных понятий есть
множество иных аспектов, находящихся вне сферы интересов библиотековедения. Вот
за его пределами они и должны изучаться. Какое содержание А.Н. Ванеев вкладывает
в понятие библиотека за вычетом книги и читателя, за
минувшие десятилетия так и остается загадкой - во всяком случае для меня.
В защиту идеи "книга - библиотека - читатель" А.Н. Ванеев
выдвигает соображение, что посредником между книгой и читателем выступает
библиотека (не библиотекарь), а библиотеку создает общество для решения своих
социальных задач (с. 44). Но по-прежнему остается неясно, как из этого
правильного постулата следует, что объектом библиотековедения является система
"книга-библиотека-читатель". Мысль о создании библиотеки обществом принять
можно, но тогда ее нужно продолжить: "...библиотеку создает общество для решения
своих социальных задач, и персонифицированным представителем общества в
библиотеке выступает библиотекарь". Впрочем, общество и состоит как раз из этих
же самых реальных и потенциальных читателей, и потому библиотекарь одновременно
с решением социальных задач призван удовлетворять информационные потребности
членов общества. Словом, куда ни кинь, все попадаешь в библиотекаря как
посредника между книгой и читателем, а не в аморфную в этом смысле библиотеку.
В статье "Об объекте библиотековедения и методической
работе" (1992) содержится чрезвычайно важная мысль - о том, что "между двумя
основными представлениями об объекте библиотековедения (библиотека как система и
коммуникативная система "книга - библиотека - читатель") не существует
противоречия, они не являются взаимоисключающими. В ряде публикаций 1983-1988
гг. отмечается, что библиотека как система из четырех взаимосвязанных элементов
характеризуется своей цельностью и в таком качестве является важным и
неотъемлемым элементом коммуникативной системы "книга - библиотека - читатель",
т.е. эти две точки зрения не противоречат, а дополняют друг друга (с. 51).
Признание четырехэлементной модели библиотеки одним из самых
авторитетных библиотековедов будет, думается, полным лишь тогда, когда наступит
ясность, чем конкретно эта модель дополняет систему "книга - библиотека -
читатель", и наоборот, чем система "книга - библиотека - читатель" дополняет
четырехэлементную библиотеку. И что конкретно для библиотековедения меняется,
если его объектом следует считать не библиотеку (как систему) только, а эту
триаду? Хотелось бы узнать ответы А.Н. Ванеева в его последующих публикациях.
Проблематичным остается и вопрос о соотношении объекта и
предмета библиотечной науки. А.Н. Ванеев отмечает: "Сложность решения этой
проблемы вызвана тем, что в философии и науковедении также нет пока единого
мнения по этому вопросу" (с. 35). Добавлю к этому, что нет единого мнения даже
по вопросу о правомерности пары понятий "объект-предмет", а также
по вопросу об обязательности формулирования
объекта для определения статуса науки. Представляется убедительной точка зрения,
в соответствии с которой более логично противопоставлять друг другу объект и
субъект исследования, а предметом считать теоретическое воспроизведение объекта
действительности.
А.Н. Ванеев обращает внимание на недостаточность поисков
только предмета и объекта библиотековедения. Столь же важно обсудить вопрос о
содержании библиотековедения, его цели и задачи (с. 38-39).
Вкладом в общее библиотековедение являются соображения А.Н.
Ванеева о понятиях философия библиотечной науки и идеология
библиотечной деятельности. Солидаризируюсь с ним в выводе о неправомерности
"заменить идеологию философией и последнюю свести к методологии" (с. 86).
Активен автор и в разработке понятия социальная миссия библиотеки.
Но к пониманию соотношения методологии и теории считаю
нужным сделать ряд оговорок. Методология рассматривается А.Н. Ванеевым "как
учение о принципиальных построениях, формах и способах научного познания объекта
библиотечной науки" (с. 86, 163). Их различие, полагает он, заключается в том,
что "теория изучает сам объект библиотечной науки, выявляет его закономерности,
а методология анализирует пути изучения объекта и его закономерностей" (с. 163).
Хотелось бы видеть хоть одну статью о том, каким способом надо изучать объект и
его закономерности. Таковые статьи неизвестны, по крайней мере мне, хотя сам
объект и его закономерности исследуют многие. Закрадывается крамольная мысль:
может быть, такое исследование допустимо
провести без опоры на методологию?! Из этих вроде бы правильных самих по себе
фраз как-то ускользает предметная область, конкретика методологии. Если,
положим, вопросы о месте
библиотековедения в системе наук, о его взаимосвязях с другими науками и т.п.,
суть вопросы методологические (с. 164), то что же остается на долю теории? И
вообще, где при таком подходе кончается методология и начинается теория? И
наоборот: в каком месте кончается теория и начинается методология?
Подход А.Н. Ванеева и многих его сторонников (методологический по
существу) представляется механистическим, тогда как на самом деле соотношение
теории и методологии имеет характер диалектический. Но это надо показывать
отдельно, а не в рамках отклика на одну из животрепещущих библиотековедческих
тем, освещенных в избранных трудах
библиотековеда. Обращаю на нее внимание для того, чтобы еще раз
проиллюстрировать исключительную актуальность статей А.Н. Ванеева и всей его
книги в целом.
Пользуясь случаем, хотел бы разъяснить свою позицию
двадцатилетней давности по отношению к понятию руководство чтением. А.Н.
Ванеев пишет: "В своей концепции Ю.Н. Столяров исходит из понимания руководства
чтением как одностороннего воздействия библиотекаря на читателя. Однако, как это
следует из положений теории руководства чтением, разработанных еще Н.К.
Крупской, оно не предлагает одностороннего влияния, опеки над читателем, а
строится на основе развития читательской самостоятельности, на взаимоотношениях
библиотекаря и читателя. Неверная исходная позиция противопоставления
познавательной деятельности читателя и воспитательного воздействия библиотекаря...
и приводит Ю.Н. Столярова к ошибочным выводам" (с. 166).
В анализируемой А.Н. Ванеевым монографии связям между читателем и
библиотекарем уделен отдельный параграф - шесть с лишним полновесных страниц.
Написана она ради того, чтобы показать, что эти взаимоотношения правильнее было
бы понимать как двустороннее сотрудничество, как взаимное, хотя и весьма
специфическое со стороны каждого субъекта взаимодействие. Речь идет о
субъект-субъектных связях в противовес главенствовавшим в те времена (начало
1980-х гг.) объект-субъектным отношениям: библиотекарь руководит - читатель
исполняет.
Для того времени эта
концепция выглядела дерзко, вызывающе. О.С.
Чубарьян, к примеру, в статье к
50-летнему юбилею Советской власти, т.е. статье особой идеологической важности,
категорически утверждал, что "всякая попытка оспорить или ограничить сферу
использования руководства чтением... ограничивает общественную роль библиотеки" (Чубарьян
О.С. Массовые библиотеки в условиях социализма // Библиотекарь. - 1967. - № 11.
- С. 20). Сегодня предложение перейти с идеологии руководства чтением на
парадигму библиотечного обслуживания стало, к счастью, общепризнанным, а в те
времена ее защита требовала не только научного, но и гражданского мужества.
И вот А.Н. Ванеев стремится представить понятие
руководство чтением как не предполагающее одностороннего влияния. Но кто бы
как бы ни понимал это выражение, его семантика однозначна: руководство - чье, с
чьей стороны? Со стороны библиотекаря. Руководство чтением - чьим? Ясное дело -
чтением читателя. И выходит, следовательно, что семантически выражение
руководство чтением отражает одностороннюю связь и одностороннее влияние
библиотекаря на чтение библиотечного абонента. Если во взаимоотношения этих двух
субъектов библиотечного процесса вкладывается иной смысл, ему следовало бы найти
адекватное понятийное выражение. Однако в учебнике "Работа с читателями" (М.,
1961) черным по белому написано: "Главная роль в руководстве чтением принадлежит
библиотекарю..." (с. 8). В учебнике с тем же заглавием 1981 г. выпуска эта мысль
звучит еще сильнее: "Руководство чтением представляет собой
идеологическую деятельность, оно теснейшим образом связано с
агитационно-пропагандистской работой партии и опирается на теорию партийной
агитации и пропаганды" (с. 4). Автор этих строк - А.Н. Ванеев. Места для
собственного голоса читателя в этой ситуации остается маловато, хотя слова об
этом в учебниках действительно присутствуют. Вот против такого ортодоксального и
общепринятого понимания взаимоотношений библиотекаря и читателя и была
направлена моя концепция, да и сейчас я остаюсь на тех же позициях.
В нынешнем учебнике "Библиотечное обслуживание" (М., 1996)
один из авторов - Н.С. Карташов ориентирует библиотекаря иначе: "...библиотека
отказывается от стремления предопределять, что лучше читать каждому читателю,
уходит от стереотипов прошлого, когда руководство чтением зачастую исключало
альтернативность содержания читательского спроса" (с. 12).
Эта установка, на мой взгляд, свидетельствует о другой
крайности во взаимоотношениях библиотекаря и читателя, но об этом я писал в
более поздних своих статьях по данному вопросу. Пока же отмечу, что нынешний
учебник вообще изгнал со своих страниц понятие руководство чтением.
Правомерность этого тоже весьма проблематична, и здесь я союзник А.Н. Ванеева,
оставляющего за библиотекарем право руководить чтением. По моему разумению,
руководство чтением правомерно в двух случаях: по отношению к детям
(безусловно); по отношению к взрослым - при условии, если они сами об этом
просят. Самовольное вмешательство в чтение подлежит моральному осуждению и
административному запрету. Следовательно, и эта сторона библиотечной
деятельности, несмотря на быстро уходящие от советской действительности годы,
сохраняет актуальность.
Как и другие труды А.Н. Ванеева, рассматриваемый сборник
отличается высокой научной культурой. В нем присутствует исчерпывающий список
научных трудов автора; перечень имен диссертантов, выполнивших работы под его
руководством, и тематика их диссертаций; краткий биографический очерк А.Н.
Ванеева; публикации о нем (список излишне скромен); обширный именной указатель.
Оказывается, в поле зрения А.Н. Ванеева находятся около 200 авторов, и
наибольшего количества ссылок удостоились: Н.К. Крупская, Н.А. Рубакин, М.Я.
Дворкина, А.А. Покровский, Л.Б. Хавкина, В.А. Невский, В.И. Ленин, Е.А.
Фенелонов, А.Я. Черняк, А.В. Соколов, Б.В. Банк, В.И. Терёшин, В.В. Скворцов.
Можно считать, что эти лица входят в золотой
фонд отечественных библиотековедов безотносительно к тому, причисляет ли себя
А.Н. Ванеев к приверженцам их взглядов или, наоборот, к оппонентам.
В целом же, повторюсь в заключение, сборник избранных
трудов А.Н. Ванеева исключительно современен. Лучшие его статьи, собранные
вместе, дают целостное представление о взглядах признанного лидера советского и
постсоветского библиотековедения, по ним
можно судить о номенклатуре проблем и качестве разработки нашей научной отрасли.
Выход этой книги - ценный подарок юбиляра всему нашему библиотековедческому
сообществу.
|
