ОБЗОРЫ. РЕЦЕНЗИИ
УДК 02(470)+930.25
Мелентьева Ю.П.
"Институты нашей памяти:
Архивы и библиотеки современной России" -
специальный номер журнала "НЛО"
Интерес к проблемам библиотек и библиотечного дела обычно
не выплескивается за границы узкого профессионального сообщества и весьма редко
привлекает к себе внимание специалистов иных сфер. Поэтому выход специального
номера журнала "Новое литературное обозрение" ("НЛО"), одного из наиболее
интеллектуальных изданий, освещающих современные гуманитарные проблемы, является
событием нерядовым.
В специальном номере - "Институты нашей памяти: Архивы и
библиотеки современной России" (2005, № 74) - свои взгляды на этот предмет
выразили философы, историки, социологи, литературоведы.
По словам составителей, основная цель выпуска - показать
обществу, прежде всего гуманитарной его части, роль архивов и библиотек в
формировании национального самосознания, выявить значение этих институций в
становлении (через организацию вокруг себя определенной общественной атмосферы,
через обеспечение коммуникации в профессиональном гуманитарном сообществе и
т.п.) гражданского общества в современной России. Вместе с тем представленные в
номере публикации дают яркую картину состояния архивов и библиотек в России
(досоветской и советской) и зарубежных странах, показывают принципиальное
различие их функционирования в либеральном и тоталитарном обществе, а также
ставят весьма точный диагноз тому, что происходит в библиотечном и архивном деле
сегодня.
В этом номере выделены разделы: "Хроника текущих событий",
"Память - власть - наука", "Идеология институтов памяти: социологическая
перспектива", "Советское наследие и новый порядок", "Диагностика кризиса",
"Политика забвения", "Другие места памяти", "Новые технологии памяти",
"Библиография", "Хроника научной жизни". Среди авторов известные в библиотечной
среде специалисты: Л. Гудков, Б. Дубин, А. Рейтблат, Т. Воловельская, Д.
Равинский, М. Самохина, а также такие замечательные исследователи и деятели
культуры, как А. Левинсон, М. Чудакова, Н. Клейман, В. Живов и др. Настоящий
подарок читателю - публикация работ зарубежных исследователей: П. Карштедта, В.
Эрнста, П. Джойса, В. Дюклер, Р. Валлах и др. Большинство из них впервые
переведены на русский язык.
Стоит сказать о том, что все без исключения материалы
номера, вне зависимости от своего характера и объема, чрезвычайно интересны.
Однако мое основное внимание как специалиста в области библиотечного дела,
естественно, обращено прежде всего к публикациям библиотечной проблематики,
"библиотечному блоку", хотя и работы архивистов не могут, конечно, никого
оставить равнодушным.
Материалы "библиотечного блока" начинаются с "Летописи
библиотечного и архивного дела в России за 1995-2005 годы". Это поистине
летопись "болей, бед и обид". Здесь, среди многочисленных сообщений о негативных
событиях (затоплениях собраний ценных книг, выселении библиотек из престижных
зданий, районов; кражах раритетов из-за отсутствия средств на должную охрану;
пожаров и т.п.), связанных прежде всего с отсутствием должной заботы со стороны
властей, приведены и редкие свидетельства о помощи библиотекам, которую
оказывали как правило негосударственные структуры - Фонд Сороса, Фонд "Открытая
Россия", Фонд Солженицына, предприниматель Потанин. Летопись фиксирует
каждодневную (в течение десяти лет!) борьбу российских библиотек за выживание. И
то, что в этом списке не учтены некоторые редкие радостные события в
библиотечном мире (например открытие нового здания Библиотеки МГУ), положения не
меняет.
Представленные факты служат убедительным подтверждением
мыслей авторов статей, помещенных в разделе "Память - власть - наука" и
посвященных анализу кардинальной проблемы - отношению власти к гуманитарному
знанию.
В статье "Наука выживания и выживание науки" В. Живов
убедительно доказывает, что современные власти России никак не заинтересованы ни
в гуманитарном знании, ни в гуманитарных исследованиях, ни в развитии
гуманитарного образования, а следовательно, и в депозитариях исторической памяти
- архивах и библиотеках. Если при советском режиме гуманитарные науки
обеспечивали решение важнейшей идеологической задачи - "воспитание нового
советского человека" - и в силу этого были востребованы властью, если в
постсоветские годы гуманитарная наука, "конструируя новое прошлое",
способствовала (вольно и невольно) легитимизации новой власти, то нынешней
власти гуманитарные науки нужны только как декорация.
Автор оценивает сегодняшнюю ситуацию в сфере гуманитарных
наук как "скверную", предвидит попытки власти использовать финансирование как
механизм вмешательства бюрократии в тематику научных исследований и т.п. Он
полагает, что необходимо выработать стратегию выживания и защищать свои позиции.
Основная надежда на общество (не на власть), которое поймет, наконец, что без
гуманитарного знания оно весьма скоро превратится в "свиное стадо".
О том, что этот процесс, к сожалению, уже идет,
свидетельствуют данные, приведенные известным социологом А. Левинсоном в статье
"Архив и простота. Реплика неисторика". Автор указывает на идущую примитивизацию
социальных конструкций и механизмов общества, а также сужение, упрощение
запросов личности, снижение этического и эстетического порога восприятия. Идет
процесс упрощения картины мира. Знание о мире делится на разрешенное и
запретное, упрятанное в архивах, спецхранах.
В одном из наиболее интеллектуально насыщенных разделов
журнала - "Идеология институтов памяти: социологическая перспектива" - прежде
всего привлекает внимание публикация главы блестящей книги Петера Карштедта
"Очерки по социологии библиотеки" (1954 г., 2-е изд. - 1965 г.), которая, к
сожалению, целиком до сих пор на русский язык не переведена.
Эта глава посвящена анализу причин и условий возникновения
публичной библиотеки. Опираясь на понимание социологии как "порождения
философии", как науки, изучающей одномоментное существование и
взаимообусловливающий характер обстоятельств и событий на примере европейских
стран, а также Америки и России, автор раскрыл сложнейшие процессы возникновения
различных типов социальных образований, в рамках которых возникают публичные
библиотеки, чья публичность определяется тремя факторами: доступностью широкому
кругу пользователей, правовым статусом, полученным от носителя официальной
власти (государства, общины), и финансированием властью.
Владея огромным фактическим материалом, автор
проанализировал возникновение и судьбы личных, княжеских, бюргерских библиотек,
показал их связи с религиозными и политическими течениями, с Реформацией и
Просвещением, их роль в колонизации культурных окраин и эволюции
государственного устройства. Основная мысль автора - публичная библиотека
возникает и может существовать и полноценно развиваться только в условиях
поддержки государства: "...предпосылкой возникновения публичных библиотек является
структура социального окружения, то есть институциональный контекст, заданный
современной идеей государства" (с. 110).
Публикатор и переводчик этой работы - известный социолог Н.
Зоркая - справедливо говорит о недооцененности в России глубокой, ставшей уже
классической, книги П. Карштедта. Необходимо, чтобы эта яркая и, при всей
глубине научного анализа, эмоционально написанная книга была введена в круг
профессионального чтения российских студентов библиотечных факультетов,
библиотекарей-практиков и, конечно, библиотековедов, что позволило бы первым
полнее понять суть избранной профессии, а вторым - увидеть новые направления
научных поисков.
В известной степени продолжателем взглядов П. Карштедта
может считаться П. Джойс, основная мысль статьи-размышления которого - "Рождение
публичных библиотек: политика либерального архива" - заключается в том, что
можно изучать не только эволюцию библиотеки через изучение общества, но и
развитие общества через осмысление развития библиотек. Именно это он и
предполагает сделать в своей новой книге, где социальная история крупных
английских и ирландских городов будет описана через историю их общедоступных
библиотек. Автор настаивает на том, что именно общедоступные библиотеки и архивы
создали "либерального гражданина", содействуя его самовоспитанию. Интересны и
рассуждения автора о том, что "чтение было частью долгой истории процесса
индивидуализации "я".
Центральной в "библиотечном блоке" номера является,
конечно, статья Л. Гудкова и Б. Дубина "Российские библиотеки в системе
репродуктивных институтов: контекст и перспективы". Она посвящена, по сути дела,
не столько анализу деятельности самих библиотек, сколько анализу процессов,
идущих в образованном сообществе современной России и влиянии (или невлиянии) на
них библиотечной составляющей. Речь идет о разрушении репродуктивной системы
прежнего российского общества, где каждый институт своими средствами обеспечивал
"массовизацию населения, формировал и воспроизводил советский тип зависимой
массы, тип пассивно-адаптивного человека". Библиотека рассмотрена авторами
прежде всего как пример такого института, который раньше должен был выполнять
возложенную на него идеологическую функцию, а сегодня "при эрозии и распаде ...
"большого" общества ... все больше становится анахронизмом" (с. 173).
В статье дан некий исторический экскурс, показывающий, что
при резких социальных изменениях проблемы библиотек неизбежно привлекают к себе
внимание. Наибольший интерес вызывает тот раздел статьи, где дан анализ
современной ситуации, ситуации 2005 г.
Как и другие работы этих авторов, настоящая статья
опирается на результаты опросов, свидетельствующие, что массовая библиотека
сегодня не востребована, так как продолжает репродуцировать ценности уже
ушедшего общества (в силу причин, связанных прежде всего с ее материальным
обеспечением, книжным комплектованием). Основные показатели, характеризующие как
деятельность библиотеки, так и общий уровень образованного слоя общества, прежде
всего гуманитарного: качество комплектования; частота обращения читателей в
библиотеку; наличие и объем домашних библиотек; частота обращения к чтению книг,
газет, журналов и др. - говорят о том, что в целом картина вырисовывается весьма
удручающая. (Однако здесь же на с. 176, табл. 3 приведены интересные цифры: на
вопрос "Записаны ли Вы в какую-либо
библиотеку и пользуетесь ли ею?" ответили "Никогда не был записан в библиотеку"
в 1999 г. 45%, а в 2005 г. - 32%.)
В статье спрогнозированы последствия (или причины?) этой,
как пишут авторы, деградации библиотеки: "разрастание социального массива, не
нуждающегося в письменно-печатной культуре"; "сокращение общего культурного слоя
в стране", в частности "в провинции"; а также "некроз теоретических исследований
в области гуманитарного знания" (с. 197). Статья носит глубокий теоретический
характер и, безусловно, будет очень интересна читателям. Однако у меня, как у
библиотечного специалиста, возникло несколько комментариев.
В полной мере соглашаясь с основным пафосом этой статьи, с
общегуманитарными рассуждениями авторов и с выводом о том, что современное
государство фактически бросило библиотечное дело, образование, социальную сферу
и т.д., понимая также, что теоретический анализ ситуации может не предполагать
глубокого изучения эмпирики, не могу все же избавиться от мысли, что авторы не
учли некоторые новые, важные, на мой взгляд, тенденции, идущие в "толще"
библиотечной жизни.
Прежде всего, в статье все время идет речь о "массовой
библиотеке", об "общественной массовой библиотеке системы Министерства культуры"
(с. 175 и др.), между тем этот термин довольно давно ушел из профессиональной
лексики. "Массовая" библиотека стала "публичной". Этот термин закреплен в
официальных документах и названиях библиотек.
И смена названия отнюдь не
формальна. Библиотечным сообществом России приняты "Манифест о публичной
библиотеке в России", "Концепция библиотечного обслуживания детей в России" и
др., где деятельность библиотек совсем не "приравнена к средней школе" (см. с.
175), а определяется спецификой библиотеки, прежде всего такими, принятыми в
"Манифесте о публичной библиотеке" ИФЛА/ЮНЕСКО принципами, как обеспечение
свободы доступа к информации, толерантность в отношении "читателей с особыми
потребностями" (инвалидов, маргиналов), соблюдение авторского права и др.
Хочу напомнить также, что в 1999 г. Российская библиотечная
ассоциация приняла важнейший документ - "Кодекс профессиональной этики
российского библиотекаря", основанный на тех же принципах, что, безусловно,
способствовало формированию современного профессионального сознания
отечественного библиотекаря.
Следовательно, современная российская публичная библиотека
сегодня репродуцирует (хотя бы номинально) совсем не те ценности, что
репродуцировала советская массовая библиотека, а современный библиотекарь
заметно отличается от советского библиотекаря, хотя, конечно, эти перемены идут
не так быстро, как хотелось бы.
Далее, авторы не заметили и того, очевидного, на мой
взгляд, факта, что в библиотечном деле России активно идут процессы
глобализации.
В качестве точки отсчета первых проявлений глобализационных
процессов в сфере библиотечного дела России с достаточной долей уверенности
можно обозначить конец 1980-х - начало 1990-х гг., когда перестройка всего
российского общества обусловила заметные преобразования и в библиотечном мире.
Возникновение в этот
период свободных профессиональных объединений (Санкт-Петербургское библиотечное
общество - 1989, Московская библиотечная ассоциация - 1989, Тверское
библиотечное общество, библиотечные ассоциации во многих регионах России -
Новосибирск, Екатеринбург и др., Библиотечный благотворительный фонд - 1990,
наконец Российская библиотечная ассоциация - 1994), появление возможности
общаться с зарубежными коллегами на конгрессах ИФЛА,
ALA
и других не только избранным представителям "генералов от библиотек", но и
действительно библиотечным специалистам ввели российского библиотекаря,
работающего зачастую в совсем небольших публичных, школьных, вузовских
библиотеках, в мировое профессиональное сообщество. Этому способствовала и
деятельность зарубежных культурных центров, действующих в России (Институт Гете,
Британский совет, Библиотечный отдел при Посольстве США и др.).
Общение с зарубежными коллегами, знакомство с направлениями
и формами деятельности библиотек разных стран, с опытом библиотечного
обслуживания различных категорий читателей, с характером управления библиотеками
и т.д. не могли не стимулировать российского библиотекаря к осмыслению своей
собственной деятельности, к сравнительному анализу, к коррекции своей работы,
что очень хорошо видно на таком международном форуме, как знаменитая конференция
"Крым".
Изучение публикаций позволяет увидеть, как входили в жизнь
российских библиотек международные профессиональные термины, нормы, стандарты,
технологии (как электронные, так и гуманитарные), форматы, модели и т.д.
Таким образом, ценности, которые репродуцируют сегодня
публичные библиотеки России, явно сближаются с принятыми в Европе, Америке. И
может быть, стоит заметить, что библиотека
как репродукционный институт более позитивна, чем, например, школа или система
высшего образования.
Сегодня можно обозначить, конечно, с некоторой долей
условности основные направления глобализационных процессов, идущих в
библиотечной среде России:
формирование единых профессиональных ценностей (свобода
информации, читатель как приоритет библиотечного обслуживания; соблюдение
авторского права, профессиональная этика и др.);
формирование единой
профессиональной лексики (таких, например, терминов, как миссия,
сервис, паблик рилейшнз; менеджмент; маркетинг и т.д.);
формирование единых приоритетных направлений деятельности
библиотеки (особенно публичной) и приоритетных читательских групп (читатели с
особыми потребностями, информационно бедные; социально незащищенные, одаренные
дети и т.п.);
формирование государственных информационных ресурсов,
технологий, форматов, стандартов сетевой работы, правил каталогизации и т.д. по
международно принятым правилам;
формирование внешней (здания) и внутренней (интерьер)
библиотечной среды по международным образцам;
стремление следовать в своей деятельности рекомендациям
международных библиотечно-информационных институций (ИФЛА, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ и
др.).
Эти процессы весьма затруднены бедностью комплектования,
нищетой кадров и т.п., но все же тенденция налицо.
Не могу согласиться и с оценкой авторами статьи
библиотековедения как науки. Они пишут: "В советское время библиотековедение и
книговедение, ориентированные прежде всего на задачи массового руководства
чтением, оставались двумя нуднейшими и серыми отраслями идеологической работы".
Но разве, скажем, литературоведение или философия в советское время не были
"нуднейшими и серыми", разве они не выполняли идеологический заказ?
Что касается судьбы библиотековедов и книговедов, то
у многих из них она, к сожалению, не менее драматична, чем у генетиков,
педологов, кибернетиков и др. Интеллектуальная глубина и сила мысли возвращенной
недавно широкому читателю книги М.Н. Куфаева "Проблемы философии книги. Книга в
процессе общения" (М.: Наука, 2004) никак не ниже, чем у работ П. Карштедта.
Конечно, библиотековедение как наука сегодня сковано
схоластическими построениями, сконструированными в прежние времена, и переживает
сложный период: идет переосмысление объекта ее исследования (см. дискуссию в
журнале "Библиотековедение", 2004, № 6). Но если кризис будет преодолен, то
перед учеными возникнет широкое поле исследования эволюции библиотеки во времени
и пространстве.
Не могу согласиться и с тем, что "для вхождения в
проблематику библиотек необходимы... либо "долгое время" историков.., либо "глаз
социолога"..." (с. 167), что среди библиотековедов нет людей, способных вести
серьезную аналитическую работу. Думаю, это неверно. В последнее время в
библиотековедении возникла (к сожалению, здесь почти нет заслуги аспирантуры
соответствующих учебных заведений) плеяда сравнительно молодых авторов,
обладающих многими качествами настоящего ученого: высоким уровнем общей
культуры, владением методикой исследования, умением работать с архивными
материалами, знанием иностранных языков, умением использовать компьютерные
технологии и этикой ученого. Да, их немного. А разве в литературоведении,
социологии, истории таких людей много?< class="MsoFootnoteReference">4
Смею надеяться также, что и мое
исследование "Библиотека как институт социализации юношества" (1995),
написанное, кстати, не без влияния работ авторов данной статьи, можно отнести к
исследованиям нового типа.
Статья М.М. Самохиной, как мне кажется, будет интересна
традиционным читателям журнала "НЛО" - в ней очень обстоятельно показано, что
сегодняшняя библиотека может им предложить. Автор прекрасно знает жизнь
библиотечного сообщества, знает все его достижения последних лет: и создание
центров правовой информации при публичных библиотеках, и "попытки построения
информационного общества в некоторых отдельно взятых сельских библиотеках",
которые осуществлены с помощью Фонда "Открытая Россия" (председатель М.Б.
Ходорковский). Приведенные автором статистические данные показывают, кстати, что
библиотека является самым востребованным учреждением культуры (что входит в
некоторое противоречие с выводами авторов предыдущей статьи). Вместе с тем,
несмотря на активную, часто самоотверженную работу библиотек, их беды, связанные
прежде всего с проблемой комплектования, помещения, низкой оплаты труда и т.п.,
не уменьшаются. Даже внимание "первой леди" государства к проблемам библиотек
ничего не меняет, а начавшаяся недавно административная реформа, кажется, еще
усложнит их существование.
В разделе "Новые технологии памяти" помещены три статьи,
также посвященные проблемам библиотек.
В статье Р. Валлах (библиотекаря крупного американского
университета) "Out of the box: научные
библиотеки в США" речь идет об осмыслении эволюции американских библиотек,
которая связана прежде всего с распространением компьютерных технологий. Как и
ее российские коллеги, Р. Валлах ощущает двойственное положение библиотеки в
более широком контексте культуры: с одной стороны, они представляют собой место
осуществления власти; с другой - формируют социальный и политический климат, не
всегда задачам власти отвечающий. Автору близка идея библиотеки,
сформулированная Х. Борхесом, У. Эко, М. Фуко - библиотеки как творения Господа,
Вселенной, где "растет" знание, где совершаются открытия. В американской
библиотеке сегодня такое понимание подкреплено электронными технологиями,
использование которых в университетских библиотеках широко практикуется
учащимися и преподавателями.
В статье Д. Равинского "Перспективы библиотек" будущее
библиотеки связывается не с развитием электронных технологий, которые
пронизывают жизнь современных людей и с которыми библиотека, по мнению автора,
все равно не сможет соперничать, а с другими ее функциями, связанными с
культурой, рекреацией, желанием уединения, защиты и т.п. Автор предлагает отойти
от "информационного подхода" к осмыслению феномена современной библиотеки,
доминирующего сегодня в мире, в том числе и в России, и развивать
культурологический подход, где библиотека рассматривается как "самое надежное
место во Вселенной".
Очень большой интерес, на мой взгляд, представляет статья
С. Соловьева "Всемирная библиотека и культура однодневок". Она посвящена теме, о
которой почти не пишут - насколько физически надежна оцифрованная информация?
Оказывается, что дискета "живет", как правило, около двух лет, жесткий диск - 3
года, магнитная лента - 25 лет. Кроме того, идет эволюция форматов, кодировок,
материальных носителей. Устаревая, программы становятся несовместимыми с
современными системами; форматы файлов устаревают за два-три года и т.д. Таким
образом, проблема сохранения и доступа к информации, имеющей электронную форму,
весьма остра. Между тем отношение к этой ситуации со стороны специалистов как
библиотечного, так и архивного дела весьма легкомысленно. Очевидно, что
необходимо постоянно осуществлять конверсию документов, чтобы часть электронных
материалов не исчезла. Конечно, появляются и новые материальные носители
информации, например century disk, на котором
планирует сохранять свои фонды Национальная библиотека Франции, или
HD-ROM, "время жизни"
которого оценивается в сотни лет. Автор призывает отнестись к проблеме
сохранения электронных библиотек и архивов серьезно, начать подготовку
специалистов в области страхования данных.
Обзор материалов "библиотечного блока" хочется закончить
словами С. Соловьева: "Можно по-разному относиться к наступлению века
информационных технологий, но, как бы то ни было, он уже настал - со всеми его
достоинствами и недостатками. Как гласит известное высказывание: будущее не
обязательно лучше или хуже прошлого - оно просто другое. Поэтому не нужно
впадать ни в эйфорию, ни в пессимизм. Рецепт действий - тот же, что и всегда:
стремиться к ясному пониманию возникающих проблем и честно делать свое дело".
Подытоживая свои впечатления от специального номера журнала
"НЛО", повторю, что он чрезвычайно интересен, интеллектуально насыщен,
эмоционально ярок. Наверное, специалист архивного дела обязательно включил бы в
свой обзор статью (воспоминания? размышления? крик души?) М. Чудаковой, материал
Д. Спорова о В. Дувакине, статью о судьбах еврейских архивов Л. Кациса и др... Но
ведь цель составителей тематического номера была глубже - вызвать рефлексию
научного сообщества по затронутым проблемам и не только рефлексию, но и,
надеюсь, соответствующие действия. Достигнута ли эта цель - покажет время.
Первые отклики уже появились, однако в них в основном
эмоции, окрашенные, правда, чувством некой вины ("Самое тяжелое чувство при
чтении: что, я раньше не знала о выселении научно-технической библиотеки и
исторического архива, про вечный ремонт РГБ? Знала ведь..."), которое пока не
переходит в деятельность.
За прекрасный номер журнала - спасибо!
|
