УДК 651.5
Столяров Ю.Н.
Методологический подход к определению документа. Ответ
Е.А. Плешкевичу
Методологический подход
к определению документа состоит в признании факта, что нынешнее стандартное
определение претендует в одном и том же термине на понимание и документа в
целом, документа как такового, и документа только делопроизводственного. Чтобы
избежать этой путаницы, необходимо на уровне Госстандарта России разработать и
утвердить понятие документ в общем смысле, а также разрешить иметь
собственные определения отдельных видов документа в каждой заинтересованной
области: делопроизводстве, библиотековедении, юриспруденции, истории и т.д.
Сухой остаток статьи
Е.А. Плешкевича состоит в следующем. Терминологическая дискуссия по поводу
понятия документ зашла в тупик и приняла схоластический характер. Выход
из тупика состоит в том, чтобы по-разному определить понятие документ для
практической деятельности, для правового регулирования, для науки, именуемой
документоведением. Критика мною стандартизованного понятия документ
некорректна, поскольку дефиницию, принятую для узкой практической цели, я
переношу на общенаучные представления о документе. Стандартное определение
документа не идеально (чем - неясно), но важно иное: оправдать его. Текст
документа с научной точки зрения реквизитом, "конечно, не является", но
научностью для удобства практики позволительно пренебречь. В этом и состоит
выход из методологического тупика.
Я более оптимистично смотрю на состояние этого вопроса.
Полагаю, что любое новое суждение по поводу ключевого понятия документоведения
полезно и позитивно даже в том случае, если не оканчивается конструктивным
предложением. Поясню эту парадоксальную мысль.
Когда я выступил на Девятой международной
документоведческой конференции (2002) с критикой дефиниции документ, то
ввел этим разработчиков стандарта в состояние глубокой задумчивости. Они так и
уклонялись бы от дискуссии, но через три года (!) Е.А. Плешкевич собрался с
духом и обсуждение наконец стронулось с места. Этот факт в данном случае дороже
даже негативного результата, ибо если вопрос замалчивать, результату взяться
будет неоткуда. А теперь появляется надежда, что общими усилиями истина
когда-нибудь будет найдена.
После этой прелюдии охотно отреагирую на соображения Е.А.
Плешкевича. Тем более что мы с ним стоим на одной и той же стартовой
методологической площадке. Солидаризируюсь с ним в том, что:
- понятие документ полидисциплинарно, т.е. в каждой
дисциплине правомерно иметь свое определение этого понятия;
- определения документа для
разных целей могут отличаться весьма существенно (но всё-таки не противоречить
базовой общенаучной дефиниции);
- термин есть "строго определенное научное понятие" и должно
составляться квалифицированными специалистами.
Теперь опишем сложившуюся ситуацию с точки зрения
перечисленных требований.
Допустим, что определение понятия документ в ГОСТ Р
51141-98 "Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения", как полагает
Е.А. Плешкевич и с ним, думаю, многие иные мои коллеги-документоведы,
распространяется именно и только на эту сферу. Тогда было бы правомерно
стандартизировать это понятие каждой из многих дисциплин, которая в нем остро
нуждается.
Практика, однако, расходится с этой методологической
установкой. Все другие дисциплины, даже находящиеся за пределами УСД - например
в системе СИБИД - пользуются единственным стандартным определением
ГОСТ Р 51141-98. Таким образом, реально
документоведы являются монополистами в стандартизации понятия документ.
Такова первая причина тупиковой ситуации, если уж так ее угодно характеризовать
Е.А. Плешкевичу.
Поскольку понятие документ междисциплинарно, выходов
из этой ситуации может быть два. Один из них состоит в том, чтобы самое общее
определение этого понятия дать в неком междисциплинарном же стандарте. В
стандартах, относящихся к отдельным дисциплинам, надо будет вводить производные
признаки, указывая объекты, входящие в объем понятия в каждом конкретном случае,
но отталкиваясь от общего определения, не нарушая его. Другой выход -
стандартизировать несколько определений документа - по одному для каждой
заинтересованной дисциплины. Общенаучную дефиницию при этом от стандартизации
можно освободить, чтобы дать простор дальнейшей теоретической мысли.
Международная организация по стандартизации (ИСО) идет по
первому пути. Принимаемые ею стандарты согласуются с другими авторитетными
организациями - Международной федерацией по документации, Международной
федерацией библиотечных ассоциаций и учреждений, Международной организацией по
интеллектуальной собственности, Международным советом по архивам. Затем страны,
более благоразумные, чем наша, придают международной терминологии статус своего
национального стандарта, чем решают одновременно две задачи: пользуются
определением термина, имеющим уровень мирового стандарта, и преодолевают
международную изоляцию своей сферы деятельности, начиная лучше понимать
зарубежных коллег, а те, в свою очередь, их. По такому пути идет, например,
Украина, официально принявшая три последовательно сужающихся значения слова
документ [1]. Таким образом, одно известное и названное Е.А.
Плешкевичем методологическое требование там выполнено.
У нас дело обстоит иначе. В ТК/46 ИСО активно участвует
Российская государственная библиотека, но плоды ее интеллектуальных усилий
достаются всему миру, только не нам: "у советских собственная гордость, на
буржуев смотрим свысока". Между тем "если международным договором Российской
Федерации установлены иные правила, чем те, которые содержатся в
законодательстве Российской Федерации, то применяются правила международного
договора" [ст. 3 Федерального закона "О стандартизации" (1993/2003)].
Следующая особенность нашей ситуации заключается в том, что
определение документа, данное для практической деятельности в узкой области
делопроизводства и архивной деятельности, совпадает с определением высшего
правового документа, к тому же имеющего чрезвычайно широкий спектр юрисдикции.
Имеется в виду Закон об информации, информатизации и защите информации, который
оперирует понятием информационная система. Ею являются поименованные в
ст. 2 библиотеки, архивы, фонды, банки данных. (Канцелярии, между прочим, прямо
не названы, хотя их легко подверстать под понятие информационная система:
"организационно упорядоченная совокупность документов (массивов документов) и
информационных технологий... реализующих информационные процессы".) Следовательно,
все информационные системы оказываются в правовом поле этого закона. Таким
образом, определение документа и с этой позиции приобретает всеобщий характер.
В проекте Федерального закона "О документационном
обеспечении управления" предполагается узаконить стандартное определение термина
документ еще раз, т.е. еще раз нарушить методологическое требование, на
которое правильно обратил внимание Е.А. Плешкевич. К тому же в разных объектах
юрисдикции узаконены рассогласования с определением документа в Законе об
информации, информатизации и защите информации. Взять хотя бы законы "Об
обязательном экземпляре документов", "О библиотечном деле", "О международном
информационном обмене". Это чревато юридическими казусами, а в итоге юридическая
сила всех законов о частных носителях информации оказывается ничтожной.
В пределах собственно
документоведения определение термина тоже весьма уязвимо, с чем согласен и мой
коллега. Но он пытается выправить положение расширением понятия реквизит
и оправданием его двусмысленного стандартизованного понимания, а этот путь как
раз действительно тупиковый.
Обратимся к сравнению Е.А. Плешкевичем документоведов с
незадачливыми физиками-теоретиками: "Удивительно (Е.А. Плешкевичу. - Ю.С.),
но анализ, обосновывающий этот тезис (о неспособности документоведения к
теоретическому осмыслению документа. - Ю.С.), охватывает только
терминологический и делопроизводственный стандарты и данные там определения. (На
самом деле речь идет об одном и том же стандарте на термины и определения в
области делопроизводства. - Ю.С.) С научной точки зрения это равносильно
рассмотрению емкого физического понятия движение с использованием только
"Правил дорожного движения".
Сравнение внешне весьма эффектное и разящее примитивных
горе-ученых наповал. Однако критическая стрела летит мимо и вот почему.
Во-первых, анализируемый стандарт претендует на определение документа как
такового, и следовательно, его рассмотрение правомерно, как было бы правомерно
анализировать дефиницию движения как такового, если бы составители правил
дорожного движения включили ее в преамбулу своего грозного документа.
Делопроизводители во всяком случае применительно к своему объекту на это
отважились. Во-вторых, составители стандарта определили понятие документ
некорректно даже применительно к своей сфере деятельности. Если бы составители
"Правил дорожного движения" тоже так легковесно подошли к понятию дорожное
движение, они тоже заслуживали бы, согласитесь, легкой укоризны, ведь их
Правила привели бы к сплошным авариям на дорогах.
Вдумаемся, как выглядит
отношение к понятию документ составителей стандарта на
делопроизводственную и архивоведческую терминологию. Для целей архивоведения
фигурирует термин архивный документ ("документ, сохраняемый или
подлежащий сохранению в силу его значимости для общества и равно имеющий
ценность для собственника"). А где же понятие делопроизводственный документ?!
Его в стандарте нет и никогда не было! И специалисты по делопроизводству, равно
как и документоведы, оказывается, ни разу не задумались о своем собственном
предмете! Между тем достаточно поставить вопрос в такой плоскости (раз есть
документ архивный, то должен быть и документ делопроизводственный, а над тем и
другим - документ вообще, документ как таковой), то становится отчетливо ясной
следующая градация документоведений, каждого со своим четко обозначенным
предметом:
- документоведение архивное,
- документоведение делопроизводственное
(административное, управленческое, офисное
или с еще более удачным предикатом, т.е. ограничением);
- документоведение общее, или, лучше сказать,
документоведение вообще, документоведение как таковое.
В этом случае термин документология оказался бы
лишним.
Пока же ситуация иная: документоведение претендует на
разработку теории и одного частного вида документа (офисного), являющегося в то
же время документом как общим понятием. В стандартах и в научной литературе
пытаются совместить и ту, и другую трактовку, а в итоге, естественно, получают
путаное определение, которое мало кого устраивает. Вот где кроется
методологическая загвоздка, ее-то и надо преодолевать общими усилиями, не
разделяя стремящихся это сделать на белую и черную кость.
Второе мое утверждение состоит в том, что определением
документа только как делопроизводственного пользоваться в пределах
делопроизводства затруднительно. Поясню почему.
1. Документ в стандарте определяется как информация с
реквизитами (остальные ограничения опускаем, они - предмет другого анализа). Но
многие поименованные далее виды документа могут не иметь реквизитов. Это,
например, документ изобразительный, графический, аудиовизуальный, кино-, фото-,
фоно-, текстовой, рукописный, машинописный, беловой, черновой, подлинный,
дублетный. Значит, объектом делопроизводства они не являются. И действительно, в
разделе "Делопроизводство" нет не только определения
делопроизводственного документа, но вообще не назван ни один из его видов.
Это означает только одно: на интуитивном уровне составитель
отождествил собственно делопроизводственные и общие понятия, или иначе -
делопроизводственные понятия посчитал общими, а общее определение документа
соотнес только с делопроизводственным. Ну, может быть, общим оно ему
представляется потому, что распространяется еще и на документ архивный. Но никак
не на картину маслом без подписи (иконографический документ), не на кинофильм
(если, конечно, не считать титры реквизитами), не на семейный портрет в
интерьере, не на альбом детских каракулей, кляссер почтовых марок, и не на
библиотечную книгу.
А у черновика-то какие реквизиты? А электронный сетевой документ под общее
понятие документа подпадает? Что в нем является "носителем документированной
информации", т.е. закрепителем и хранителем всяческой информации, в том числе в
преобразованном виде? Недоуменные вопросы такого рода можно множить и множить.
Впрочем, Е.А. Плешкевич
берется на эти вопросы ответить. Он потому взялся критиковать мою статью [2],
что ему представляется, будто он нашел доказательство того, почему потребность в
пересмотре стандарта отпадает. В статье [3]
он предлагает закрепить понятие документ
только за офисным документоведением. Как переименовать документалистике,
документации (документологии), а также десяткам других дисциплин это понятие (ни
много ни мало свой предмет) либо переназвать сами дисциплины - по-видимому, их
забота.
Документом автор
предлагает считать только "социальную, семантическую, оперативную
материализованную информацию, имеющую форму сообщения и включенную с помощью
системы реквизитов в определенную информационную систему" [3. С. 14].
Остальные объекты, дотоле считавшиеся документами, находятся, согласно Е.А.
Плешкевичу, в промежуточном состоянии. Информация в них зафиксирована на
носителе, но документом не стала, поскольку не имеет реквизитов. В разряд
недокументов (термин Е.А. Плешкевича) попадают, в частности, "черновики,
наброски, граффити". У них нет реквизитов и они не включены в информационную
систему. ("Черновики, наброски, граффити" могут быть включены в информационную
систему, например в архив. Мало того, они составляют в нем едва ли не самую
ценную часть.)
Подход этот малопродуктивен. Приняв определение автора,
придется особое внимание обращать на наличие или отсутствие у сообщения
реквизитов, и тогда вопрос о том, что такое реквизит, приобретает принципиальное
значение. Признание метаинформации на материализованном сообщении за реквизит
(например, библиотечного шифра, штемпеля, инвентарного номера и т.п.) придает
библиотечной книге статус документа. Даже если книга не вводится в
информационную систему (библиотечный фонд) и не имеет реквизитов библиотечных,
она всё равно имеет статус документа: на ней указаны автор, заглавие, выходные и
выпускные данные, содержится библиографическое описание, аннотация,
ISBN, копирайт, классификационные индексы, авторский знак и т.д. Значит, книга и великое
множество других видов материализованной информации, за вычетом разве что
подзаборных надписей и ... черновиков Пушкина, вновь приобретают статус документа,
и в определении статуса документа и предмета документоведения мы делаем долгий
и почти полный круг, практически возвращаясь к исходной точке.
2. Теперь попробуем разобраться с понятием реквизит,
опираясь только на официальную трактовку этого термина. В одной из своих статей
Е.А. Плешкевич рассмотрел это понятие шире. Статья получилась разносторонняя,
содержательная, аргументированная. Но в пределах рассматриваемой в данный момент
задачи ограничусь только стандартами. Если надо выяснить, какой смысл вкладывает
в понятие движение остановивший вас гаишник, достаточно руководствоваться
только Правилами дорожного движения. Как видите, я в данном случае принимаю
логику Е.А. Плешкевича.
Так вот составитель документоведческих стандартов сам не
знает, что такое реквизит. В одном стандарте - на делопроизводственные
термины - реквизитом он называет обязательный элемент оформления (а не
содержания) только официального документа. В соответствии с этой трактовкой
текст официального документа противостоит десяти терминированным
определениям реквизита. Текст определяется не как реквизит, а как "информация,
зафиксированная любым типом письма или любой системой звукозаписи
(следовательно, видеодокумент официальным быть не может? - Ю.С.),
заключающая в себе всю или основную часть речевой информации (нотная
запись Гимна Российской Федерации не есть текст официального документа? - Это
так, между прочим; ремарка в сторону. - Ю.С.) документа". Тут всё
понятно: официальный документ - это текст с реквизитами. Реквизит - обязательный
элемент официального документа. А насколько реквизит обязателен для других видов
документа? По определению документа в терминологическом стандарте - на все сто:
нет реквизитов - нет документа. Зачем тогда выделять один из видов документа
особо?
Но это только начало. Вразрез с терминологическим
госстандартом ГОСТ 6.30-2003 "Унифицированная система
организационно-распорядительной документации" понимает текст как рядовой
реквизит среди прочих. Он проходит под номером 20 в перечне из 30 наименований
основных реквизитов. Между тем его можно было бы в соответствии с ГОСТ
Р51141-98, вывести из этого перечня (а иначе зачем нужен терминологический
стандарт?), и ничего не помешало бы закрепить за ним то же самое место в
формуляре-образце. Так что основной аргумент Е.А. Плешкевича в защиту
неубедительной дефиниции документа очень легко отводится.
Другие несуразности дефиниции документ (не все)
приведены в моей статье [2]. Но поскольку Е.А. Плешкевич их не
затрагивает, я просто отсылаю интересующихся к этой статье. Замечу лишь, что
речь в ней идет только о стандартном определении документа (по аналогии Е.А.
Плешкевича - только о Правилах дорожного движения) и обращается внимание, что
это определение (Правила, и только они, а не философское понятие движения)
нуждается в пересмотре. Правда, если разработчик стандарта претендует на общее
определение документа (а на что он претендует на самом деле, сказать
трудновато), то тогда действительно требуется пересмотреть официальную трактовку
общенаучного понятия документ. Где в моих рассуждениях Е.А. Плешкевичу
видится хоть методологический, хоть просто логический сбой?
Вдобавок в одном
стандарте понятие реквизит распространяется и на документ вообще, и
только на официальный, а в другом - только на организационно-распорядительный.
Ясно, однако, что не всякий официальный документ является
организационно-распорядительным, как и не всякий организационно-распорядительный
- официальным. Вот и поди разберись в этих стандартах.
Хорошо ещё, что в понятии реквизит появилась хоть
какая-то ясность. Заслуга в этом принадлежит Е.А. Плешкевичу [4]. Его
выводы так и просятся на страницы учебника и терминологического словаря. Они
вправе составить текст определения этого понятия в будущем стандарте, который
будет избавлен от нынешней путаницы и двусмысленностей.
На мой взгляд, и в науке, и в стандарте ничто не мешает
отделить наполнение термина текст от наполнения термина реквизит,
понимая под текстом содержание документа, а под реквизитом элемент его
оформления, документарного оснащения и сопровождения.
И этим однозначным пониманием можно равно руководствоваться
как в научной, так и в производственной сфере, не разводя глубокой философии на
мелком месте, стремясь во что бы то ни стало оправдать ущербное стандартное
определение.
Законченный управленческий документ представляет собой
текст с соответствующими реквизитами. Наличие реквизитов - его наиболее
характерная особенность (а не сущность). Административный документ, оснащенный
реквизитами второй (третьей и т.д. степени), текст которого потерял
актуализационную функцию, но приобрел функцию мемориальную, суть документ
архивный. Вот в этом направлении, думается, должна двигаться дальше
документоведческая мысль.
Что же касается общего определения понятия документ
в целом, то это особая статья, удел разработки документологов. Наибольшую помощь
в этом деле они ожидают получить, конечно же, от документоведов. Персонально
документоведы и документологи могут совмещаться в одних и тех же лицах - явление
в науке обычное, широко распространенное. Будут ли они новаторами или
традиционалистами, в целом или по частям - фактор субъективный, для науки
маловажный. Главное - получить новый научный результат, а каким путем:
стремительно катясь по наезженным дорогам или карабкаясь по неизведанным
каменистым тропам науки, обдирая колени и локти в кровь - не имеет большого
значения.
Таким образом, налицо понятийная путаница, а вовсе не
методологический тупик. Она может быть устранена принятием стандарта общего
характера на понятие документ, равно распространяющегося на все области
применения этого понятия, а также утверждением согласованных с общим понятием
более узких понятий документа в каждой конкретной сфере, применяющей понятие
документ (право, источниковедение, средства массовой информации,
библиотековедение, библиографоведение и т.д.). В контексте обсуждаемой части
первостепенной задачей видится введение и определение понятия
делопроизводственный документ (синоним управленческий документ и
т.п.) в государственном стандарте на делопроизводственную терминологию. Если
общепринято понятие управленческая документация, если существует
официальный общероссийский классификатор управленческой документации, то
естественно ожидать в терминологическом стандарте прежде всего понятия
управленческий документ, его определения. За ним должно последовать
признание управленческого документоведения, а равно и других
документоведений. Тогда общее понятие документоведение будет относиться
ко всем видам документа и ко всем видам особенного документоведения. Каждому из
них понадобится соответственное определение-ограничение: управленческое
документоведение, архивное документоведение, информатическое
документоведение (документалистика), музейное документоведение,
библиотечное документоведение и т.д.
Список литературы
1. Кушнаренко Н.Н. Документоведение: Учебник / Н.Н.
Кушнаренко. - 5-е изд., стереотип. - Київ: Знання, 2004.
- С. 20.
2. Столяров Ю.Н. Стандартное определение документа
нуждается в пересмотре // Документация в информационном обществе: унификация и
стандартизация межведомственного и корпоративного документооборота: докл. и
сообщ. на Девятой междунар. науч.-практ. конф. 5-6 дек. 2002 г. / Росархив.
ВНИИДАД. - М., 2003. - С. 179-184.
3. Плешкевич Е.А. О понятии "документ" в документоведении и
других науках об информации // НТИ. Серия 1. - 2004. - № 4. - С. 10-15.
4. Плешкевич Е.А. Понятие "реквизит" документа: к
постановке вопроса // Там же. - № 10. - С. 17.
|
