УДК 002
Столяров Ю.Н.
Теория относительности документа
Как ни удерживаю себя, но едва ли не каждую статью нашего
сборника по вопросам общей теории документа - а они стали печататься все чаще -
вижу необходимость прокомментировать. Придется и на сей раз уделить внимание
зарубежным публикациям, освещенным в обзоре А.И. Земскова [1] (благо, как
член редколлегии я познакомился с этим материалом еще в рукописи); они ярко
отражают состояние современной зарубежной документологии с ее достижениями и
заблуждениями. Попробуем же в них разобраться.
Сюзанна Брие (в замужестве Дюпуи, 1894-1989) была активна как
библиотекарь (модернизировала справочно-библиографический аппарат) и
документолог с 1924 по 1954 г. Еще при жизни в кругах специалистов ее
почтительно называли Мадам Документация. Вслед за Полем Отле она сделала
следующий и весьма смелый шаг в познании сущности документа как общественного
явления.
Отле, хотя и расширял понятие документа до "реальности", т.е.
когда в качестве документа выступают сами вещи [2. C. 288-289], все-таки
подразумевал под таковыми вещи неодушевленные: живопись, фреску, рисунок,
фотографию, скульптуру и т.д. вплоть до реальных объектов в музее. Но даже под
музейной коллекцией он понимал объекты неживой природы - во всяком случае, в его
трудах нет упоминания о чучеле животного, коллекции бабочек как о документе и
массиве документов.
Хрестоматийный сюжет с антилопой как документом -
логическое следствие общего понимания документа, при котором информацию можно
получить непосредственно от объекта, например от археологической находки
("Реальности экспоната в музейной коллекции"). Французские ученые, обнаружившие
в Африке новый вид антилопы и графически изобразившие ее на листе бумаги,
сделали сообщение о своем открытии, но многие специалисты усомнились в точности
их причудливого рисунка. Потребовалось антилопу отловить и привезти в Парижский
зоопарк, чтобы ученые могли увидеть ее воочию. Иными словами, только когда
антилопа стала восприниматься как объект, от которого можно получить нужную
информацию, она стала выполнять функцию документа. Во всех других ролях антилопа
документом не является: для служителя зоопарка она - объект, нуждающийся в уходе
и кормлении, для посетителей - любопытный живой экспонат, для спящего неподалеку
льва - вожделенный потенциальный обед.
Продолжим это рассуждение. Если в неволе (в зоопарке; по
другим сведениям - в Ботаническом саду Национального музея истории растений, но
это в данном случае несущественно) антилопа может рассматриваться как документ,
то что мешает ей быть таковым на воле?! Согласимся, что ее изучение в
естественных условиях существования способно дать исследователю гораздо больше
информации и к тому же более точной, нежели в обстоятельствах, связанных с
ограничениями жизнедеятельности.
Аналогичным должен быть подход и ко всем другим объектам
материального мира, включая приводимые С. Брие в качестве примера звезду на небе
и камень в реке. Мадам Документация допускает логический сбой в
противопоставлении "дикой" антилопы и антилопы, помещенной в зоопарк. Якобы
только во втором случае антилопа "становится физическим объектом", т.е.
"первичным документом, а все статьи о ней являются вторичными, производными
документами". Позвольте, а кем же, если не физическим объектом, она является,
находясь в родной для себя стихии африканской саванны? Что меняется для
понимания антилопы как физического объекта, если ее изучают непосредственно "на
месте действия"? Но коль скоро антилопа - она и в Париже, и в Африке антилопа,
то она - в одном и только в одном специфическом среди тысячи иных смысле -
документ и в том, и в другом, и в каком угодно месте. И распространяя методом
индукции этот вывод на документ вообще, позволительно заключить: документ есть
любой материальный объект, служащий для получения от него требуемой
информации. И далее: любой материальный объект является документом только
в том случае, если он используется для получения информации.
- Как? - воскликнет возмущенный критик, - неужели Манифест С.
Брие о природе документации, неужели статья М. Баклэнда в поддержку парадокса
документа и даже статья, которую вы читаете в данный момент, в некотором смысле
не есть документы?!
- Разумеется, - спокойно отвечу я. - Если страница моей
глубокомысленной статьи употреблена для того, чтобы сделать из нее кулек для
семечек, "козью ножку" с махоркой, обертку для селедки или для других полезных
вещей, она, конечно же, перестает быть документом или даже не является им
изначально.
Да что говорить о статье, тем более о моей! То, что вчера
было важнейшим и наиболее распространенным документом - паспортом гражданина
великой страны, сегодня превратилось в филькину грамоту; то, что совсем недавно
было деньгами, обернулось фикцией; и трамвайный билет после поездки становится
бросовой бумажкой, равно как и прочитанная газета. Впрочем, для тех, кому эта
газета ценна своим информационным потенциалом (библиотеке), она статус документа
сохраняет. Но до определенного момента, пока, согласно модели фонда, не подойдет
срок ее списания, после которого она становится отменным материалом для протирки
стекол. Или для разжигания дров. Или для вторичной переработки.
В чем безусловно права С. Брие - так это в том, что документы
можно поделить на два разных рода: исходные и производные от исходных.
Продолжив эту мысль, заметим: при внимательном рассмотрении
оказывается, что классификация эта бесконечна в обе стороны: есть документы, так
сказать, исходные от исходных (у антилопы есть или были папа с мамой, а у них -
свои родители; есть у антилопы и детки, и внучата), и производные от производных
(статья М. Баклэнда о статьях С. Брие, перевод статьи Баклэнда о статье Брие,
мои комментарии к этому переводу, последующие возмущенные отклики читателей на
эти комментарии, оправдательная публикация редакции по поводу возмущенных
откликов, покаянное письмо автора комментариев и т.д.).
Относительно императива Д. Дюйвиса - "документ является
хранилищем выраженной мысли" - можно сказать, что предложенная формулировка
годна лишь для частного случая документа. Конечно, книга, паспорт, парковый
ландшафт, семена сельскохозяйственных растений, вспаханное поле, автобан,
метропоезд, кошка и собака - все это хранилища выраженной мысли, но ими реестр
документов только начинается: и антилопа в Африке, и камень в реке, и звезда на
небе - тому наглядные доказательства. Доказательства - значит документы, ибо
documentum в переводе с латыни и есть доказательство.
Кстати, этимология слова документ накладывает на это
понятие всего лишь одно ограничение: объект должен служить доказательством,
свидетельством чего-нибудь, т.е. предоставлять сведения, или информацию. От кого
или от чего информация будет получена - от антилопы, звезды или статьи С. Брие -
это для сущности понятия документ не имеет значения. Свидетель в суде,
т.е. человек, есть, по классификации Брие, первичный документ, а стенограмма
свидетельских показаний - документ вторичный.
Таким образом, вопрос о статусе документа следует повернуть в
иную плоскость. Рассуждать надо не о том, какой объект документом является и
какой не является (как мы убедились, статус документа может иметь любой объект),
а о том, в каком отношении объект документом является или не является.
Вот тут-то и начинаются дальнейшие открытия: один и тот же объект документом
может и быть, и не быть - все зависит от того, служит ли он для получения от
него (из него, с него) информации или не служит.
Обратимся теперь к Ш. Ранганатану. Сначала с удовлетворением
замечу, что самые крупные достижения в постижении сущности документа сделаны
представителями библиотечно-библиографической сферы. Имеются в виду П. Отле, С.
Брие, С. Бредфорд, М. Баклэнд и вот теперь - Ш. Ранганатан.
Еще в конце 1950-х гг. Ш. Ранганатан понял, что мы вступили в
"документационный век библиотечного обслуживания", и потому вполне естественно,
что именно он представлял библиотекарей - как и П. Отле, С. Брие, С. Бредфорд -
Международной федерации по документации. Он расширил понятие книга до
понятия документ и соответственно раздвинул понятие библиотека.
Все это - несомненные заслуги Ш. Ранганатана - выдающегося
библиотековеда мира. Но и он поддался общему соблазну сформировать безусловное и
безотносительное понятие документа, равно пригодное на все случаи жизни. Это
привело его к внутреннему противоречию: для него статуи, фарфоровые изделия,
музейные экспонаты и т.п. - вроде бы документы, а вроде бы и нет. Почему же -
нет? Потому что они записаны не на более или менее плоской поверхности. Но кем
введено ограничение на характер поверхности? Документ для Ранганатана -
воплощенная микромысль (почему только микро-, а не миди- или макро-?) на бумаге
или другом материале, подходящем для работы, транспортировки сквозь пространство
и время.
В это определение введено слишком много ограничений,
существенных для одних документивных систем и совершенно безразличных для
других. К примеру, мраморная статуя отлично транспортируется сквозь время, а
транспортировать ее в пространстве какая бы то ни была нужда отсутствует. Что
такое "материал, подходящий для работы"? Для какой работы? Для работы в
радиостудии, например, отлично подходит ферромагнитная лента и совершенно не
подходит бумага.
Чтобы разобраться с сущностью понятия документ, надо
отрешиться от вековых попыток создать такое его определение, которое было бы
одновременно и общим, и особенным, и частным, и единичным.
Надо согласиться, что необходимо самое общее определение как
основа для множества более конкретных, подходящих для самых разных документивных
областей. Это определение может выглядеть следующим образом: "Документ есть
объект, позволяющий получить от него требуемую информацию". Если нужную
информацию может предоставить антилопа в саванне, камень в реке и звезда в небе,
то в этот момент и для этих целей они представляют собою документы. Если же в
информационном отношении перечисленные объекты интереса для субъектов не имеют,
то и документами для этих субъектов они не являются. Документ - понятие
относительное.
В этом определении нет (к сожалению для меня) ничего
собственно моего, ничего экстравагантного или хоть немного оригинального. Оно
представляет собой всего лишь парафраз определения документ, принятого
Международной организацией по стандартизации: "Документ - записанная информация
или материальный объект, которые могут расцениваться как единица
документационного процесса" (ИСО 5127-2001).
Обратим внимание, что на природу материального объекта
(включая и звезду на небе, и антилопу в Африке) этим определением ограничений не
накладывается. Ограничение введено лишь одно: объект привязывается к
соответствующему документационному процессу.
Поясню вторую часть международной дефиниции документа своими
словами. Берущееся из объекта количество информации, необходимое для того, чтобы
считаться документом, - тоже величина относительная. Оно целиком зависит от
характера семантического процесса, т.е. один и тот же объект может представать в
качестве и одного, и многих документов. А может, оставаясь все тем же
материальным объектом, документом не быть.
Вот как это получается. Камень из реки может представлять
интерес для минералогического или краеведческого музея и для него является
документом. Но для палеонтологического, ботанического музея, картинной галереи,
библиотеки, архива он документом не является. Антилопа является документом
только для зоологов и только в момент ее изучения. Где она при этом находится -
в зоопарке или в африканской саванне - вопрос второй.
"Войну и мир" Льва Толстого комплектатору идентифицировать
как документ довольно сложно: как название этот роман предстоит в единственном
числе, по количеству томов - в четырех, по количеству экземпляров в стольких, в
скольких закупили. Для того, кто учитывает фонд, сборник стихов Пушкина - один
документ, а для того, кто библиографически расписывает этот сборник, - он
включает в себя столько документов, сколько в сборнике стихотворений.
Единица выдачи, единица хранения, учетная единица одного и
того же документа - далеко не всегда совпадающие понятия. Это знает каждый
библиотекарь-практик. Только теоретики продолжают блуждать в трех
документологических соснах. Но достаточно признать относительность понятия
документ, как все сразу выстроится, и мы выйдем на широкую, прямую и ровную
дорогу формирования конкретных определений документа для конкретных случаев.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Земсков А.И. Документоведение - было, есть и будет. (Обзор
зарубежных публикаций) / Земсков А.И. // Науч. и техн. б-ки. - 2006. - No7. - С.
63-73.
2. Отле П. Трактат о документации. Книга о Книге. Теория и практика //
Отле П. Библиотека, библиография, документация: Избр. тр. пионера информатики /
Поль Отле. - М.: ФАИР-ПРЕСС; Пашков Дом, 2002. - С. 187-309.
|
