УДК 02:37.018
Е. Б. Дударева
Истоки внутрибиблиотечного обучения персонала
в 1920–1930 гг.
История возникновения Высших библиотечных курсов (ВБК) в структуре
Кабинета библиотековедения (КБ) Библиотеки Румянцевского музея в значительной
степени остаётся белым пятном в истории библиотековедения, в историографии
Российской государственной библиотеки.
В литературе существует представление, будто Институт библиотековедения
в течение всех лет своей деятельности был для Библиотеки неким инородным телом.
К примеру, в юбилейном издании «История Государственной ордена Ленина
библиотеки СССР имени В. И. Ленина за 100 лет. 1862–1962»
(1962 г.) приведена официальная точка зрения: Институт библиотековедения в
течение 10 лет, с момента его организации и до момента роспуска в 1934 г.
«находившийся в ведении Библиотеки имени В. И. Ленина, не стал её
органической, неотъемлемой частью, не связал в достаточной мере свою работу с
научно-методической работой других отделов Библиотеки» [3. С.122]. Утверждается, что труды Института «не отражали насущных
вопросов, волновавших массовые библиотеки, его работа протекала в достаточной
мере изолированно от библиотечной общественности и от Библиотеки имени
В. И. Ленина» [Там же].
Существует мнение, что с 1922 по 1924 г. в связи с переездом
в Румянцевский музей и спорами вокруг КБ Курсы практически не работали [8. С. 92–93]. Считается также, будто
библиотечные курсы возобновили свою работу в 1924 г. [9. С. 52–53]. Перерыв же в функционировании Курсов служит
аргументом против признания преемственности: от Библиотечных курсов Народного
университета им. А. Л. Шанявского – к Институту библиотековедения и
далее – к Московскому библиотечному институту.
Установить истину в этих вопросах важно для понимания преемственности
процесса подготовки библиотечных кадров, для нахождения истоков курсовой
подготовки библиотекарей и планомерной подготовки в будущих библиотечных
учебных заведениях. Поэтому есть необходимость восстановить историю создания
Кабинета библиотековедения как можно полнее, чтобы ликвидировать белое пятно в
истории Российской государственной библиотеки, Высших библиотечных курсов и
Московского государственного университета культуры и искусств.
В официальном отчёте о деятельности библиотеки Румянцевского музея
отмечено: «мысль о создании при Музее особого научного библиотечного органа,
который мог бы дать Румянцевской библиотеке активную роль в развитии
библиотечного дела и библиотековедения в России» зародилась ещё в 1921 г.
Учреждение Кабинета библиотековедения, подготовленное в 1921 и 1922 гг. и
воплощенное в 1923 г., аттестуется здесь как «завершение этих начинаний» [6. С. 45].
Для библиотеки Румянцевского музея наличие в его структуре столь
престижного подразделения было важно и в статусном отношении. В то время
Библиотека поставила вопрос о своём переименовании в Государственную публичную библиотеку. Однако уже существовавшая
библиотека с почти таким же названием (имеется в виду бывшая Императорская публичная библиотека, впоследствии – Государственная публичная
библиотека РСФСР им. М. Е. Салтыкова-Щедрина) согласилась с этим
предложением лишь при условии, если Румянцевская библиотека будет называться Второй публичной библиотекой. Такого же мнения
придерживалась Академия наук.
Румянцевскую библиотеку такое решение не устраивало – для неё было
существенно важно продемонстрировать своё преимущество. В итоге, как известно,
в течение нескольких лет она именовалась то Всероссийской публичной библиотекой
им. В. И. Ленина, то Публичной библиотекой СССР им.
В. И. Ленина.
Первые планомерные Библиотечные курсы, как хорошо известно из
истории библиотечного дела, возникли в Москве по инициативе
Л. Б. Хавкиной в 1913 г. в Народном университете им.
А. Л. Шанявского. Дальнейшая их судьба освещена крайне скупо и, что
ещё хуже, временами превратно. Раскроем её подробно, опираясь преимущественно
на первоисточники, хранящиеся в Архиве Российской государственной библиотеки.
В 1920 г. начался процесс закрытия Народного университета
им. А. Л. Шанявского и его реорганизации в Коммунистический университет
им. Я. М. Свердлова. В связи с этим библиотечная секция Института народного
образования, входившего в состав прежнего университета, была преобразована в
отдельное самостоятельное учреждение, получившее название Кабинет
библиотековедения. Он находился в ведении Отдела научных библиотек Главнауки.
Его преемственность с Библиотечными курсами сохранялась и в программах
обучения, и в кадровом преподавательском составе, и даже в сохранении за ним
занимаемых помещений, оборудования, мебели, библиотечного фонда и т.д.
Одной из задач Кабинета библиотековедения виделись организация и
проведение постоянных библиотечных курсов как начального этапа создания высшей
библиотечной школы. Тогда же Л. Б. Хавкина инициировала вопрос о
передаче КБ в ведение Государственного Румянцевского музея, заручившись
поддержкой директора Музея А. К. Виноградова.
Но на КБ были и другие претенденты. Его хотела подчинить себе Академия
народного образования. Потенциальным хозяином выступила и Книжная палата.
Товарищ (в современной терминологии – заместитель) председателя Российской
центральной книжной палаты М. И. Щелкунов предложил включить КБ в
структуру проектирующегося при ней Библиографического института [10. Л. 2–3]. Однако устная просьба
М. И. Щелкунова к заместителю наркома просвещения
М. Н. Покровскому в ноябре 1920 г. была отклонена. Основанием
послужило то обстоятельство, что ходатайство ведётся без ведома и согласия КБ.
Тогда Книжная палата обратилась за поддержкой к Главполитпросвету,
и тот официально ходатайствовал перед Отделом научных библиотек о передаче КБ
Библиографическому институту (отношение № 472). Президиум Центральной
библиотечной комиссии обсудил вопрос о дальнейшем функционировании КБ и пришёл
к заключению, что он должен быть переведён в помещение создаваемого
Библиографического института при Центральной книжной палате.
Было найдено три крупных причины, по которым КБ должен быть передан
в структуру Главполитпросвета. Первая причина – политическая: «Руководители К.Б.,
будучи беспартийными, совершенно не уделяют и не могут уделять внимание
политическому воспитанию будущих библиотекарей и их инструктировать в
политико-просветительной работе среди населения». Здесь надо иметь в виду, что
политическая неангажированность Л. Б. Хавкиной с самого начала
вызывала у новой власти отрицательное к ней отношение. Как свидетельствует
Ю. В. Буслаева, «среди документов по истории Кабинета сохранилась
записка, написанная от руки заместителем председателя Главполитпросвета
заместителю наркома просвещения, с выражением намерения “как-нибудь собраться
прищучить так называемый Кабинет Библиотековедения”<...> там сидят люди
не наши, едва ли даже советские, и во всяком случае враждебные коммунизму. Главполитпросвет мог бы сыграть тут немалую роль зачинщика» [1. С. 112]. Эту роль в данном случае Главполитпросвет и начал играть.
Вторая причина состояла в том, что руководители КБ (т. е. главным
образом Л. Б. Хавкина) внедряли иную классификацию, а не предписанную Главполитпросветом. Этот руководящий орган циркулярным письмом от
1 февраля 1921 г. обязывал все библиотеки перейти на Международную десятичную
классификацию (ныне она именуется Универсальной десятичной классификацией) [14. С. 337]. В лице КБ Главполитпросвет
видел помеху «в скорейшем образовании кадра библиотекарей, проводящих его
[Главполитпросвета] задания».
Наконец, третья причина виделась в том, что КБ ориентируется в своей
работе якобы только на «мелкие библиотеки, и всё его оборудование имеет в виду
главным образом образцовые мелкие библиотеки».
26 марта 1921 г. соответствующее ходатайство за подписью
заведующей Библиотечным отделом Главполитпросвета М. А. Смушковой
было отправлено в Отдел научных библиотек Наркомпроса.
Однако бороться с бескорыстным, а главное умным оппонентом даже
при наличии мощного идеологического административного ресурса не так-то просто.
Л. Б. Хавкина и секретарь КБ А. Д. Трескина 9 апреля
1921 г. все претензии отвели. При этом в ответе были полностью
переставлены местами основные ценности: то, что казалось М. А. Смушковой
первостепенным, в ответе рассматривалось в последнюю очередь, а те деловые
соображения, которые она выдвигала в самом конце своего письма, в ответе стали
основными и первоочередными. В этом ярко проявилось различие приоритетов обеих
сторон.
Приведём контраргументы Л. Б. Хавкиной в той
последовательности, которую считала правильной она.
На довод, будто КБ ориентируется только на «мелкие библиотеки, и
всё его оборудование имеет в виду главным образом образцовые мелкие
библиотеки», заявлено, что КБ «принципиально не отделяет мелкие библиотеки от
крупных, рассматривая библ<иотечное> дело как единое целое». Неверно, что
в КБ преобладают материалы, рассчитанные на мелкие библиотеки. Наоборот, в нём
преобладают пособия «по крупнейшим библиотекам земного шара» [4].
Добавим от себя, что если бы
дело действительно обстояло таким образом, как представлено в претензии, это
следовало бы ставить в заслугу КБ, поскольку в ведении Главполитпросвета
находились по преимуществу именно мелкие библиотеки, составлявшие абсолютное
большинство в стране.
Кроме того, именно традиции Курсов библиотековедения, полностью
продолженные Кабинетом, послужат в 1920-е гг. и позднее основной формой
общегосударственной системы ускоренной подготовки библиотечных кадров.
Второе обвинение относилось к мнимому непризнанию Кабинетом
библиотековедения Десятичной классификации. Фактически дело обстояло иначе, чем
представлено в письме за подписью М. А. Смушковой: сама Центральная
библиотечная комиссия «приняла ту же десятичную классификацию, которая до сих
пор рекомендовалась К. Б.». Более того, в результате переработки вариант
Комиссии оказался ближе к библиотечному (т.е. ещё ближе смыкался с
предложениями КБ), чем к библиографическому, который разделяла Книжная палата.
Было отведено и третье – идеологическое – обвинение.
Л. Б. Хавкина «сохранила лицо»: она оставила при себе свои
политические взгляды. Её контраргумент был сугубо деловой: «Беспартийность
руководителей К. Б. не могла бы служить препятствием к контакту с Ц.Б.К.
[Центральной библиотечной комиссией], как не служит препятствием к
существующему полному контакту Кабинета с Коммунистическим Университетом.
Кабинет разрабатывает свою специальную часть, партийные органы вливают своё
содержание» [5].
Кроме того, в ответе Л. Б. Хавкиной со ссылкой на
международный опыт и на решения Всероссийского библиотечного съезда
1911 г. (словно за минувшие десять лет ничего экстраординарного в
библиотечном деле и вообще в идейно-политической и экономической жизни страны
не произошло; в 1937 г. такого выпада не простили бы!) показано, что
«вливание библиотечного учреждения в библиографическое будет возвращением нашего
библиотечного дела на целое десятилетие назад. Это регресс библ<иотечной>
специальности».
Заканчивался ответ предложением передать КБ в ведение Библиографического
института по крайней мере после того, как тот откроется и выпустит хотя бы один
курс специалистов для академических библиотек. Надо отдать должное
Л. Б. Хавкиной: все претензии были отведены с блеском. Возглавляемый
ею КБ продолжал проводить занятия на курсах, несмотря на прекращение
финансирования.
В судьбе Кабинета библиотековедения большая позитивная роль принадлежит
заместителю наркома просвещения М. Н. Покровскому, который по
должности должен был быть верховным арбитром в сложившейся коллизии. Надо
отметить, что он занял принципиальную позицию. 13 апреля 1921 г. на
заседании коллегии Отдела научных библиотек Наркомпроса он выступил докладчиком
по этому вопросу. Участвовали И. И. Гливенко,
А. К. Виноградов, Б. П. Дитмар, И. А. Друганов,
Ю. М. Соколов, Л. Б. Хавкина, М. И. Щелкунов
(протокол № 9).
М. Н. Покровский разъяснил, что, во-первых, Библиографический институт
существует лишь в проекте, а не фактически, так что передавать КБ было бы
некому. Во-вторых, библиотековедение представляет собою самостоятельную, не
подчинённую библиографии научную дисциплину, и по этой причине КБ не может быть
передан Книжной палате. Иными словами, М. Н. Покровский полностью
согласился с доводами Л. Б. Хавкиной. В итоге принимается резолюция
об отказе удовлетворить ходатайство Книжной палаты (протокол заседания № 9).
Решено временно, до обследования материально-технической базы, числить Кабинет
библиотековедения в двойной зависимости: от Отдела научных библиотек
Наркомпроса и от Главполитпросвета [7].
Территориально КБ продолжал находиться в своём прежнем помещении, которое
теперь принадлежало Коммунистическому университету им.
Я. М. Свердлова.
Предложено также разработать новое Положение о КБ. Это поручение
было выполнено оперативно – к декабрю 1921 г. Его разработали
А. Н. Бернштейн (от Главнауки) и Л. Б. Хавкина (от Кабинета
библиотековедения). Подписано оно было 3 января 1922 г.
А. Н. Бернштейном – за Главнауку, 4 января 1922 г.
Т. Ю. Максимовским – за Главполитпросвет.
Поскольку финансирование по-прежнему отсутствовало, почти все сотрудники
саботировали свои обязанности, конечно, за исключением Л. Б. Хавкиной
и ее секретаря. КБ работал в будни ежедневно с 11 до 19 часов. Ни Главнаука, ни
Главполитпросвет Кабинетом фактически не руководили.
Слушателей о драматичной ситуации в известность не ставили, занятия
шли по расписанию.
В 1920/21 учебном году проведены годичные курсы для библиотекарей
публичных библиотек.
В декабре 1921 г. начались занятия с новым составом
слушателей Курсов академических библиотек (61 человек), хотя первоначальную программу,
рассчитанную на 420 часов, пришлось сократить до 276. На курсах преподавали 6
университетских профессоров (Ю. В. Готье, Б. Н. Каптерев,
Е. А. Косминский, А. А. Сидоров, Ю. М. Соколов,
М. Н. Сперанский) и 5 известных библиотековедов, библиографоведов и
книговедов: Н. Н. Аблов, Г. И. Иванов,
А. И. Калишевский, Н. Ю. Ульянинский,
Л. Б. Хавкина.
Что касается длительных курсов, то, как писала в 1922 г.
Л. Б. Хавкина – самый авторитетный в этом вопросе специалист, они «устраивались
попеременно – в одном году для библиотекарей публичных библиотек, в другом –
для библиотекарей академических библиотек <...>. В предстоящем
академическом году [по-видимому 1923/24] в Кабинете библиотековедения для
занятий оборудована большая аудитория <...>. Занятия откроются в сентябре
четырьмя семинариями, прежние комиссии будут продолжать работу, а
предполагаются ещё две комиссии» [11.
С. 82]. Иными словами, не было не только никакого перерыва в работе
библиотечных курсов и «семинариев», но, напротив, они постоянно наращивали свои
мощности.
25 октября 1921 г. открылся Семинарий по каталогизации; его посещали
30 (по другим данным 38) человек, обладавших образованием не ниже среднего,
общетеоретической библиотечной подготовкой и практическим стажем. Занятия вели
6 специалистов. Программа была рассчитана на 200 часов. Материал всех занятий
протоколировался, чтобы на его базе составить в будущем «Руководство по
каталогизации».
Согласно оценке Л. Б. Хавкиной, и курсы, и семинарий
прошли очень успешно; протоколы заседаний шести руководителей семинария, проводившихся
каждые две недели, и протоколы семинарских занятий «теперь постоянно
штудируются посетителями Кабинета» [10.
Л. 7]. Характерно, что раздел «Научная подготовка практических деятелей»
поставлен первым среди шести основных направлений деятельности КБ.
КБ продолжал разрабатывать начатые прежде научные труды и учебно-методические
пособия: Словарь библиотекаря, Аннотированный указатель библиотечной
литературы, Правила применения авторских таблиц Кеттера, Инструкцию по
библиотечному почерку и др.
Пока шли учебные занятия, Л. Б. Хавкина напомнила
директору Румянцевского музея о предварительной договорённости. В пространной
докладной записке (на 9 машинописных листах) она изложила обширные возможности
КБ и преимущества от его присоединения к Музею. Уже тогда она выдвигает идею в
скором времени превратить КБ в полноценный научно-исследовательский институт.
Это шло бы в русле одобренной Коллегией Наркомпроса 14 июля 1921 г.
политики по созданию в стране НИИ. Один из программных пунктов
Л. Б. Хавкиной – иметь при Институте «постоянные б<иблиотеч>ные
курсы как начало б<иблиотеч>ной школы» [10. Л. 4].
Как видим, Л. Б. Хавкина смотрела далеко вперёд и
последовательно реализовывала свою идею регулярного высшего библиотечного
образования. При всём том ей, однако, не приходила в голову идея использовать
возможности КБ для целенаправленного обучения именно библиотекарей Музея – она
мыслила шире.
23 апреля 1922 г. Румянцевский музей ходатайствовал о присоединении
КБ к Отделу научных библиотек Главнауки (отношение № 1108), и 26 мая был
подписан акт о передаче имущества КБ этому Отделу; приняли предварительное
соглашение о подчинении КБ Румянцевскому музею.
В сентябре – октябре 1922 г. шли переговоры о присоединении
КБ к Румянцевскому музею. С 1 октября 1922 г. Л. Б. Хавкина уже
принята в качестве сотрудницы Библиотеки Музея; в разделе «Штатные служащие
музея» она числится под номером 42, т.е. в числе первых десятков, из 265
служащих Музея [6. С. 17].
23 ноября 1922 г. решением Главнауки Академического центра Наркомпроса
РСФСР (№ 8528) Кабинет библиотековедения передан Государственному Румянцевскому
музею «вместе с имеющимся при нём музеем, библиотекой и курсами» [12. С. 129].
В апреле 1923 г. на заседании попечительной комиссии, посвящённом
библиотечному образованию, подводились первые итоги взаимодействия Кабинета
библиотековедения и Государственного Румянцевского музея, определялись
перспективы их дальнейшего сотрудничества. Директор Музея
А. К. Виноградов выразил надежду, что перевод (он говорил: слияние)
КБ под эгиду Музея представляет собой не «случайную
административно-ведомственную передачу, а как <...> опыт прививки к
старому дереву глазка нового растения, качество плодов установит будущее». Среди
задач КБ А. К. Виноградов выделял «широкую курсовую работу», которую
можно построить на огромном библиотечном материале Музея [13. С. 432].
Эту задачу он соединял со следующей – организацией в Румянцевской
библиотеке «Библиотеки–Школы», или образцовой библиотеки, превосходящей даже
американскую, в которой на основе платности и конкуренции можно было бы изучать
самые передовые технологии. Такая Библиотека-Школа, по его мнению, могла быть
создана при посредстве Кабинета библиотековедения [Там же].
Тем временем разработка проекта создания Высших библиотечных
курсов успешно продолжалась. 5 декабря 1923 г. Учёный совет Музея по
докладу Л. Б. Хавкиной признал необходимым организовать при Кабинете
библиотековедения Высшие библиотечные курсы. С этой даты, по-видимому, и
следует вести официальную родословную
Высших библиотечных курсов собственно РГБ. При этом нисколько не умаляется,
тот факт, что возникновение курсовой подготовки библиотекарей относится к
1913 г. и что ВБК являются прямым продолжателем деятельности курсов Народного
университета им. А. Л. Шанявского.
13 декабря 1923 г. на специальном заседании под председательством
Д. Н. Егорова Л. Б. Хавкина представила проект устройства и
программы Высшей школы библиотековедения. После включения в проект нескольких
рабочих поправок эти документы были утверждены.
В 1923/24 учебном году КБ вёл три «семинария»: по классификации
произведений печати, их каталогизации, по статистике печати. Иными словами, это
были прежние семинарии, которые традиционно вела библиотечная секция Института
народного образования. Школа библиотековедения, предложенная
Л. Б. Хавкиной, должна была быть двухгодичной; занятия предполагалось
начать с января 1924 г.
В протоколе заседания комиссии Главнауки, проверявшей в
январе–феврале 1924 г. деятельность Л. Б. Хавкиной, КБ уже
именуется Институтом библиотековедения и констатируется, что «работа Института
фактически ведётся». В связи с этим комиссия выступает с рекомендацией возможно
скорейшей поддержки представленной в Главный учёный совет Наркомпроса расширенной
программы деятельности этого Института, преобразованного из Кабинета [1. С. 112].
С передислокацией в Библиотеку Румянцевского музея Кабинет, а затем
Институт библиотековедения стал год от года наращивать свои ресурсы:
разнообразить формы и масштабы учебной деятельности, расширять
научно-педагогический потенциал, повышать его научный ценз. Лидирующая роль в
этом принадлежала ВБК.
На семинарах и курсах КБ в первые годы их существования «наибольшее
число мест было предоставлено сотрудникам Румянцевской библиотеки» [13. С. 432]. В числе преподавателей
были самые опытные сотрудники Библиотеки. Особенно заметна была их роль в
работе секции каталогизации. Поэтому пора исправить устоявшееся представление,
будто «в деятельности Румянцевской библиотеки [как впоследствии и Государственной
библиотеки СССР им. В. И. Ленина], в решении важнейших вопросов
участие Кабинета малозаметно» [Там же]. Во всяком случае, на одно из важнейших
направлений его деятельности – подготовку и переподготовку кадров – это
замечание не распространяется.
Таким образом, сотрудничество Библиотеки Румянцевского музея и
Высших библиотечных курсов было взаимовыгодным. В учебной деятельности ВБК
перерывов не было. В официальных документах Института библиотековедения
неоднократно констатировалось как само собой разумеющееся, что он ведёт своё
происхождение от Библиотечных курсов 1913 г. К примеру, отвечая на анкету
Государственной Центральной книжной палаты, Институт библиотековедения в
1926 г. официально сообщил о себе: «Как курсы и как Кабинет
Библиотековедения Московского Университета им. Шанявского существовал с 1913
года, к Ленинской Библиотеке присоединён в ноябре 1922 года, переименован и
расширен в Институт Библиотековедения на основании Положения 1924 года» [2].
Курсы постепенно из годичных превратились сначала в двухгодичные
(1926), а затем (1929) и в трёхгодичные. В итоге это позволило в 1930 г.
создать на их базе полноценное высшее учебное заведение – Московский
библиотечный институт, который сразу же стал флагманом библиотечного образования
в стране. С его созданием деятельность Высших библиотечных курсов сошла на –
нет (к 1934 г.), чтобы вновь возродиться уже в послевоенные годы. Но это
тема отдельного исследования.
Автор благодарит сотрудников Архива Российской государственной
библиотеки за помощь, оказанную при подготовке статьи.
Список источников
1. Буслаева Ю. В. Об исторических корнях
Московского библиотечного института / Юлия Владимировна Буслаева //
Библиотековедение. – 2009. – № 3. – С. 110–114.
2. В Государственную Центральную Книжную
Палату // Архив РГБ. – Оп. 14 (1926). – Ед. хр. 4. – Л. 123.
3. История Государственной ордена Ленина
библиотеки СССР имени В. И. Ленина за 100 лет. 1862 – 1962. – Москва
: Издание Б-ки, 1962. – 297 с.
4. Материалы по поводу передачи Кабинета
библиотековедения Главполитпросвету // Отдел рукописей РГБ. – Ф. 321. Оп. 3. –
Ед. хр. 2. – Копия 1: Отношение Главполитпросвета в Отдел научных библиотек от
26 марта 1921 г.
5. Материалы по поводу передачи Кабинета
библиотековедения Главполитпросвету // Отдел рукописей РГБ. – Ф. 321. Оп. 3. –
Ед. хр. 2. – Копия 2: Отношение Кабинета библиотековедения от 9 апреля
1921 г. в Отдел научных библиотек.
6. Отчёт Государственного Румянцевского
музея за 1916–1922 годы. – Москва : Госиздат, [б. г.] – 414 с.
7. Протокол № 9 заседания Коллегии Отдела
Научных библиотек от 13 апреля 1921 г. // Архив РГБ. – Оп. 14. – Д. 59. –
Л. 25.
8. Рычков А. В. К истории докладной
записки Л. Б. Хавкиной об Институте библиотековедения /
А. В. Рычков // Сов. библиотековедение. – 1992. – № 5–6. – С. 92–93.
9. Рычков А. В. Начало библиотечного
образования в России / А. В. Рычков // Книжное дело. – 1993. – № 3. –
С. 52–53.
10. Хавкина Л. Б. Докладная Записка
Заведующей Государственным Московским Кабинетом Библиотековедения
Л. Б. Хавкиной–Гамбургер товарищу Директору Государственного
Румянцовского Музея Анатолию Корнильевичу Виноградову // Архив РГБ. – Оп. 14. –
Ед. хр. 62. – Л. 1–14.
11. Хавкина Л. Б. Кабинет библиотековедения
/ Л. Б. Хавкина // Красный библиотекарь. – 1923. – № 1. – С. 82.
12. Хайцева Л. Б. История Отдела литературы
по библиотековедению и библиографоведению / Л. Б. Хайцева //
Российская государственная библиотека. Страницы истории (60–90-е годы ХХ века)
/ Рос. гос. б-ка. – Москва, 2003.
13. Хайцева Л. Б. Л. Б. Хавкина – первый
директор Кабинета библиотековедения (К 130-летию со дня рождения) /
Л. Б. Хайцева // Библиотека в контексте истории : Материалы
4-й Междунар. науч. конф. Москва, 24–26 октября 2001 г. – Москва, 2001. –
С. 429–433.
14. Циркулярное письмо Главполитпросвета о
введении Международной десятичной классификации в библиотеках //
Крупская Н. К. О библиотечном деле : сб. тр. /
Н. К. Крупская. – Москва : Книга, 1982. – Т. 1. – 448 с.
|
