УДК 651.5+002.2
Ю. Н. Столяров
Крупный вклад в представление об эволюции документа
Рец. на кн.: Семеновкер Б. А. Эволюция информационной деятельности.
Бесписьменное общество / Б. А. Семеновкер ; Рос. гос. б-ка. – Москва
: Пашков дом, 2007. – 141 с.; Он же. Эволюция информационной деятельности.
Рукописная информация. Ч. 1. / Б. А. Семеновкер ; Рос. гос. б-ка. –
Москва : Пашков дом, 2009. – 245 с.
В 2007 и 2009 гг. вышли в свет две чрезвычайно интересные части
монографии известного историка библиографии Бориса Арьевича Семеновкера,
посвящённые эволюции информационной деятельности: «Эволюция информационной
деятельности. Бесписьменное общество» (Москва, 2007) и «Эволюция информационной
деятельности. Рукописная информация. Ч. I. (Москва, 2009).
Исследование начинается с анализа бесписьменного периода цивилизации,
когда информация создавалась, собиралась и передавалась в устной форме, а её
хранителями были люди, их тренированная память. Исследователя интересует
широкий пласт форм бытования информации: сакральная поэзия, мифы, предания,
легенды, эпическая и лирическая поэзия, прикладные знания, язык, музыка, танцы,
обучение. Иными словами, рассматриваются случаи, когда информация существует
безотрывно от своего внутреннего носителя – живого человека, индивидуума,
личности. Однако и в доисторическую эпоху уже появляются внешние носители информации,
будь то стены пещер или специальные каменные пластины – палетки, а звуковая
(речевая) или мысленная информация представлена на них в идеографической форме.
Предметом монографии автор считает эволюцию информационной
деятельности. Представляется обоснованной трактовка эволюционного подхода. По
утверждению Б. А. Семеновкера, такой подход отличается от исторического
тем, что «эволюционное исследование является кратким предварительным
подведением итогов и созданием своего рода программы будущих работ. На его
основе можно будет планировать и осуществлять исследования по истории
информационной деятельности в целом и по частям» («Бесписьменное общество». С.
8).
Сложнее обстоит дело с понятием информационная деятельность. Б. А. Семеновкер определяет
её как «деятельность людей по операциям с информацией». Однако тут же оговаривается:
«До начала операций информация должна быть создана <...>. Операции с
информацией могут осуществляться между её созданием и использованием, а для
этого необходимы два основных процесса – сохранение и передача информации» (Там
же. С. 8–9). Но основное содержание монографии составляют именно вопросы создания
(точнее сказать – фиксирования), передачи и сохранения информации. К какой же
научной области они относятся? По всей видимости, к предметной области
документологии, т.е. науки о сущности документа, его основных компонентах,
средствах, инструментах создания, веществе носителя и записи, способах передачи
и сохранения в пространстве и во времени. Поэтому есть основание воспринимать
монографию Б. А. Семеновкера как исследование по эволюции документа,
т.е. как документологическое произведение. И если рассматривать его с
документологической точки зрения, то надо признать, что оно представляет собой
существеннейший вклад в осознание эволюции документа, восполняя этим одно из
«невозделанных полей» документологии.
Но не противоречу ли я сам себе? Как соотносятся с представлением
о документе – информации, зафиксированной на материальном носителе, начальные разделы монографии, в которых
повествуется о невербальных коммуникациях, т.е. не обладающих вещественным
носителем информации?
Противоречие, однако, отсутствует. Дело в том, что самое широкое
определение документа, принятое в международном стандарте, не накладывает
никаких ограничений ни на содержание документа, ни на его форму, ни на субъект
носителя. Требуется только одно: чтобы от данного объекта при необходимости
можно было получить необходимую информацию. С точки зрения документологии любой
объект и субъект способен обладать статусом документа – всё зависит от того,
соответствует ли он запросам и профилю той или иной системы. Поэтому-то,
скажем, свидетельские показания в суде, данные устно, в присутствии судьи,
прокурора и адвоката, ценятся выше, чем те же показания, представленные в
письменном виде, но полученные в неизвестной обстановке и при неизвестных
обстоятельствах.
Конечно, против восприятия живого человека как ходячего документа
вопиёт элементарный здравый смысл. Вместе с тем известно, что фундаментальная
наука руководствуется здравым смыслом менее всего. Куда более авторитетны в ней
логика рассуждений, непротиворечивость исходных установок.
В монографии Б. А. Семеновкера полновесно и убедительно
показано, что в глубокой древности устное слово рассматривалось как творческая
космическая сила, в отдельных случаях оно персонифицировалось. Носителями
информации (т.е. документами в классической документологической трактовке) у
всех первобытных народов были предки современников, и буквальному запоминанию
придавалось исключительно большое значение. Письменность в этом отношении
ничего не изменила, она всего лишь «увеличила значение речи как основного
информационного канала <...> Письмо дополняет речь как средство
коммуникации» (Там же. С. 17).
Автор убедительно показывает, что в культуре, ориентированной не
на умножение информации, а на точное воспроизведение данного раз навсегда
текста, письменность не является необходимой. Роль документа выполняют
мнемонические символы – природные и искусственные, а также позы, жесты, мимика
и другие проявления первой сигнальной системы. Устная форма информации у многих
народов считалась более надёжным и авторитетным источником по сравнению с
письменной. Автор подчёркивает, что «в течение длительного времени во всём мире
устная информация сохранялась и передавалась из поколения в поколение в обычаях
и ритуалах, в мифах и эпических произведениях, во всех формах фольклора, в навыках
профессиональной деятельности и в лексике многочисленных языков», а также в
музыке и танцах (Там же. С. 25).
Все эти виды документов радикально отличает от привычных отсутствие
момента фиксирования информации. Однако фиксирование отсутствует лишь на
внешних, отделённых от источника информации, искусственных носителях. Но оно
имеет место во внутренних, так сказать, носителях – в сознании субъекта – и
хранится там в естественной форме. При передаче другому носителю живым
документом становится другой субъект. Только этим и отличается один вид
документа – естественного – от другого – искусственного. Во всех остальных
отношениях содержание, свойства и функции, решаемые задачи и прочие самые
существенные характеристики документа как социального феномена полностью
совпадают.
Книге Б. А. Семеновкера, в которой приводится множество
свидетельств бытования документа в бесписьменной форме, свойствен глобальный
масштаб, максимальная хронологическая глубина, широкое использование
относящихся к теме зарубежных источников.
В бесписьменном обществе автор усматривает много видов сохранённой
информации. Это язык и порожденные им сакральные воззрения, мифы, предания,
легенды, ритуалы, религиозные верования, эпическая и лирическая поэзия, музыка
и танцы и многое другое. Несколько глав посвящено собиранию, фиксированию и
сохранению бесписьменной информации, а также субъектам – её хранителям. Ещё в
нескольких главах освещены способы передачи информации – вербальные, визуальные,
звуковые, танцевальные, а также формы их передачи. Особое внимание здесь уделяется
формам обучения.
Из всего этого богатства содержания, с которым можно только полностью
согласиться и поблагодарить автора за возможность существенно расширить свой
научный и культурный кругозор, вопрос вызывает лишь один момент. Он относится к
изоинформации, которую автор тоже относит к бесписьменному обществу. Её
принципиальное отличие от всех названных видов состоит в том, что она позволяет
сохранять социально значимые сведения «вне тела» (Там же. С. 51).
Перенос информации на внешний носитель придаёт документу новое
качество, выводит его в особый вид, позволяет представить документ в его
современном, привычном понимании. Пиктограмма есть не что иное, как рисуночное
письмо. Письмо! Значит, первобытные наскальные и иные изображения, которые
появились ещё в палеолитическую эпоху, относятся, если пользоваться
классификацией Б. А. Семеновкера, к письменному обществу, к письменной
документаризации. Конечно, рисунок – это не азбука, но азбука возникла, как
убедительно показано в той же монографии, из пиктограмм.
В общей сложности на анализ бесписьменных документов Б. А. Семеновкер
отвёл 140 страниц текста.
Следующая часть монографии посвящена письменному (рукописному)
документу. Рассматриваются следующие вопросы: стимулы для возникновения
письменности, начало книгопечатания, параллельное существование рукописной и
полиграфической информации. Затем отдельными главами представлены темы:
«Материалы для письма»; «Чернила»; «Орудия письма»; «Надписи и документы» (в
узком смысле слова «документы»); «Книга как феномен информационной
деятельности»; «Формы книги»; «Украшения и переплёты книг»; «Распространение
книг» (в том числе путём переписывания,
издательского дела, книготорговли). Отдельно рассмотрены вопросы, связанные с библиофилией, гибелью и выживанием книг.
По истории книги, как известно, существует обширная литература.
Тем не менее автору удалось найти свой аспект рассмотрения, который, кстати
говоря, лишний раз убеждает, что книга Б. А. Семеновкера посвящена
истории именно документа, в данном случае – письменного. Здесь также
присутствует всемирный охват событий, собственный аналитический взгляд на
эволюцию развития рукописного документа. Материал логично систематизирован.
Особенно это относится к главам о чернилах, орудиях письма, формах книги.
Остановимся на некоторых
соображениях, наводящих на размышления.
Б. А. Семеновкер разводит понятия средства письма и орудия письма.
То, что автор ощутил необходимость их различения, – момент, бесспорно,
положительный, до него не додумались другие исследователи. Сложность, однако,
состоит в полисемичности понятия средство.
Одно из значений слова средство –
орудие (предмет, приспособление). Чернила предметом посчитать, конечно, можно,
но к приспособлениям, в отличие от перьев, каламов и т.п., они всё же не
относятся.
Думается, более конструктивным был бы следующий подход. Носителями
информации правомерно считать не только «материалы для письма», как их называет
Б. А. Семеновкер, но и вещество
записи, т.е. чернила, краски, тушь и т.п. Тогда классификация материального
носителя будет представлена двусоставно: вещество основы записи + вещество
самой записи (когда оно необходимо). Помимо орудий письма можно выделить способы
записи; используемые при этом знаковые системы; конструктивную форму носителя
информации и многое другое.
С большим воодушевлением воспринимаются представления о формах
книги. Автор относит к ним: глиняные, каменные, бамбуковые, деревянные книги,
книги-потхи, гармоники, тетради, свиток и кодекс. Иными словами, мы имеем дело
с классификацией книг по материалу носителя – одному из многих возможных
оснований деления. Важна легитимизация этого способа диверсификации, до
последнего времени в книговедении недооцениваемая. Здесь мы имеем дело с ещё
одним непривычным представлением о документе. Легко представить возмущение иных
книговедов-пуритан, которые откажутся вслед за Б. А. Семеновкером
считать книгой вкопанные в землю каменные стелы, а письмом – шнур со свисающими
с него короткими цветными шнурками с узелками или сосуды, жезлы. Между тем и в
этом случае достаточно отказаться от принципа очевидности, от принципа здравого
смысла и углубиться в изучение сущности рассматриваемого объекта – чтобы книга,
документ повернулись к нам новыми гранями, значительно обогатили наше
представление о них.
В монографии приведено много неизвестных фактов, известные исторические
факты органично вплетены в ткань книговедения. На размышления наводит,
например, своеобразная логика древних китайцев, в соответствии с которой для
лучшего восприятия содержания документа его нужно... сжечь. Для общения с
предками и богами, сообщает Б. А. Семеновкер, такой способ считался
наилучшим. Следует сначала написать им сообщение, а потом сжечь его. Дым
донесёт послание до небес, где обитают мёртвые («Рукописная информация». Ч. I. С. 15).
Хотелось бы сделать несколько мелких уточнений, учёт которых, позволительно
полагать, ещё больше усилил бы впечатление от этой фундаментальной работы.
Материальные носители лучше бы разделить на жёсткие и гибкие: к ткани, шёлку,
гобелену, бумаге слово гибкий
подходит больше, чем мягкий. В этом
случае к гибким носителям могли бы быть отнесены и пальмовые листья, а также
берёста, папирус, кожа, пергамент и др.; к жёстким – камень, кость, металл,
терракота. Мягкие носители образуют отдельный класс: это воск, глина (до
засыхания или обжига) и т.п.
Термин документ автор
применяет в соответствии с российским ГОСТом (резко расходящимся с
международным) – как информацию на материальном носителе с реквизитами,
позволяющими её идентифицировать, или запись по установленным правилам.
Нестрогость этого определения подвергалась критике, но в данном случае суть в ином:
разграничение используемых в монографии понятий надпись, документ, книга и других требует введения
собирательного понятия, а таковое здесь отсутствует. К тому же в другом месте
той же книги (Там же. С. 101–102) имеется ссылка на то, что в древности
основанием для придания объекту статуса «документа» являлось наличие
конструктивной формы материального носителя – листа и малый объём содержания.
Удручает полное отсутствие иллюстраций, которые могли бы не просто
украсить книгу, но дать много дополнительной содержательной информации.
Отсутствие вспомогательного библиографического аппарата (кроме списка
использованной литературы) оставляет надежду, что он появится в последующих
частях книги, потому что каждый том позволяет ожидать продолжения этого актуального
и увлекательного труда. Издательство «Пашков дом» обещает выпустить следующую
часть, в которой будут представлены социальные институты – хранители рукописной
информации – архивы, библиотеки, музеи.
В целом эту монографию, как и все произведения
Б. А. Семеновкера, отличают нетривиальность и безупречная обоснованность
мысли, использование богатейшего материала источников, в значительной своей
части впервые вводимого в отечественный научный оборот; добросовестность
научного анализа и цитирования; прекрасный научный стиль изложения и многие
другие достоинства. Благодаря этому научное произведение Б. А. Семеновкера
отличается информационной насыщенностью, новизной вводимых в науку значимых
фактов, широким кругом освещаемых вопросов. Считаю эту монографию самым крупным
вкладом в учение об эволюции документа.
|
