Научные и технические библиотеки №9 2009 год
Содержание:

БИБЛИОТЕЧНО-ИНФОРМАЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: ПРАВОВОЕ ПОЛЕ

Ивлиев Г. П. Библиотечная система как информационно-культурная основа для инновационного развития России

Чувильская О. А. Законодательство о библиотечном деле: эволюция и современное состояние

КАЧЕСТВО РАБОТЫ: ИЗУЧЕНИЕ И ОЦЕНКА

Кипа И. Н. Квалиметрия качества библиотечного обслуживания

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ В БИБЛИОТЕКАХ

Степанова Л. О., Сергачева М. Л. Virtua как информационно-технологическая среда библиотеки университета

ИНФОРМАЦИОННО-ПОИСКОВЫЕ ЯЗЫКИ И СИСТЕМЫ

Сукиасян Э. Р. Классификационный (систематический) поиск в эпоху электронных каталогов (статья первая)

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ. ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ

Брюханов А. Г. Шаги по росе. Опыт экологического просвещения Приморской государственной публичной библиотеки им. А. М. Горького

НАША ПРОФЕССИЯ. КАДРЫ. ОБРАЗОВАНИЕ

Соколов А. В. Аннигиляция библиотечной школы

Мокшанова Е. В. Культурная среда библиотеки: интерпретация понятия

Доронина И. Н. Формирование информационной культуры профессионала библиотечно-информационной деятельности

ЮБИЛЕИ

Филимонова Т. В.95 лет ВНИИ табака

ИНФОРМАЦИОННЫЕ СООБЩЕНИЯ

Шрайберг Я. Л., Колосов К. А., Гончаров М. В., Каширина Н. А. «Библиотечное дело, информационные системы и образование в США» – одиннадцатое профессиональное библиотечно-информационное мероприятие

База данных «Стандарты СИБИД» – на портале www.library.ru


Наша профессия. 
Кадры.  Образование

УДК 02:37

А. В. Соколов

Аннигиляция библиотечной школы

Анализируются объективные и субъективные причины усугубляющегося кризиса библиотечной школы в современной России. Сделан вывод о необходимости созыва Всероссийской библиотечно-педагогической кон­ференции для обсуждения кризиса библиотечного образования.

Читая любимый журнал «Научные и технические библиотеки», невольно думаешь о главном. Для меня главной заботой, главным источником радостей и огорчений многие десятилетия была библиотечная школа. Вот основная причина, которая заставила задуматься об эволюции библиотечной школы и поделиться своими тревогами с читателями «НТБ» [1]. Я выбрал «НТБ», потому что этот журнал всегда уделял много внимания библиотечным кадрам, а рубрика «Наша профессия» давно стала в нем постоянной. Не исключение и № 3 за 2009 г., который открывается академической статьей (вернее, докладом, представленным на Конференции «Крым–2008». – Ред.) Т. Я. Кузнецовой [2], а завершается полемической статьей А. М. Мазурицкого [3], приглашающего продолжить разговор об эволюции библиотечного образования. Принимая это приглашение, я хотел бы сосредоточить внимание не на текущих недоразумениях, а на главных угрозах библиотечному образованию.

Заглавие статьи Татьяны Яковлевны Кузнецовой «Библиотечные кадры сегодня и завтра: пути решения проблемы кадров, которые “решают все”» [2] звучит многообещающе. Автор предлагает завораживающую профессиограмму «библиотекаря новой формации»: «это не только хранитель документного культурного наследия, аккумулированного в фондах библиотек, служитель Книги как культурного феномена, знаток художественной, научной и научно-популярной литературы, воспитатель культуры чтения, организатор культурно-досуговой деятельности. Современный библиотекарь это также аналитик-синтезатор, умеющий осуществлять поиск и оценивать качество информационных ресурсов с учетом потребностей и запросов пользователей, информационный навигатор и посредник в системе документных коммуникаций, в том числе электронных, инструктор по освоению информационной культуры, специалист в области социальных коммуникативных технологий» (курс. автора). Работнику современной библиотеки «необходимо быть широко образованным специалистом, владеющим, кроме своей профессии, навыками смежных отраслей знания и сфер деятельности: информатики, педагогики, психологии, социологии, правоведения, культурологии, коммуникативистики и многих других»
[Там же. С. 7].

Возможно, в некоторых библиотеках трудятся «библиотекари новой формации», но обнаружить их затруднительно. Дело в том, что, по словам Татьяны Яковлевны, заметно выражена кадровая стагнация: число работающих пенсионеров в некоторых регионах достигает 70%, наиболее перспективные библиотечные специалисты уходят в другие сферы с более высокой оплатой труда, а «вакансии заполняются в основном специалистами без библиотечного образования либо выпускниками средних школ» [Там же. С. 8].

Стало быть, профессиограмма «новой формации» относится не к нынешним работникам библиотек, а к библиотекарям завтрашнего дня. Откуда возьмутся эти библиотекари? Их должна вырастить библиотечная школа! Более того, выращивание молодых специалистов подобного профиля предусмотрено федеральным образовательным стандартом третьего поколения (бакалавры по направлению 071200 Библиотечно-информационная деятельность). Пока, правда, известен лишь проект стандарта.

Всего за четыре года предусмотрена подготовка универсалов, способных профессионально осуществлять производственно-технологическую, проектную, организационно-управленческую, информационно-аналитичес­кую, научно-исследовательскую и методическую, психолого-педагогичес­кую, культурно-досуговую и просветительскую деятельность.

Библиотечные бакалавры будут обладать 15 общекультурными компетенциями: от владения культурой мышления и способности анализировать социально значимые проблемы и процессы до умения работать с информацией в глобальных компьютерных сетях и стремления к саморазвитию, повышению своей квалификации и мастерства. И 41 профессиональной компетенцией, включая: способность создавать и предоставлять информацию, отвечающую запросам пользователей, благоприятную культурно-досуговую среду; готовность принимать компетентные управленческие решения в профессионально-производственной деятельности, проводить социологические, психолого-педагогические, маркетинговые исследования, применять методы и процедуры информационного анализа текстов и т.д.

Перечень учебных дисциплин, предусмотренных стандартом, является традиционным для библиотечно-информационного образования, правда, из него выпала культурология, но восстановлен курс теории и истории литературы. В соответствии с современной вузовской педагогикой сформулированы требования к условиям реализации основных образовательных программ бакалавриата, которыми предложено руководствоваться всем участникам учебного процесса.

Таким образом, библиотечная школа, шагая в ногу с жизнью, всерьез намерена начать подготовку «библиотекарей новой формации», профилируя их по пяти областям: библиотечно-информационное обеспечение потребителей информации, библиотечно-информационная работа с детьми и юношеством, менеджмент библиотечно-информационной деятельности, информационно-аналитическая деятельность, технология автоматизированных библиотечно-информационных систем. Что может помешать этому грандиозному плану? Есть три главных препятствия, которые почему-то не замечают оптимисты библиотечного образования.

Во-первых, современная российская власть не заинтересована в развитии библиотечной системы и тем более не озабочена обеспечением её высококвалифицированными кадрами. Толерантный Александр Михайлович Мазурицкий утешается тем, что библиотечная профессия и её высшая школа никогда не обладали социальным престижем, ибо «это была профессия одержимых бессребреников и энтузиастов» [3. С. 113–114]. Пусть так. Но зачем тогда лукаво провозглашать: «Если государство заинтересовано в том, чтобы в стране были грамотные и образованные люди, оно просто обязано вкладывать средства в библиотеки и во все то, что связано с ними… От развития библиотечной инфраструктуры зависит успех государственных реформ, развитие науки, образования, социального развития, экономики и культуры»? [Там же. С. 119].

Зачем провоцировать нас «убедить власть имущих, что отсутствие государственной политики в области подготовки специалистов библиотечного дела приведет к оскудению наших библиотек» [Там же. С. 123]. Александр Михайлович, Вы же прекрасно знаете, что нынешнее государство вовсе не тревожится о развитии науки, образования, культуры и о просвещении народа. Его не заботит, как Вы правильно негодуете, что «наши школьники уже не умеют рассуждать, сопоставлять факты и сведения, да и говорить правильно по-русски разучились» [Там же. С. 115]. Демагогически рассуждая об обществе знаний, об «информации для всех», бездарная и корыстолюбивая власть ликвидировала за ненадобностью местные и отраслевые органы НТИ, избавила государственный бюджет от бремени содержания публичных библиотек, посадила библиотекарей на голодный паек.

Отмеченное Вами исчезновение 10 тысяч профсоюзных библиотек и 4 тысяч НТБ на предприятиях промышленности, транспорта и связи [Там же. С. 114], так же как «общероссийская тенденция сокращения мест в вузах за счет финансирования государства» [Там же. С. 118] – все это проявление государственного обскурантизма. Поэтому, делая вывод, что «библиотечная школа… и наши библиотеки могут существовать только на основе государственного финансирования» [Там же. С. 119], Вы обрекаете их на беспомощность и нищету. Возникает мрачная перспектива аннигиляции. Напомню, что в ядерной физике аннигиляцией именуется исчезновение, уничтожение частицы и античастицы при их столкновении. При столкновении библиотечной школы и рыночной экономики также имеет место аннигиляция, но односторонняя: школа исчезает, а рынок процветает.

Во-вторых, вузы культуры и искусств, поглотившие когда-то библиотечную высшую школу, постепенно сводят её на нет. Многоопытный А. М. Мазурицкий сокрушается, что «самый сильный урон нанесло систематическое снижение планов приема на библиотечные факультеты и сокращение госбюджетных мест, выделяемых на места в аспирантуру»… Библиотечные факультеты были вынуждены «вести борьбу в рамках своих вузов, доказывая свое право на существование перед более энергичными и пробивными коллегами по преподавательскому цеху» [Там же. С. 114].

Борьба закончилась поражением библиотекарей. Причина понятна: привлекательный имидж вузам культуры и искусств придают музыкально-художественные факультеты, гуманитарно-философский ореол – культурологические. Наконец, информационные специальности и кафедры олицетворяют мощь современной науки, а от библиотечных патриархов – ни денег, ни славы. Поэтому руководство университетов, академий, институтов предпочитает избавиться от обременительных библиотечных реликтов. И Министерство культуры охотно идет им навстречу.

В 2008 г. Министерство культуры России разработало Концепцию развития образования в сфере культуры и искусства Российской Федерации на 2008–2015 гг. Преимущественное внимание в Концепции уделено укреплению трехуровневой системы образования в сфере искусства: детская школа искусств – училище – вуз. Главный пафос этого официального документа выражает один из завершающих абзацев: «Образование в сфере культуры и искусства, несмотря на его многолетние традиции, по сути является очень хрупкой системой, неосторожное обращение с которой может привести к необратимым последствиям. В связи с этим крайне необходимо, чтобы органы государственной власти, на которые возложены функции по разработке нормативно-правовых актов в области образования, учитывали уникальные традиции в подготовке профессиональных кадров для отрасли искусства, а органы управления культурой, осуществляющие функции учредителя образовательных учреждений сферы искусства, способствовали их сохранению и развитию».

Нельзя не порадоваться за музыкальные, театральные, хореографические, художественные учебные заведения, которые получили правительственную поддержку. Проблемы же библиотечной школы в министерской Концепции вовсе не нашли отражения, а библиотечно-информационные факультеты упоминаются только один раз, и никакого внимания им не уделено.Возникает вопрос: принимали ли библиотечно-педагогические лидеры, хотя бы в лице председателя УМС по библиотечному образованию, какое-либо участие в разработке этого директивного документа? Не могу найти вразумительного ответа. Если нет, то увеличивается угроза аннигиляции библиотечной школы. Если да, то опять-таки эта угроза меньше не становится.

В-третьих, повышенные интеллектуально-познавательные требования стандарта третьего поколения останутся благими пожеланиями, потому что к их реализации не готовы ни преподавательский корпус, ни студенческая масса. В преподавательском корпусе преобладают опытные и заслуженные педагоги пенсионного или предпенсионного возраста, которые сформировались в библиотечной школе ХХ в. Трудно ожидать, что они овладеют в полном объеме общекультурными и профессиональными компетенциями, которые предусмотрены стандартом. Значит, неизбежны пробелы в подготовке «библиотекарей новой формации».

Гораздо более значительный и практически невосполнимый урон наносит студентам очного обучения внеучебная трудовая деятельность, истощающая молодого человека физически и деформирующая нравственно. На первом месте оказывается не освоение «образовательных компетенций», а выполнение требований работодателя.

Трудно обрести гуманистическое достоинство интеллигента-книжника в таких условиях. Трудно, но можно. Я не могу согласиться с А. М. Мазурицким, утверждающим: «наша современная молодежь думает в первую очередь о своем материальном благополучии, о том, как содержать себя и свою будущую семью. Это данность» [3. С. 118]. Да, среди наших студентов немало эгоистов-циников, готовых любой ценой добиваться личного успеха, но далеко не все живут по принципу «цель оправдывает средства». Многим свойственны чувства совести и стыда, толерантность и милосердие. Мои тесты показали, что среди старшекурсников Санкт-Петербургского университета культуры и искусств к категории интеллигентов-гуманистов относятся 20%, т. е. каждый пятый студент, а на заочном отделении альтруистическую жизненную установку имеют более 40%. (Уверен, что в МГУКИ их не меньше, а в провинциальных вузах гораздо больше.) Поэтому мой оптимизм питает не надежда на здравомыслие министерских чиновников, а интеллигентские ценностные ориентации значительной части библиотечного студенчества.

Однако трудно надеяться, что молодые интеллигенты пополнят библиотечные коллективы, где их нетерпеливо ждут. Увы, должен согласиться с деканским афоризмом А. М. Мазурицкого: «Чем больше мы вкладываем в наших студентов, тем меньше вероятность того, что большая часть из них придет в наши библиотеки» [Там же]. Если же какой-то вундеркинд чудесным образом все-таки овладеет знаниями и умениями в масштабе стандарта третьего поколения, то, увидев библиотеку, будет переходить на другую сторону улицы, чтобы не стать жертвой аннигиляции.

Чтобы избавиться от подобных парадоксов, по мнению А. М. Мазу-рицкого, «необходимо восстановить систему государственного распределения и систему льгот молодым специалистам» [Там же. С. 119], т.е. прибегнуть к «насилию». Т. Я. Кузнецова более великодушна, она надеется на то, что удастся «разработать социально-экономическое обоснование необходимости повышения заработной платы работникам библиотек, обеспечить его нормативно-правовое закрепление и скорейшее проведение в жизнь» [2. С. 10].

Постсоветским библиотекарям-практикам и библиотечному студенчеству я посвятил довольно объемную книгу [4], в которой старался выявить их социально-психологические особенности. Жаль, что когда писалась эта книга, я не был знаком со статьей (докладом, представленным на Конференции «Крым–2008» и опубликованном в нашем журнале. – Ред.) С. М. Гришиной «Психосоматические проблемы библиотечной профессии» [5], опубликованной после статьи Т. Я. Кузнецовой о библиотекарях «новой формации». С. М. Гришина (директор Березовской ЦБС Свердловской области) представляет ту часть библиотечного сообщества, которую я называю «интеллигенты-книжники». Это образованные и креативные альтруисты, преданные библиотечной профессии, обладающие чувством собственного достоинства и благоговеющие перед книгой как духовной ценностью.

Приведу лишь одну цитату из статьи С. М. Гришиной: «Ответственность за сложившуюся в нашей профессии ситуацию несет вовсе не окружающий мир, а мы сами. Самая большая степень ответственности лежит именно на муниципальных библиотеках, как самых многочисленных и близких к населению… Пришло время осознать себя. Изменения возможны лишь тогда, когда в обществе накапливается критическая масса людей, умеющих мыслить по-новому, тех, кто готов рисковать и выходить за рамки привычной жизненной рутины, готов совершать безумные поступки, вести себя нелогично, на взгляд большинства – глупо, и по большому счету отказаться от выживания. Просто для того, чтобы жить и работать в удовольствие» [5. С. 17–18].

Недавно я побывал в Екатеринбурге, познакомился со Светланой Михайловной Гришиной. Оказалось, что она выпускница Челябинской академии культуры и искусств, человек неслучайный в библиотечной профессии. И она не одна такая. Думаю, что подобные энтузиасты найдутся не только на Урале. В наших библиотеках работают энергичные и самоотверженные интеллигенты-книжники и они не допустят их аннигиляции.

Удивительно, что библиотечные педагоги послушно соглашаются с политикой аннигиляции библиотечной школы. Как будто им невдомек, что главная суть реформы библиотечного образования должна заключаться не в декоративном образовательном стандарте, одобренном министерскими чиновниками, а в выращивании гуманистически ориентированных интеллигентов-книжников, обладающих нестандартной книжной культурой.

Попытаюсь понять коллег-педагогов. Что главнее для Королевы: бриллиантовые подвески от герцога Букингемского или, как выразилась С. М. Гришина, «психосоматические проблемы»? Конечно, интеллектуально-нравственное здоровье главнее, но и без драгоценных подвесок в виде государственных образовательных стандартов библиотечная школа обойтись не может. Ведь без них невозможно появиться на традиционном балу в Министерстве образования и науки РФ. Поэтому наши замечательные деканы, подобно отважным мушкетерам, украшают модными колье Её Величество. Однако если, как сообщает Т. Я. Кузнецова, количество работников библиотек за последнее десятилетие увеличилось на 5,5 тыс., а прием на библиотечно-информационные факультеты сократился в 12 (!) раз, то это свидетельствует о том, что наша Королева тяжело больна, и ей требуются не только блестящие украшения, но и реанимационные препараты. Впору созывать консилиум докторов педагогических наук или, еще лучше, – Всероссийскую библиотечно-педагогическую конференцию.

Потребность во всероссийском соборе библиотечных педагогов высшей и средней школы давно назрела, потому что необходим откровенный разговор о главномоб усугубляющемся кризисе библиотечного профессионального образования. Т. Я. Кузнецова очень правильно заметила, что «от решения кадровых проблем в первую очередь зависит будущее библиотек и их социальная востребованность в век электронных коммуникаций и общества знаний» [2. С. 12]. А. М. Мазурицкий, в свою очередь, добавил: «Необходимо не просто сохранить существующую систему библиотечного образования, но активно содействовать её модернизации и развитию» [3. С. 123]. Прекрасно сказано! Но надо отдавать себе отчет в главных причинах библиотечного кризиса, как субъективных (виновники очевидны), так и объективных, обусловленных естественными социально-культурными факторами.

Некоторые субъективные причины уже назывались: антипросветительная правовая политика современного государства; нелепое сокращение ассигнований на духовную культуру; формальное и технократическое управление высшей и средней школой. Всероссийская конференция привлечет внимание общества к этим проблемам, может быть, укажет приемлемые способы их разрешения. Но гораздо сложнее противостоять угрозам книжной культуре, которые действуют объективно в российском обществе. Я имею в виду: системный кризис, который более двух десятилетий изнуряет Россию, к тому же недавно его усугубил мировой финансовый кризис; дефолт социальной справедливости, агрессивность приобретателей; юридическое и политическое бесправие гражданского общества.

Интернет-кафе успешно вытесняют библиотеки. Дисфункция чтения и девальвация книжной культуры – мировая пандемия, которая дошла до наших школ и вузов. А ведь человек, который не был читателем школьной библиотеки, никогда не придет в библиотеку научную. Чуждая книжности молодежь меняет ценностные ориентации: вместо образованности – предприимчивость, вместо интеллигентности – интеллектуальность, вместо совести – принцип «цель оправдывает средства».

Сможет ли библиотечная школа сохраниться в условиях глобализации и дегуманизации, и какие мутации она должна претерпеть? Вот главная проблема, которую, как мне кажется, нужно обсудить на будущей Всероссийской библиотечно-педагогической конференции.

Список источников

1. Соколов А. В. Эволюция библиотечной школы / А. В. Соколов // Науч. и техн. б-ки. – 2008. – № 1. – С. 89–109.

2. Кузнецова Т. Я. Библиотечные кадры сегодня и завтра: пути решения проблемы кадров, которые «решают все» / Т. Я. Кузнецова // Там же. – 2009. – № 3. – С. 7–12.

3. Мазурицкий А. М. Еще раз об эволюции библиотечной школы / А. М. Мазурицкий // Там же. – С. 113–123.

4. Соколов А. В. Постсоветские библиотекари: Социально-психологические очерки. – С.-Петербург : СПбГУКИ, 2008. – 296 с.

5. Гришина С. М. Психологические проблемы библиотечной профессии / С. М. Гришина // Науч. и техн. б-ки. – 2009. – № 3. – С. 12–18.

  
На главную