Научные и технические библиотеки №10 2006 год
Содержание:

Столяров Ю.Н. Научный миф о специальных методах документально-коммуникационных дисциплин

Плешкевич Е.А. Современные проблемы науки о документе

Фесенко К. Обзор тенденций развития электронных ресурсов и адаптации к ним читателей и библиотек

Зеленина Г.Н., Данилов А.В., Вотинцев П.А. Технология создания сводного каталога подписки участников проекта МАРС

КАДРЫ БИБЛИОТЕК

Сукиасян Э.Р. Прием новых сотрудников на работу. Стратегические цели и повседневные реалии

Цэнддоржийн Л.Л. Анализ кадровой ситуации в Научной библиотеке Байкальского государственного университета экономики и права

«ЗОЛОТОЙ ФОНД ПРЕССЫ»

Чаплыгина А.Н. «Золотойфонд прессы» на Международной конференции «Крым–2006»57

Панкова А.Н. Эксперт – библиотека: Слово о качественной прессе

ОБЗОРЫ. РЕЦЕНЗИИ

Столяров Ю.Н. Уникальная книга об уникальной библиотеке

Езова С.А. Модель коммуникационной библиотеки в интерпретации Е.Ю. Гениевой

ПРЕДСТАВЛЯЕМ НОВЫЕ ИЗДАНИЯ

ЮБИЛЕИ

Монастырева В.А., Анищенко Л.Н. От библиотеки учительского института до научной библиотеки государственного университета –
путь длиною в 130 лет

Хозиева Н.С. Чтим историю свою (К 75-летию НТБ
Северо-Кавказского горно-металлургического института)

НАШИ АВТОРЫ


УДК 02+002

Столяров Ю.Н.

Научный миф о специальных методах
документально-коммуникационных дисциплин

Размышления о специфических и общих методах в документально-коммуникационных науках, о диалектической связи теории и методологии каждой науки.

Библиотековеды, библиографоведы, книговеды (а также документоведы, архивоведы, представители многих подобных наук) в большинстве своем убеждены, что соответствующая дисциплина приобретает научный статус только при условии, если она располагает собственным методом. Метод, в свою очередь, определяет, по их мнению, статусность этих дисциплин.

Однако, пытаясь идентифицировать метод (в обобщающем смысле) или методы библиотековедения (библиографоведения и т.д.), эти ученые чаще всего убеждаются в отсутствии оного (оных) и, чтобы отстоять статус научности своей дисциплины, прибегают к спасительному, как им кажется, доводу. Он состоит в утверждении, что соответствующая дисциплина выпадает из общего ряда – в силу своей молодости или по специфике своей природы – и отсутствие в ней собственных методов объясняется комплексным (у одних авторов), либо междисциплинарным (у других авторов) характером.

Проиллюстрирую этот тезис примерами.

Г.К. Пузиков, изучавший вопрос о методах библиотековедения на уровне кандидатской диссертации и пришедший к удручающему выводу об их отсутствии, вышел из положения тем, что объявил специфическим методом библиотековедения комплексное применение методов других наук [1. С. 9–11] и соответственно охарактеризовал библиотековедение как полидисциплинарную науку.

В.В. Скворцов, посвятивший в учебнике "Общее библиотековедение" целую главу методологии и методике библиотековедения [2. С. 46–70], затруднился назвать хотя бы один собственно библиотековедческий метод. Библиотековедение он определил сначала как общественную науку [Там же. С. 71–72], затем – как междисциплинарную [Там же. С. 72], нисколько не смущаясь столь явным противоречием с самим собой.

В.С. Крейденко определил специальный метод как "способ исследования, предполагающий специфическое применение познавательных средств для изучения конкретной области объективного мира. В нашем случае – библиотечного дела" [3. С. 110], но тут же подчеркнул, что "абсолютно специфических методов, т.е. таких, в которых бы содержались элементы познания, приемы, отсутствующие в других методах, нет. Специфичным является использование определенного набора методов, их сочетание и субординация" [Там же. С. 111]. Иными словами, оказывается, что "специальные библиотечные методы" ("специальные методы библиотечного исследования") – научный миф [Там же. С. 17]. (Строго говоря, выражение научный миф внешне выглядит как типичный оксюморон типа громкое молчание или горячий снег. В данном случае имеется в виду область бытования мифа – сфера нашей науки, принятие учеными псевдоистины за реальность.)

Сказанное относится и к смежным с библиотековедением дисциплинам. Еще в 1975 г. О.П. Коршунов отмечал: "… ни библиографоведение, ни информатика до сих пор никакими частными методами исследования, свойственными только им одним, не располагают" [4. С. 166].

Объяснение этого факта чаще всего видят в мнимой молодости наших наук, находящихся на стадии становления и вынужденных "до поры до времени довольствоваться методами других наук" [5. С. 15].

Иное объяснение факта отсутствия "единого особого метода, не свойственного другим наукам" [6. С. 42] видят в комплексности книговедения, вбирающего в себя библиотековедение, библиографоведение, а также, согласно А.И. Барсуку, текстологию ("она является вспомогательной дисциплиной и для теории и для практики редактирования"), журналистику ("книговедение выявляет общие тенденции развития периодики в прошлом и настоящем, прогнозирует эти тенденции" и т.д.), отчасти социологию, науковедение, документалистику, футурологию и т.д. [Там же. С. 41].

На протяжении истории претензии на роль обобщающей науки были в равной мере свойственны и библиотековедению. Они проявились еще в трудах М. Шреттингера (начало XIX в.) и особенно Ф. Эйхлера, известного книгой – в русском переводе – "Библиотековедение высшего порядка в его отношении к методам научного исследования и преподавания" (1913). В превознесении общественной роли библиотеки он так увлекся, что переставил местами причину и следствие, заявив, что без библиотек не было бы книг: "… библиотека представляет собой источник научного знания и вместе с тем его конечную внешнюю форму: существование библиотек необходимо предполагает существование книг" [7. С. 22].

В 1923 г. Ф. Эйхлер усилил свою позицию, еще более расширив взгляд на библиотековедение: перед читателем предстало "Библиотековедение как наука о ценностях, библиотечная политика как мировая политика".

Библиографоведы, начиная с Т. Хорна (Англия), Ж.П. Намюра (Франция), т.е. также с начала XIX в., и вплоть до Б.С. Боднарского, были склонны, в свою очередь, трактовать библиографию как науку о книге со всем, что с книгой связано.

При таком подходе легко объяснить, почему библиотековедение пользуется, скажем, библиографическими методами, а библиографоведение – книговедческими. Библиотековедение и библиографоведение в настоящее время свои "обобщательные" претензии сняли, но смежными методами продолжают пользоваться, причем широко и успешно.

Аналогичная картина наблюдается в музееведении. Музееведы тоже исходят из посылки, что "существенным признаком научной дисциплины является… метод, под которым понимается способ познания, система приемов, применяемых в процессе исследования определенных сторон мира" [8. С. 20]. Поэтому и здесь усиленно ищут собственный метод, а не находя его, заявляют, что "неправомерно делать вывод о его неспецифичности только на том основании, что отдельно взятые частные методы применяются этой и другими науками". Метод науки в собирательном смысле "представляет собой систему различных методов, в случае с музееведением это методы исторических дисциплин, искусствознания, естественных наук, философии и т.д., только имеющие специфические черты в соответствии с особенностями объекта и предмета исследования" [Там же. С. 21]. Но ведь точно так же обстоит дело решительно во всех науках!

В самом новом (2005 г.) учебнике по музееведению снова проскальзывает апелляция к молодости этой науки, извиняющей отсутствие у нее собственного метода: "Ученые, полагающие, что музееведение нельзя считать самостоятельной дисциплиной, в качестве доказательства своей правоты ссылаются в том числе на отсутствие у музееведения собственного метода. Сторонники же признания музееведения самостоятельной научной дисциплиной полагают, что музееведение как формирующаяся научная дисциплина (выделено мною. – Ю.С.) в настоящее время находится на стадии выработки такового, по необходимости пользуясь пока методами, заимствованными из арсенала других наук – как гуманитарных, так и естественных" [9. С. 24]. Среди них называются методы педагогики, психологии, социологии, рентгенографии, спектрографии и многие другие.

А.А. Беловицкая общекниговедческим методом считает типологический. Теоретическое обоснование этого метода, по ее утверждению, “входит в предмет методологии книговедения, т.е. в предмет общего книговедения” [10. С. 227]. Однако метод этот общефилософский – “метод научного познания, в основе которого лежит расчленение систем объектов и их группировки с помощью обобщений, идеализированной модели или типа” [11. С. 685]. Заслуга А.А. Беловицкой состоит в приложении общефилософского метода к конкретной предметной области, но не в обнаружении книговедческого метода.

Переходя к частнокниговедческим методам, А.А. Беловицкая подчеркивает: «На внутридисциплинарных уровнях исследования книги используются, “работают” методы других наук...». Затем она иллюстрирует эту мысль многочисленными примерами. В поле ее зрения попадают библиографические и библиотековедческие исследования (как составные части книговедения), где «используются социологические, психологические, математические методы. Но… факты, вычлененные из объектной области психологическим, статистическим или любым другим “чужим методом”, остаются фактами соответственно психологии, статистики, социологии и т.д.» [10. С. 237].

Таким образом, в этом случае слова о наличии и общекниговедческого, и частнокниговедческих методов тоже относятся к области мифов. Попытки объяснить отсутствие специфического метода комплексностью науки могут показаться оригинальными и убедительными только тем, кто мало интересуется аналогичной ситуацией в других науках. Между тем именно этим аргументом оперировали некоторые авторы, объясняя отсутствие собственного метода и у кибернетики, и у географии, и у почвоведения, и у науковедения, и у многих иных дисциплин. К примеру, А.И. Кравченко утверждает, что "культурология не является монодисциплиной в том смысле, что ее содержание не покрывается какой-либо одной наукой" и что соответственно она вынуждена оперировать методами многих других наук [12. С. 8, 37]. Этому автору вторит В.А. Лекторский: "Культурология – это конгломерат из разных наук (филологии, искусствознания, социологии и др.)" [13. С. 5].

Изложенный методологический подход дает основание утверждать, что если бы физика или тем более естествознание возникли сегодня, их тоже объявили бы комплексными науками, объяснив этим отсутствие особого физического или естественнонаучного метода. Анализируя ситуацию с расширением профиля естественных наук, физик-теоретик Е.Л. Фейнберг возражал тем, у кого возникает "искушение считать, что теперь у нас нет математики, физики, химии, а есть группа математических наук, группа физических наук, группа химических наук" [14. С. 113]. Что же говорить о такой узкопрофильной дисциплине, как летописеведение, которая тоже определяется как комплексная дисциплина [15]?

В 1978 г. вышла в свет монография "Библиотековедческие исследования. Методология и методика". От этой монографии естественно ожидать подробного раскрытия библиотековедческих методов. Но о них сказано буквально всего несколько слов: “К числу частных методологий относится и методология библиотековедения, строящаяся на базе общей научной методологии... но имеющая специфические черты, отражающие объективное содержание библиотечной науки" [16. С. 7]. Всё дальнейшее изложение представляет собой раскрытие общенаучных методов и приемов на библиотечном материале (составление программы исследования, сбор и обработка материала, его анализ и обобщение и т.п.).

Аналогично выглядит ситуация в документоведении. Говоря о собственно документоведческих методах, Н.С. Ларьков называет контент-анализ, методы структурной лингвистики, психологический, наукометрический, т.е. явно не чисто документоведческие. Из названных Н.С. Ларьковым к ним можно отнести метод формулярного анализа и метод унификации документов (хотя не вполне понятно, что это за метод и как им пользуется наука о документе) [17. С. 27].

Словом, ситуация во многих науках повторяется.

Но если главное, ради чего многие специалисты во что бы то ни стало стремятся убедить себя и читателей своих трудов, состоит в том, что без собственного метода отсутствует и собственная наука, то, думается, их убежденность может быть укреплена иным способом. Для этого достаточно согласиться с теми философами и науковедами, которые утверждают, что для статуирования той или иной дисциплины в качестве научной можно обойтись без собственного метода: "Наука как специфическая форма человеческой деятельности включает следующие взаимодействующие компоненты: субъект, объект, потребности, цели, операции, условия, результаты…" [18. С. 6].

Что же касается методов, то каждая наука способна привлечь их из других наук, приспособив к собственной специфике, к решению собственных задач. Другой подход исключен в принципе, ибо "...абсолютно специфических частных методов (методов, в которых бы ни в какой доле не присутствовали элементы познания, приемы, применяемые в других методах, в методах иного ряда исследования) нет и в принципе быть не может... Ни в одной науке нет каких-то абсолютно своих, неповторимых методов..." Когда речь идет о методе той или иной науки, то понятие метод употребляется при этом в собирательном смысле, ибо ни одна наука не пользуется каким-то одним методом, а располагает в исследовании целой системой познавательных приемов...", – отмечают философы [5. С. 41, 42]. О том же читаем у выдающегося болгарского философа И. Йорданова: "Используя свой объект, каждая наука использует знания остальных наук в качестве метода, инструмента анализа" [20. С. 83].

На неизбежность выходить при решении своих вопросов за рамки собственной науки обращал внимание В.И. Ленин: «… кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя “натыкаться” на эти общие вопросы» [Полн. собр. соч. Т. 15. С. 368].

Смыкается эта мысль и с известной второй теоремой К. Гёделя о том, что система не может быть оценена средствами самой системы.

В логике, науковедении есть довольно оригинальное положение, которое полностью обходят специалисты в нашей области. Это положение состоит в том, что каждая наука имеет собственный метод, понимаемый в собирательном смысле как сумма частных методов, применяемых в ее сфере, характерных именно для нее: метод библиографоведения, метод книговедения, метод библиотековедения. Однако именно как собственный метод он воспринимается за пределами данной науки, а в рамках самой науки (любой) используются методы других наук. В свете обрисованной ситуации с состоянием метода каждой из перечисленных дисциплин это положение представляется достойным обсуждения и раскрытия.

Так, метод библиотековедения – понятие интуитивное, размытое, собирательное, четко не определимое. Внутри библиотековедения используются методы социологии, математики, логики, философии и т.д. Принципиально говоря, библиотековедение, впрочем, как и документоведение, архивоведение и т.д., использует весь спектр известных в науке методов, за исключением метода … собственно библиотековедения, или метода библиотечного (иной соответствующей дисциплины). Однако за пределами этой дисциплины при организации научного труда библиотечным методом пользуются ученые всех без исключения отраслей знания: все они нуждаются в библиотеке (как минимум личной), все черпают знания по своему предмету из библиотечных книг. Именно для обслуживания ученых и предназначена научная библиотека. Если научное исследование осуществляет собственно библиотекарь (библиотековед), то и он подчиняется этой норме, т.е. тоже пользуется библиотечным фондом. Но при этом он и выступает в роли ученого, и организует процесс – не библиотечный, а исследовательский. В.Я. Брюсов проводил аналогичную мысль относительно библиографии: "… каждая наука основывается на библиографии" [21. С. 6].

Отдельные научные факты черпаются из библиотечных книг – из маргиналий например. К технологическому библиотечному процессу это отношения не имеет, а к научному – самое непосредственное. Поэтому, выявив тот или иной факт путем анализа библиотечного фонда или записей на книге, ученый вправе сказать, что данный факт (к примеру, отношение маршала Г.К. Жукова к произведениям германских военных ученых; дату рождения Джордано Бруно и т.д.) он установил библиотечным (книговедческим) методом.

Дисциплинам документально-коммуникационного цикла следует определиться и в том, какой круг задач входит в теорию, а какой – в методологию. Иначе говоря, ответить на вопрос: где кончается методология и начинается теория, и наоборот. К примеру, вопрос о предмете науки – теоретический, методологический или теоретико-методологический? Что придает ему именно такое качество? Процитированное выше высказывание А.А. Беловицкой о том, что общекниговедческий метод входит в предмет методологии книговедения, т.е. в предмет общего книговедения, означает ли, что методология есть часть теории (в данном случае – общего книговедения)? Или автора можно понять так, что предмет методологии и предмет общего книговедения – совпадающие понятия?

В монографии [16] рассматриваются вопросы о предмете и объекте библиотековедения, о связях библиотековедения с другими науками. Если эти вопросы методологические, то что остается на долю теории? А если они теоретические [см. 2], то чем должна заниматься методология? Методологии и методике библиотековедения в том же учебнике посвящена специальная глава (и кстати, ни одного специального метода не названо и там). Из этого следует, что методология – рядовой вопрос общего библиотековедения. Однако маловероятно, что В.В. Скворцов согласился бы с этим обескураживающим выводом, логически следующим из структуры его учебника. Но и противопоставить этому выводу он вряд ли что-нибудь смог бы.

Между тем ряд философов констатирует, что всякое объективное знание служит людям дважды: сначала в виде научного вывода, заключения, постулата, результата (т.е. выступает в роли теории), а затем в качестве отправной точки дальнейших исследований, т.е. в роли методологии.

Согласно другому утверждению, "всякий метод... будучи развит, сам превращается в теорию... Всякая теория или компоненты теории (законы, принципы и т.д.) в свою очередь приобретают значение метода, будучи использованы в качестве познавательных регуляторов" [22. С. 13]. В свете этого утверждения становится понятной диалектическая мысль Гегеля о том, что теория и метод органически связаны между собой: теория есть метод, а метод – обращенная к практике теория [23. Т. 5. С. 33–34, 581–585; Т. 6. С. 229].

К примеру, концепция библиотеки как четырехэлементной в сущности системы построена на методологии системного подхода (т.е. метод привлечен из-за пределов библиотековедения – из философии, и отправной точкой взято теоретическое положение этой науки), но эта теоретическая концепция служит исходным пунктом рассуждений для многих других библиотековедческих исследований, т.е. выполняет методологическую функцию.

Короче говоря, методология и теория каждой науки связаны не механически, а диалектически.

Итак, прежде чем обсуждать вопросы, номенклатуру и содержание специфических методов наших научных дисциплин, надо увидеть предшествующие им исходные вопросы, признать их важность, найти их решение. Тогда, возможно, многие из представляющихся сегодня актуальными задач отпадут сами собой и перестанут отвлекать от решения задач, действительно злободневных.

Высказанные соображения, как мне представляется даже самому, довольно дискуссионны в силу своей непривычности. Поэтому прошу их рассматривать не в качестве окончательных утверждений, а как приглашение к обсуждению.

Список использованных источников

1. Пузиков Г.К. Библиотековедение в системе наук (Методологические проблемы междисциплинарного изучения библиотечного дела): Автореф. дис. … канд. пед. наук / Пузиков Георгий Кузьмич. – М., 1981. – 16 с.

2. Скворцов В.В. Теоретические основы библиотековедения / В.В. Скворцов // Карташов Н.С., Скворцов В.В. Общее библиотековедение: Учеб. в 2 ч. / Н.С. Карташов, В.В. Скворцов. – Ч.1. – М.: Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1996. – 89 с.

3. Крейденко В.С. Библиотечные исследования. Научные основы: Учеб. пособие / В.С. Крейденко. – М.: Книга, 1983. – 143 с.

4. Коршунов О.П. Проблемы общей теории библиографии (Монография) / О.П. Коршунов. – М.: Книга, 1975. – 191 с.

5. Баренбаум И.Е. К вопросу о методах книговедческих дисциплин / И.Е. Баренбаум, А.И. Барсук // Книга. Исследования и материалы. М.: Книга, 1974. – Сб. 29. – С. 29–45.

6. Барсук А.И. О книговедении как комплексной науке (Книговедение и библиография) /А.И. Барсук // Книга. Исследования и материалы. – М.: Книга, 1968. – Сб. 17. – С. 35–54.

7. Эйхлер Ф. Библиотековедение высшего порядка в его отношении к методам научного исследования и преподавания / Ф. Эйхлер. – СПб., 1913. – 47 с.

8. Музееведение. Музеи исторического профиля: Учеб. пособие / Под ред. К.Г. Левыкина и В. Хербета. – М.: Высш. шк., 1988. – 431 с.

9. Основы музееведения /Отв. ред. Э.А. Шулепова. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – 500 с.

10. Беловицкая А.А. Общее книговедение. – М.: Книга, 1967. – 256 с.

11. Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. энциклопедия, 1983. – 839 с.

12. Кравченко А.И. Культурология: Учеб. пособие для вузов /А.И. Кравченко. – М.: Акад. проект, 2000.

13. Лекторский В.А. Гуманизация, гуманитаризация и культурологический подход к образованию (материалы "круглого стола") / В.А. Лекторский // Вопр. философии. – 1997. – № 2.

14. Фейнберг Е.Л. Традиционное и особенное в физике XX века / Е.Л. Фейнберг // Вопр. философии. – 1980. – № 10. – С. 104 – 124.

15. Морозов С.А. Летописеведение – комплексная специальная историко-филологическая дисциплина / С.А. Морозов // Мир источниковедения: Сб. в честь Сигурда Оттовича Шмидта /Рос. гос. гуманит. ин-т; Ист. арх. ин-т. – М.: Пенза, 1994. – С. 31–34.

16. Библиотековедческие исследования. Методология и методика. – М.: Книга, 1978. – 248 с.

17. Ларьков Н.С. Документоведение: Учеб. пособие / Н.С. Ларьков. – Томск: Томский гос. ун-т, 2005. – 354 с.

18. Казанцева К.В. Отражение, знание, информация / К.В. Казанцева, А.Д. Урсул // НТИ. – Серия 2. – 1981. – № 1. – С. 1–9.

19. Эвристическая и методологическая функция философии в научном познании / Под ред. В.Н. Асеева и Г.А. Подкорытова. – Л.: ЛГУ, 1980. – 200 с.

20. Йорданов И. Наука как логическая и общественная система (Познавательные и прикладные функции современной науки) / И. Йорданов. – Пер. с болг. – Киев: Наук. думка, 1979. – 268 с.

21. Брюсов В.Я. О значении библиографии для науки / В.Я. Брюсов // Библиогр. известия. – 1929. – № 1 – 4. – С. 5–7.

22. Ильин В.В. Структура и развитие научных теорий / В.В. Ильин. – М.: Моск. гос. ун-т, 1980. – 81 с.

23. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. В 14 т. / Г.В.Ф. Гегель. – М.; Л., 1929–1959.

 

  
На главную