УДК 021.2
М. Ю. Матвеев
Изучение имиджа библиотек и библиотекарей в прессе:
отечественный и зарубежный опыт
Критический анализ публикаций, посвященных изучению имиджа
библиотек и библиотекарей в отечественной и зарубежной прессе.
Публикации, связанные с изучением имиджа библиотек и библиотекарей
в прессе, можно разделить на несколько основных групп.
Обобщающие обзоры за определенное количество лет (в
отличие от аналогичных работ, посвященных художественной литературе или
фильмам) – достаточно редкое явление и в России, и за рубежом. В основном
библиотекари используют только отдельные журналистские статьи, преимущественно
негативного характера, подтверждая тем самым постулат, гласящий, что стереотипный
образ библиотеки абсолютно неистребим [см., напр.: 24. С. 79].
Некоторые зарубежные авторы, например Э. Бревертон,
утверждают, что обобщающую работу, посвященную имиджу библиотек в прессе, создать
вообще невозможно, мотивируя это трудоемкостью и малой эффективностью просмотра
газетных массивов, отсутствием как полнотекстовых электронных версий всех
газет, так и убедительной методики исследования газетных БД. Даже самые общие
запросы на слова «библиотека» и «библиотекарь» никогда не будут исчерпывающими,
поскольку интересные факты могут содержаться в статьях небиблиотечной тематики,
а само слово «библиотека» может и не упоминаться [19]. Из отечественных исследователей аналогичного мнения
придерживается Н. В. Логинова, полагающая, что проанализировать образ
библиотекаря на примере публикаций в прессе практически невозможно [10].
С одной стороны, подобная точка
зрения по-своему убедительна: в прессе действительно есть ряд публикаций,
содержащих яркие (хотя нередко и малопривлекательные) образы, не относящиеся ни
к какой конкретной библиотеке и порою даже не зависящие от позиции самого
автора. Приведем пример из отечественных СМИ – заметку Ч. Хаматовой о том,
как она попала в Москве в автомобильную пробку и была «затерта» джипами «новых
русских»: «Битва была изнуряющей и долгой. Наконец мои враги “подняли забрало”,
опустив тонированные стекла. Я посмотрела на сидящих в джипах и моментально
пожалела о своих необдуманных действиях. Часть тела, намекающая на интеллект
под названием “лоб”, – на их лицах не присутствовала.
“Я не понял, ты че здесь – самая умная, да?” “Да”, — буркнула я в
ответ. “То есть ты хочешь нам сказать, что ты здесь самая умная? Самая умная,
да?” “Да”, – прошептала я. “Ну раз ты такая умная, может, ты нам еще объяснишь,
как доехать… (долгая пауза) до…
би-бли-о-те-ки?”. И они радостно засмеялись. Смеялись как дети, повизгивая и
похрюкивая от удовольствия. Счастливые от собственной шутки, смеялись до слез.
Я смеялась вместе с ними, потому что таким чудовищно обидным бранным словом,
как “библиотека”, меня еще никто никогда не оскорблял» [17].
С другой стороны, отсутствие обобщающих работ все-таки представляется
нежелательным, поскольку это тормозит осмысление библиотекарями имиджа своих
учреждений. Проблему можно сформулировать так: российский библиотекарь может
получить достаточно точное представление о том, что пишется о его библиотеке в
прессе; с гораздо большим трудом он может обобщить то, что пишется о
библиотеках области; что же касается общероссийской ситуации, то она остается
практически неизученной.
В свою очередь, прямое экстраполирование на прессу выводов из работ,
посвященных анализу литературных источников, ведет к ошибкам и неточностям.
Например, практически все исследователи полагают, что в прессе имеются точно
такие же стереотипы, как в художественной литературе и кино. Однако, на мой
взгляд, это предположение нуждается в уточнениях: некоторые представления,
например, о библиотекарях как о вымирающей профессии и библиотеке как о
«бюрократической инстанции», характерны именно для прессы, а образы «старых
дев» имеют скорее «художественное» происхождение.
Из отечественных работ обобщающего характера заслуживает внимания
крупное исследование РГБ «Библиотечное дело на страницах центральных газет
России, республик бывшего СССР и стран ближнего зарубежья: (2 половина 1990 – 1
половина 1993 гг.)» [3] и обзор
«Библиотеки в прессе. 1994–2004 гг.» [11],
о котором будет сказано в конце настоящей статьи.
Выводы исследования РГБ в целом пессимистичны: «Как правило,
библиотеки попадают в поле зрения газет (а, значит, общества) не систематически,
а преимущественно в ”нештатных” ситуациях (гибель фондов, отчуждение помещений,
прекращение финансирования и др.)…
Пресса... ищет, прежде всего, сенсации и, например, кража вазы из
“Пашкова дома” занимает ее больше, чем факты реальной пользы библиотек для общества.
Анализ газетных публикаций… подводит к выводу о неумении прессы
показать обществу то новое и социально значимое, что появилось в работе библиотек
за последние годы…
…Газетные публикации рисуют библиотеку по преимуществу гонимой и
даже уничтожаемой, просителем с протянутой рукой, находящемся где-то в хвосте
очереди других учреждений социальной сферы, также рассчитывающих на защиту и
поддержку. Этот образ необъективен: профессиональная печать убедительно
свидетельствует о том, что несмотря на многочисленные беды, … библиотеки не
только “выживают”, но и живут, многое дают населению…
Такого рода “ножницы” в имидже библиотеки, создаваемом профессиональной
и непрофессиональной печатью, образуются из-за того, что сами библиотекари
редко пишут в газеты о том, чем именно и кому они могут быть полезными.
Библиотечному сообществу надо, наверное, перестать воспринимать газету только
как набат, возвещающий о бедствии, и относиться к ней как к прочному каналу
связи со своими реальными и особенно потенциальными читателями» [14. С. 37–39].
В зарубежной практике иногда встречается такая разновидность сбора
данных, как постоянная рубрика в
одном из профессиональных журналов или на сайте Интернета, которую пополняют
текущими примерами из СМИ, художественной литературы и фильмов библиотекари со
всей страны. Такой способ отличается оперативностью и широким охватом материала,
но вместе с тем – полной хаотичностью, отсутствием анализа накопленных сведений
и осознанной или неосознанной ориентацией на негативные примеры. Яркийпример – рубрикавжурнале «American Libraries» «How they’re seeing us?»(«Как другие видят нас?»), которая наиболее активно
пополнялась в 1985–1988 гг. и вызывала противоречивую реакцию среди
библиотекарей. Так, по мнению Д. Дюпре, эта рубрика – чуть ли не самый
«позорный факт» в истории библиотечного дела США и, во всяком случае,
нагляднейшее доказательство того, какой навязчивой идеей может стать обсуждение
негативного имиджа библиотек [22].
Из других источников (обычно также характеризующихся «смешанностью»
различных материалов) можно отметить сайт «Library,
Librarian, and Librarianship Quotes» [23],
где представлена подборка различных высказываний писателей, журналистов, радио-
и телеведущих, политиков и других лиц о деятельности библиотек.
Более распространенной формой изучения прессы является составление дайджестов, библиографических
списков и указателей, посвященных деятельности отдельных библиотек (реже –
библиотек определенного региона). Некоторые из подобных указателей и дайджестов
даже выставляются в Интернете [6, 12, 15].
Печатные издания иногда снабжаются исторической справкой о конкретной
библиотеке [13]. Подобные работы
важны и для изучения имиджа библиотек, и для их истории, и как средство информирования
сотрудников. Тем не менее такая форма тоже имеет недостатки: содержание
представленного материала ограничено определенной территорией или библиотекой,
а подробного анализа первоисточников чаще всего не проводится.
Из работ, ограниченных одним
или несколькими периодическими изданиями, можно отметить исследование
Ю. Дилевко и Л. Готтлиб, посвященное изучению 123 некрологов
библиотекарей, опубликованных в «Нью-Йорк таймс» за 1977–2002 гг.
Контент-анализ проводился по нескольким признакам: тип библиотеки, а также
должность, образование и сфера деятельности того или иного лица. Несмотря на
серьезность исходного материала, а также на то, что некрологи о своих коллегах
чаще всего писали сами библиотекари, авторы исследования были вынуждены
признать, что общая картина получается абсолютно необъективной, с явным уклоном
в сторону мифологизации профессии:
1. Вопреки тому, что библиотечное дело – «женская» профессия,
63,4% некрологов посвящены библиотекарям-мужчинам. Отчасти это объясняется тем,
что упомянутые в некрологах люди начинали свою карьеру в 1930–1960-х гг.,
когда библиотечное дело для мужчин еще не было совершенно непрестижным занятием.
2. Несмотря на то, что наиболее многочисленные библиотеки – публичные
и школьные, большинство некрологов посвящены библиотекарям из университетских
библиотек (40,7%), а из публичных – только 18,7%. Это подтверждает тот факт,
что имидж библиотеки зависит от ее категории, и это особенно очевидно для самих
библиотекарей. Другая причина, по которой в первую очередь упоминаются
вузовские библиотеки – наличие отделов редких книг или книг по искусству. Во
многих публичных библиотеках такие фонды значительно скромнее, и у
библиотекарей просто меньше возможностей обнаружить уникальную рукопись и
оказаться в центре внимания. Тем не менее даже в пределах публичных библиотек чаще
всего упоминаются те библиотекари, которые имели дело с редкими книгами.
3. Подробности о личной жизни
приводятся только в 10,6% случаев, в результате чего возникает ощущение, что
библиотекари всю жизнь занимались только работой (что не противоречит одному из
распространенных стереотипов).
4. В первую очередь отмечаются заслуги, служебное положение, наличие
ученой степени. Среди библиотекарей, кому были посвящены некрологи, 56,1%
занимали ведущие должности (директора или заместители директоров), а 50,4%
имели публикации или редакторские работы. Таким образом, известность слишком
часто сводится к наличию административной должности или числу публикаций.
5. Если тот или иной человек был поэтом, писателем, литературоведом,
общественным деятелем и т. п., то в первую очередь указывается именно это
обстоятельство, и только потом (несколько стыдливо) упоминается, что он, кроме
всего прочего, был еще и библиотекарем. Собственно библиотечная специальность
чаще всего указывается в тех случаях, если человек был автором
библиографических указателей о выдающихся личностях; находил материалы,
связанные с известными писателями; печатался в небиблиотечных изданиях;
участвовал в работе ЮНЕСКО, в различных делегациях; контактировал с зарубежными
библиотеками, руководил крупными проектами; создавал новые отделы или коллекции
и занимался поиском источников внебюджетного финансирования. Об обслуживании
читателей и благодарностях со стороны посетителей говорится только в шести
некрологах (да и то лишь тогда, когда библиотекарь был известен своими трудами
в иных областях знания и оказывал специалистам помощь по определенным вопросам
или же увлекался генеалогией) [21.
С. 155–170].
Таким образом, «Будучи очень
далеки от стереотипных портретов библиотекарей как тихих, робких, суровых,
безвкусно и старомодно одетых людей, укрывающихся в библиотеке как в убежище, и
будучи сконцентрированы на выдающихся достижениях тех или иных личностей,
тексты некрологов дают представление о библиотечном деле как об очень солидной
и даже шикарной профессии. Некоторые библиотекари описываются как талантливые
сыщики, которым удалось разыскать за жизнь множество ценных коллекций. Они
способствовали прогрессу науки своими многочисленными публикациями. Многие
другие имели контакты с выдающимися людьми. Библиотекари работали и на
международном уровне, развивая сотрудничество между различными странами, что
способствовало обмену идеями и прогрессу отрасли. Тем не менее, акцент именно
на “великих свершениях” ведет к тому, что в тени остаются ежедневные усилия и труды
простых библиотекарей, которые, если их рассматривать в совокупности, произвели
позитивный эффект и оказались полезными множеству людей» [Там же. С. 152].
С. Шэмел, проанализировав ряд американских изданий,
посвященных бизнесу, пришла к еще более удручающим выводам: «“Harward Business
Review” – одно из авторитетнейших изданий в области менеджмента – вообще ни
словом не упоминает ни о каких библиотекарях…
Я изучила периодические издания в области бизнеса – “Forbs”,
“Inc.”, “Business Week” и “Fortune” за последние пять лет (1998–2002 гг. –
М. М.) на предмет того,
упоминаются ли в этих изданиях библиотеки и библиотекари. Я обнаружила 172
упоминания, но только в 3 или 4 случаях говорилось о важности библиотечного
обслуживания населения. В большинстве случаев слово “библиотека” употреблялось
совершенно неподобающим образом, вроде того, что “предпринимателю не
рекомендуется размещать ресторан рядом с городской библиотекой” или что
“проводится фармацевтическая рекламная кампания “Лекарственная библиотека“.
…Если же взять еще несколько лет назад, то в 1993 г. “Forbs” опубликовал статью под названием “Прощай,
УДК!”, в которой предсказывалось, что “вместо библиотекарей у нас будут
программисты и специалисты по базам данных”. …
“Небиблиотечные” издания в целом ощутимо принижают роль и значение
библиотечной профессии» [25].
По мнению немецких специалистов, проанализировавших статьи в
«Spiegel» и ряде других германских изданий на начало 1990-х гг., библиотечная
профессия в прессе изображается весьма поверхностно, а отдельные аспекты
деятельности библиотек вообще не упоминаются. Так, журналисты практически не
уделяют внимания тому, насколько разнообразной и творческой может быть
библиотечная работа, не приводят полный перечень услуг, предоставляемых той или
иной библиотекой, игнорируют многие специализированные фонды и коллекции и, что
особенно досадно для библиотекарей, не упоминают о том, что библиотека может
быть полезна людям в решении их повседневных проблем [27].
Исследований, посвященных проблеме имиджа библиотекарей и библиотек
в профессиональной библиотечной прессе,
в России нет ввиду малочисленности таких публикаций. Из зарубежных работ можно
отметить исследование Н. Стивенса, проанализировавшего содержание
«American Libraries», «Library Journal» и «Wilson Library Bulletin» за
1980–1986 гг. Оказалось, что проблеме имиджа уделял внимание только первый
журнал, два других ее полностью игнорировали (многое зависит от позиции людей,
состоящих в редакции того или иного издания, и это вносит элемент хаотичности)
[26].
Среди других работ можно отметить исследование Д. Карле и
С. Анфес [20], посвященное
очевидному, но, как ни странно, практически неразработанному вопросу –
визуальному имиджу библиотечных работников на страницах библиотечной периодики.
Авторы изучили изображения людей, помещенные в 1974–1994 гг. в крупнейших
иллюстрированных американских библиотечных журналах – «Library Journal», «American
Libraries» и «College & Research Libraries News» (фотографии и рисунки на
обложках, в тексте и рекламных объявлениях). Результаты оказались обескураживающими:
1. Изображения совершенно не
отражали реальное соотношение мужчин и женщин в библиотечной профессии, т.е.
фотографии мужчин появлялись гораздо чаще, чем следовало бы ожидать. Из общего
числа изображений (22 889) 46,1% – фото женщин, (в «Library Journal» – 42,9%, «American
Libraries» – 51,1%, «College & Research Libraries News» –
51,6%), а 53,9% – мужчин.
2. Из 22 889 изображений только 12,7% – фото библиотекарей-профессионалов.
Авторы исследования, комментируя абсолютное несоответствие визуального
имиджа реальному положению дел в профессии (что вообще очень опасно, поскольку
«изображение стоит тысячи слов»), высказали предположение, что библиотечное
дело упорно пытается развиваться по «мужской модели» специалиста-профессионала,
и делается это преимущественно для того, чтобы преодолеть недостаток уважения к
«женской» профессии. Таким образом, получается, что вопрос о «библиотечных»
стереотипах имеет подоплеку прежде всего в самой профессии. Вполне справедливым
представляется и другой вывод: библиотечная пресса нуждается в тщательном
анализе и осмыслении, и это необходимо отнюдь не для истории или чисто научного
интереса, а для выявления наиболее распространенных тенденций и проблем [20. С. 109–110].
Определенный интерес представляет и общая критика библиотечной
прессы. Так, по мнению М. Б. Лайна, профессиональная периодика страдает
огромным количеством недостатков, сказывающихся и на восприятии текстов, и на
отношении к самой профессии и библиотечной науке:
1) «Журналы по библиотековедению страдают от тотального «перепроизводства»;
статьи в них зачастую повторяются, коряво написаны, занудны, отличаются
ограниченностью подхода и неуместной льстивостью, плохо сверстаны»;
2) по актуальным проблемам выходит множество статей, но обнаружить
среди них что-либо новое крайне сложно. В то же время исследователь, боясь
пропустить ценную статью, вынужден просматривать целую гору материалов,
поскольку «пока что нет никакой возможности распознать, является ли реферат
(аннотация) приукрашенной выжимкой из пустого материала или на самом деле
статья заслуживает изучения». Единственным выходом из положения видится
публикование как можно большего числа статей в электронной форме, поскольку в
этом случае хотя бы можно будет судить о читаемости и не ограничивать объем
публикаций;
3) статей, содержащих оригинальные авторские идеи, на самом деле
крайне мало: «многие авторы… пару простейших идей стараются обернуть такой
мутной прозой, что и не поймешь — пытаются ли они упрятать скудость содержания
в тумане намеков или им кажется, что специальная выспренная форма языка
совершенно необходима в статье, посвященной исследованиям, или они просто плохо
пишут». Впрочем, наблюдается и другая крайность: авторы «…с благоговением
цитируют великих (равно как и мелких) профессиональных гуру — и с таким
азартом, как будто “гуру” никогда не говорят чуши» [9. С. 20–21].
Несколько особняком стоят «независимые»
(небиблиотечные) исследования прессы, затрагивающие образ женщины и
«женских» профессий, а также проблему отображения в прессе деятельности
учреждений культуры.
В подобных исследованиях прежде всего признается, что однозначно
ответить на вопрос о том, какие же на самом деле отношения у СМИ и культуры,
невозможно, но СМИ, бесспорно, могут создавать и массовую культуру, и
антикультуру [8. С. 127–128].
Отмечается и тот факт, что на анализ публикаций в СМИ очень сильно влияет
личная позиция исследователя, в результате чего выводы исследований практически
всегда получаются субъективными [18.
С. 200].
Из работ общего характера,
посвященных образу российской интеллигенции в прессе, следует отметить
диссертационное исследование А. Б. Рослякова, в котором анализируется
содержание газет «Известия» и «Комсомольская правда» за 2001–2007 гг.
Автор приходит к следующим выводам:
1. На страницах прессы доминируют яркие и эпатажные презентации
деятелей культуры и искусства. Все определяет популярность того или иного лица
и его «успехи у публики», которые, в свою очередь, зависят от того, насколько
успешно описываемый деятель выражает коллективные чувства.
2. Всякий криминальный случай в
сфере культуры преподносится как «особенно зловещий», раскалывающий
интеллигенцию на «бескорыстных тружеников» и тех, кто выступает подлинным
врагом общества. Интеллигент, как правило, действует в одиночку или при
поддержке меньшинства, в то время как представление о всех «других» («чужих»)
сводится не к конкретным людям, а к порокам, не имеющим четкой социальной
направленности.
3. Работники культуры выступают в качестве «индикаторов» оценки
«положения дел» в обществе, а на основе их материального положения выставляется
«диагноз» ситуации в целом. В свою очередь, моральный долг интеллигенции часто
показывается по контрасту с внутренними проблемами той или иной профессии.
4. Пресса испытывает на себе явное влияние постмодернизма: материалы
изобилуют ссылками на другие публикации и продукты массовой культуры, а также
«фольклор» в виде слухов и сплетен. Новости культуры не являются «независимыми»
сообщениями, а размещаются в соответствии с темой полосы, позицией в общей
структуре газеты, взглядами редакции и др. [16. С. 19–21].
Что касается образа женщины в отечественной прессе, то в
1990-х гг. социологи выявили снижение социального статуса работающих
женщин, и основная причина этого заключалась в целенаправленном создании и
трансляции через СМИ определенных поло-ролевых стереотипов [7]. По мнению М. А. Янкиной,
сравнившей «женские» журналы 1970–1980-х гг. и аналогичные современные
издания, получается парадоксальная картина: по качеству полиграфического оформления
современные журналы намного превосходят своих «предшественников», для которых в
первую очередь характерным было разнообразие тем. В статьях советского периода
обязательно указывались рабочий стаж, образование, планы по повышению квалификации,
перечислялось множество профессий, поощрялось литературное творчество читателей
и т.д., в то время как в современных изданиях все эти элементы отсутствуют или
теряются. Таким образом, в настоящее время «резко ощущается потеря, или,
скорее, вытеснение образа профессионально занятой женщины» [18. С. 199–201].
К похожим выводам приходит и
Н. И. Ажгихина: «Практически на всех ступенях развития советского
общества образы женщин использовались в журналистике как мощное
пропагандистское средство… Эти образы, отшлифованные прессой, давали идеологии
неоценимый инструмент и способ влияния на самые потаенные уровни общественного
сознания, подсказывая не только способ мысли, но и способ чувства, создавая
новые поведенческие и эмоциональные модели. В этом смысле женские стереотипы
были несомненной находкой и выполняли роль не просто красноречивой иллюстрации,
но непосредственной – и важной – части советской идеологии…
Если до перестройки магистральным был имидж бой-бабы, депутатки и
коммунистки, то в конце 80-х центральное место в периодике занял образ женщины
домашней. Идея “естественного предназначения женщины” прежде всего как жены и
матери присутствовала во всех практически демократических изданиях – в том
числе и с легкой руки М. Горбачева, неоднократно заявлявшего о том, что
“нужно освободить женщин от непосильного труда и дать им возможность больше
бывать дома”. Горбачев хотел, конечно, как лучше – и имел в виду возможность
выбора для женщин, которой они не имели в результате тотальной трудовой
повинности. Но вышло так, что идеалом женщины в прессе стала именно
домохозяйка, подруга мужчины-деятеля (позднее — “нового русского”, характерна
фраза из рекламы: “женщина – друг бизнесмена”), деловая же женщина была
представлена в негативном плане – как неудачница в личной жизни, лишенная всего
человеческого “деловуха” или просто монстр, вроде Бабы-Яги. К 1991–93 годам –
периоду расцвета новой периодики – женские образы в подавляющем большинстве
изданий сводились собственно к двум: домохозяйки и фотомодели, победительницы
конкурса красоты, имеющей перспективу стать подругой бизнесмена и домохозяйкой
же» [1. С. 43–44].
По мнению исследователя, несмотря на то что женщины составляют
больше половины населения России, «женская» тема в современной российской
прессе совершенно не востребована: доля публикаций на эту тему (за исключением
журналов «Работница» и «Крестьянка», постепенно перерождающихся в гламурные
«дамские» издания) составляет не более 1% от числа всех публикаций, причем в
пределах этой доли – практически все работающие женщины, не являющиеся
бизнес-леди, – библиотечные и музейные работники [Там же. С. 45–46; см.
также: 18. С. 202]. При этом «подавляющее
большинство материалов на “женскую тему” (в том числе и те, которые
представляют женщину карикатурно или в качестве сексуального объекта, а также
просто полной идиоткой) – написаны авторами-женщинами» [Там же. С. 46].
Те же выводы можно найти у Ю. Е. Гусевой; отмечая
преобладание «мужских» тем в СМИ, она выделяет два наиболее распространенных образа
женщины в прессе: счастливая жена патриархального уклада – пассивная, веселая и
довольная своим миром спальни, кухни, секса, детей и дома – или
эмансипированная, но неудачливая в личной жизни предпринимательница [7].
Обзор «Библиотеки в прессе. 1994–2004 гг.», положенный в
основу настоящей статьи, подготовлен на основе сведений из базы данных российских
СМИ – Публичной Интернет-библиотеки (использовано 1 000 источников). За
последующие годы (2005–2007 гг.) были сделаны добавления по базе Integrum:
проанализированы первые 500 публикаций (2–2,5% от всех имеющихся публикаций,
содержащих слово «библиотекарь»), а также все статьи, касающиеся имиджа и
престижа библиотечной профессии.
Сопоставительный анализ двух упомянутых баз данных показал, что
количество публикаций о чрезвычайных происшествиях в библиотеках в последние
годы несколько снизилось. Общая ситуация, таким образом, представляется чуть
более оптимистичной, чем в упоминавшемся исследовании РГБ, хотя о проблемах
библиотек по-прежнему говорится едва ли не в каждой статье. В то же время в
2005–2007 гг. резко увеличилось число публикаций, относящихся к социологии
чтения. Это обусловлено как общими неблагоприятными тенденциями, так и
проведением Года чтения в 2007 г. В свою очередь, возрос и уровень
«информационного шума»: если слова «библиотека» и «библиотекарь» в Публичной
Интернет-библиотеке упоминались примерно в каждой десятой публикации, то в
Integrum – в каждой пятой (чаще всего это общие фразы про положение бюджетников).
На основании имеющихся
источников можно сделать следующие выводы:
1. Статьи о деятельности библиотек в прессе представляют собой причудливый
набор публикаций, состоящий из политизированных выступлений, мозаичной хроники
текущих событий, аляповатых рассуждений журналистов о важности библиотечной
профессии и эпизодических публикаций библиотечных работников.
2. Информация, которую предоставляет российская пресса о библиотеках,
достаточно подробна (по крайней мере, для создания определенного имиджа), но не
всегда объективна и несколько однобока. Прежде всего журналисты нацелены на
освещение ярких событий, а самое заметное, связанное с библиотеками, –
Общероссийский День библиотек, поэтому к нему приурочена как минимум четверть
всех публикаций. Приверженность репортеров к праздничным мероприятиям создает
стереотип «праздничной профессии» – профессии, о которой раз в году говорится
много хороших слов и… не более того.
Основной недостаток публикаций, посвященных Общероссийскому Дню
библиотек, – это их «недолговечность»: помимо штампов про «беззаветных
тружеников», «энтузиастов», «подвижников» и «святых», в них трудно отыскать
что-либо большее.
Еще один случай, когда журналисты обращают внимание на библиотеку,
– это «круглая дата» со дня ее основания.
Имеется также много публикаций
о проведении в библиотеках разного рода конференций и семинаров, а также о
профессиональных конкурсах среди библиотекарей, которые освещаются все в том же
«праздничном» духе.
И наконец, одна из излюбленных журналистами тем – чрезвычайные
происшествия в библиотеках.
Таким образом, сколько-нибудь подробному описанию деятельности
одной или нескольких библиотек, не приуроченному к какому-либо исключительному
или чрезвычайному случаю, оказывается посвящено не более 50% от числа всех статей.
3. Непосредственное содержание журналистских статей также имеет ряд
недостатков. Так, для многих журналистов посещение библиотеки – это лишь
очередное задание, для выполнения которого требуется написать определенное
количество строк. Кроме того, журналисты нередко сопоставляют тот образ
библиотеки, который сложился у них в годы учебы, с современной библиотекой,
куда они мимоходом зашли по воле случая.
Следует отметить и сомнительность, аляповатость стиля многих публикаций, что
видно уже по их заголовкам («Смотрят в книгу, а видят фигу», «Публичный дом —
источник знаний», «Праздник книжных червей» и т.п.). Библиотекари и некоторые
самокритичные журналисты называют это «лихостью», хотя при этом и признают, что
подобные статьи порою все-таки помогают привлечь внимание общественности к
проблемам библиотек.
4. Журналисты интересуются не столько непосредственной деятельностью
библиотек, сколько общими проблемами чтения. Можно сказать, что репортеры
посещают библиотеки прежде всего потому, что хотят получить комментарии по
поводу чтения в современной России. На протяжении последних 10–15 лет в печати
шла нешуточная полемика по нескольким вопросам, связанным с чтением. Чаще всего
обсуждалось следующее: 1) был или не был СССР самой читающей страной мира? 2)
стала ли таковой страной Россия? 3) перестали ли читать современные дети и подростки?
4) существует ли в современной России «книжный голод» и действительно ли стал
богаче выбор книг? При этом общая ситуация такова, что из-за эмоциональности,
хаотичности и слабой аргументации представленных материалов пресса не столько
находит ответы на эти вопросы, сколько окончательно
их запутывает, попутно урезая место для материалов, в которых бы
обсуждались проблемы российских библиотек.
5. Наибольшее число публикаций в прессе относится к библиотекам
федерального уровня, центральным библиотекам субъектов Российской Федерации,
городским и районным ЦБС. Немалая часть статей о деятельности крупных библиотек
носит отчетливо выраженный негативный характер: это статьи об аварийном
состоянии помещений, кражах из фондов, пожарах, скандалах и т.д. В этом
отношении можно согласиться с мнением А. Е. Александрова: в последние
два десятилетия ничто так неблагоприятно не повлияло на имидж всех российских
библиотек в целом, как скандалы, беспрерывно сотрясающие самые крупные
хранилища страны [2].
Много публикаций критического характера связано и с деятельностью
областных и центральных городских библиотек. Критике подвергаются платные
услуги (в интерпретации журналистов ими вынуждены пользоваться едва ли не все
читатели), сдача помещений библиотек в аренду, длинные очереди за книгами,
некомфортные читальные залы, платное оформление читательского билета (которое в
газетных статьях подчас подается как каждодневная плата за пользование
библиотекой) и т.д. Общий итог подобной
критики неутешителен: как и в случае с крупными российскими библиотеками,
областные и городские библиотеки оказываются в положении «стрелочника», который
вынужден оправдываться за свои действия.
6. Достаточно большую группу составляют публикации, не относящиеся
к какой-либо конкретной библиотеке (обзоры по России в целом, по отдельной
республике, области или городу, а также публикации о международных
конференциях, всероссийских и областных конкурсах профессионального мастерства
и т.п.). Прежде всего журналисты рассматривают некоторые «глобальные» вопросы,
отчасти связанные все с той же социологией чтения, отчасти – с самими
библиотеками (востребованы ли в настоящее время эти учреждения). Их главный
вывод заключается в том, что у современного поколения отбивается всякая охота к
чтению. О неблагополучном, а порой и катастрофическом положении современных
российских библиотек говорят сами названия статей: «Культура и деньги: вместе и
поврозь», «Книга – источник проблем», «Меркнущий свет», «В тиши еще живых библиотек»,
«Ждут своего топора библиотеки», «Беги, дипломник, беги!: Из сотни выпускников
библиотековедческих факультетов лишь единицы остаются в профессии», «Мечты о
новых столах и о большой зарплате» и т.д.
7. Восприятие библиотеки журналистами во многом стереотипно. В
своих статьях они часто представляют библиотечную профессию как «самую
непрестижную и низкооплачиваемую на свете», а также «самую тишайшую», связанную
с минимальным уровнем риска, после чего начинают удивляться: «А ведь правда,
как много зависит от представителей этой непрестижной, малооплачиваемой профессии — встретят ли они
приветливо, приучат ли к книге еще с детства и научат ли ею правильно
пользоваться. Вот здесь могут начинаться потери и приобретения в общей копилке
национального интеллекта…
Кто бы мог подумать, что недра библиотеки хранят столько интересных
фактов! Оказывается, немало известных в городе людей начинали работать именно
здесь. Оказывается, в архивах хранится целая коллекция авторских экземпляров
книг с автографами» и т.п. [4]
В СМИ, безусловно, сильно восприятие библиотекаря как
массовика-затейника или же человека, который просто выдает и принимает книги.
Следует учитывать, что журналисты в целом не предполагают, что библиотекари
могут быть известны в других областях знания, не знают, что библиотеки ведут
научную работу, и не могут представить библиотекаря вне библиотеки. Кроме того,
многие «служители пера» не находят ничего интересного ни в самих библиотеках
(они для них все одинаковы и отличаются лишь степенью аварийности помещений),
ни в библиотечной работе и поэтому описывают только судьбы отдельных
библиотекарей.
«Биографические заметки» применительно к библиотечной тематике –
едва ли не самые положительные из всех публикаций, но даже комплиментарные
высказывания в адрес библиотечных работников не лишены расхожих штампов,
выглядящих порой весьма двусмысленно: «Библиотекарь – больше, чем профессия.К
такому выводу приходишь, когда знакомишься поближе со служителями книг. Это
даже больше, чем образ жизни. Библиотекарь – это особая порода людей,
выведенная в Европе, но легко прижившаяся в российском духовном климате и
отчасти этот климат формирующая. Особенность эта — в фанатической преданности
своему делу» [5].
«Особая порода людей» – по сути, «хомо библиотекариус» (в отличие
от хомо сапиенс!) – сомнительный комплимент в адрес библиотекарей, ведущий к
утверждению стереотипа вымирающей профессии — удела немногих подвижников и
святых. Такое представление, пожалуй, даже более опасно, чем традиционные
образы старых дев и синих чулков, поскольку оно не исчерпывается внешним обликом
и отдельными чертами характера и в конечном счете еще больше ограничивает «круг
посвященных».
8. Количество аспектов библиотечной работы, на которые обращают
внимание журналисты, довольно ограничено. В то же время некоторые из этих
аспектов резко выделяются по числу упоминаний, причем независимо ни от
конкретной газеты, ни от года выхода статьи. Так, в частности, статьи о
состоянии библиотечных помещений, чрезвычайных происшествиях, проблемах
комплектования и кадровой ситуации при анализе содержания обеих упомянутых баз
данных заняли лидирующее положение, войдя в первую десятку (и даже первую
пятерку) наиболее распространенных тем.
9. Факторы, влияющие на восприятие библиотек обществом, в небиблиотечной
прессе изложены более ярко и эмоционально, чем в библиотечной, хотя и под
несколько иным углом зрения. Из числа причин, влияющих на имидж библиотек, в
прессе делается упор не на социально-психологические и профессиональные
(которые нередко сводятся только к феномену «женской» профессии), а на
политические и экономические. При этом многие авторы статей подчеркивают тот
факт, что библиотека – самое уязвимое для критики учреждение, зависящее от
внешних обстоятельств больше, чем все остальные.
10. Библиотекам, уделяющим внимание своему имиджу, в любом случае
следует анализировать материалы в прессе, посвященные их деятельности и
деятельности других библиотек (города или области). При анализе подобных
материалов желательно обращать внимание не только на их непосредственное
содержание, но и на ту аргументацию, которую используют журналисты, на стиль
статей конкретных авторов, а также на часто задаваемые вопросы.
Список источников
1. Ажгихина Н. И.
«Железная леди» или Баба Яга? «Женская тема» в современной российской прессе //
Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исслед.
«Валдай-96». – Москва, 1997. – С. 43–46.
2. Александров А. Какая пища
нам важнее — духовная или из духовки? // Журналист. – 2001. – № 10. –
С. 46–49.
3. Библиотечное дело на
страницах центральных газет России, республик бывшего СССР и стран ближнего
зарубежья: (2 пол. 1990 – 1 пол. 1993 гг.). – Москва, 1993. – 56 с.
(Библ. дело. Сер. 3 / РГБ Информкультура. Вып. 10).
4. Бызова О. Под шелест
страниц // Вперед. – 2000. – 4 нояб.
5. Веснина Т. Человек читающий
– вечен // Том. вестн. – 2001. – 26 мая.
6. Гурьева И. Библиотечная
сфера Архангельской области в зеркале прессы в 2003 году [Электронный
ресурс] / И. Гурьева, А. Рогачева. – Режим доступа:
http://www.dvinaland.ru/Culture/Publications/EoC/EoC2005-3/14.pdf
7. Гусева Ю. Е. Образы
женщин в современных женских журналах // Психолого-пед. пробл. развития
личности в современных условиях : тез. докл. межвуз. науч. конф. СПб., 1999. –
Санкт-Петербург, 1999. – С. 66–68.
8. Каня Я. Интеллигенция и
средства массовой информации // Социальный статус и имидж гуманитарной
интеллигенции : сб. ст. / под ред. Ж. Т. Тощенко ; сост.
О. Н. Козлова, В. Ф. Левичева ; РГГУ ; МГСА. – Москва,
2001. – С. 125–130.
9. Лайн М. Б. Проблемы
журналов по библиотечно-информационной тематике: точка зрения читателя // Библ.
дело. – 2007. – № 4. – С. 20–22.
10. Логинова Н. В.
Librarian chic – антигламур : библиотекарь в зеркале книги [Электронный
ресурс]. – Режим доступа:
http://www.library.ru/3/reflection/articles/loginova_01.php
11. Матвеев М. Ю.
Библиотеки в прессе: по материалам статей из российских газет и журналов
(1994–2004 гг.) : аналит. обзор. – Санкт-Петербург; РНБ. – 2005. –
192 с.
12. Мурзова Л. Ю. Тверские
библиотеки в местной прессе: дайджест за 2000 год [Электронный русурс] /
Твер. ОУНБ. – Режим доступа:
http://www.library.tver.ru/document/d-0446.htm
13. Областная научная
библиотека в изданиях и публикациях (1938–1998) : библиогр. указ. / Мурман.
гос. обл. универс. науч. б-ка ; сост. Ж. Л. Гайдай ; ред.
В. П. Лаверова. – Мурманск, 2004. – 196 с.
14. Осипова И. П. Образ
библиотеки в общественном сознании (по публикациям в газетах за
1990–1993 гг.) // Библиотека и общество: новое во взаимодействии :
материалы семинара (Москва, 2–3 дек. 1993 г.) / Моск. библ. ассоц. ; РГБ ;
РГБС ; редкол. Л. М. Инькова и др. – Москва, 1994. – С. 35–39.
15. Плотникова Н. Г.
Тверские библиотеки в местной прессе: дайджест за 2002 год [Электронный ресурс]
/ Твер. ОУНБ. – Режим доступа:
http://corbis.library.tver.ru/document/d-0456.htm
16. Росляков А. Б. Имидж
современной российской интеллигенции в средствах массовой информации:
(сущность, содержание, механизмы репрезентации) : автореф. дис. … канд. социол.
наук / [Рос. гос. гуманитар. ун-т]. – Москва, 2003. – 24 с.
17. Хаматова Ч. Кто быстрее,
тот на танке // Известия. – 2005. – 13 окт.
18. Янкина М. А.
Репрезентация образованной женщины в СМИ (по материалам изучения российской
прессы) // Социальный статус и имидж гуманит. интеллигенции : сб. ст. / под
ред. Ж. Т. Тощенко ; сост.: О. Н. Козлова,
В. Ф. Левичева ; РГГУ ; МГСА. – Москва, 2001. – С. 199–205.
19. Brewerton А. Wear lipstick, have a tattoo, belly-dance, then get naked: the making
of a virtual librarian [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.careerdevelopmentgroup.org.uk/impact/archives/abrewerton.htm
20. Carle D. O., Anthes S. N.
Gender images in library publications : is a picture worth a thousand words? //
Jour. of Acad. Librarianship. – 1999. – Vol. 25, Issue 2 (March). –
P. 105–110.
21. Dilevko J. The portrayal of librarian sinobituaries at theend of the twentieth century / J. Dilevko, L. Gottlieb // Libr. Quarterly. – 2004. –
Vol. 74, № 2 (apr.). – P. 152–180.
22. Dupré D. The Perception of
image and status in the library profession [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.newbreedlibrarian.org/achi-ves/01.04.aug2001/feature2.html
23. Ellison J. Library, librarian, and
librarianship quotes [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://informatics.buffalo.edu/faculty/ellison/quotes/libquotesac.html
24. Gerard D. The fictional librarian// The Image of the library: studies and views
from several countries : collection of papers / Ed. by
V. D. Stelmakh. – Haifa, 1994. – P. 78–94.
25. Shamel C. L. Building a Brand: got
librarian? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.infotoday.com/searcher/jul02/shamel.htm
; Ibid // Searcher: The Magazine for database professionals. – 2002. –
Vol. 10, № 7. – Р. 60–75.
26. Stevens N. D. Our image in the
1980s // Libr. trends. – 1987/1988. – Vol. 36, № 4. –
P. 825–851.
27. Unlauf K. Offentliche Bibliotheken in
Spiegel der Presse // Buch u. Bibl. – 1992. – № 1. – S. 26–28, 30–34
|
