Соколов А. В. Информатические опусы. Опус 1. Блуждая в дебрях информатизации

БИБЛИОТЕЧНО-ИНФОРМАЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Дрешер Ю. Н. Система менеджмента качества как условие успешной деятельности организации

ПРОБЛЕМЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА

Информационный менеджмент: концепции развития

НАША ПРОФЕССИЯ. КАДРЫ. ОБРАЗОВАНИЕ

Сукиасян Э. Р. Как сегодня учат библиотечных менеджеров в России и за рубежом

«РОССИЙСКИЙ “БИБЛИОБУС” В АМЕРИКЕ»: ИНТЕРВЬЮ, РЕПОРТАЖИ. (Научно-образовательная профессиональная программа «Библиотечное дело, информационные системы и образование в США – 2010»)

Иванова Е. В. «Библиотечное путешествие» по Америке

ОБЗОРЫ. РЕЦЕНЗИИ

Столяров Ю. Н. Книжные издания по библиотечному фондоведению последнего тридцатилетия: аналитический обзор

ЮБИЛЕИ

К юбилею Т. А. Бахтуриной

Заварыкина Н. П. Научная библиотека университета: вчера, сегодня, завтра. К 55-летию Оренбургского государственного университета

НАША ИСТОРИЯ: БИОГРАФИИ, ВОСПОМИНАНИЯ

Белогорская Т. А. Хозяйка нашего дома. (Из воспоминаний о Людмиле Вениаминовне Зильберминц)

УДК 002

А. В. Соколов

Информатические опусы

Первая статья из предполагаемой серии научно-философских статей, посвященных природе и сущности информации. Статьи имеют профессионально-мировоззренческую направленность и адресованы практикам библиотечно-информационного дела.

Чем обусловлена потребность в обсуждении сущностных проблем информации на страницах журнала «Научные и технические библиотеки»?

Информация – один из самых распространенных и самых многозначных терминов современного русского языка. В каких только контекстах он не встречается! Библиотекари, библиографы, журналисты, документоведы, ученые-информатики и инженеры-системотехники считают информацию своим профессиональным понятием. Информации посвящаются декларации международных саммитов; свободный доступ к информации – одно из прав человека; защитой информации озабочены политики и юристы; школьники и студенты приобщаются к информационной культуре. Информационные коммуникации давно уже стали привычной социальной структурой, информационные технологии – обыденным инструментом, а грядущее наступление информационного общества воспринимается как банальная истина. Сложилась обширная система информационно-коммуникационных наук, в составе которой представлены многочисленные теории и метатеории, изучающие различные грани, типы, разновидности информационных процессов и информационных систем. Если обратиться к содержанию информационных теорий и метатеорий, то выяснится, что каждая из них предлагает собственный ответ на вопрос «что такое информация?».

Информация многолика, поэтому объяснимо, хотя и не всегда оправдано, многообразие её трактовок, бытующих в научной, справочной и учебной литературе. Отдельные трактовки могут быть полезны и эффективны в некоторых областях науки, образования и информационной практики, но суммированные вместе, они порождают недоумение и печаль. То ли информация материальна (атрибут материи), то ли идеальна (сведения, знания), то ли объективна, то ли субъективна, то ли она существует в живой природе, то ли во всей Вселенной? Феноменом, функцией или фикцией является информация? Как и всякая жизненно важная ценность, информация мистифицирована и мифологизирована, и не лишено оснований подозрение, что «информационное общество» – это миф, распространяемый корыстными корпорациями. Является ли всякая библиотека, включая детские и школьные, информационным центром, а директор библиотеки – информационным менеджером?

Впрочем, зачем библиотекарю-практику задумываться над этими головоломками? Можно быть хорошим информационным технологом, формировать информационные ресурсы и интернет-сайты и не стараться уяснить природу и сущность информации. Можно посвятить себя удовлетворению информационных потребностей специалистов путем предоставления им информационных материалов и не задумываться о смысловой сущности информационной деятельности. Повторяю, можно сделать неплохую профессиональную карьеру в инфосфере и спокойно дожить до глубокой старости. Ведь мы не знаем, что такое гравитация, но успешно запускаем космические корабли, значит, можно быть хорошим библиотечно-инфор­мационным специалистом, не зная, что такое информация.

На худой конец, всегда под рукой ГОСТ 7.0–99, где сказано, что информация – это «сведения, воспринимаемые человеком и (или) специальными устройствами как отражение фактов материального или духовного мира в процессе коммуникации». В «Библиотечной энциклопедии» эта формулировка детализирована: информация – «сведения или данные, объективно отражающие различные стороны и элементы окружающего мира и деятельности человека на определенном этапе развития общества, представляющие для него какой-либо интерес и материализованные в форме, удобной для использования, передачи, хранения и (или) обработки (преобразования) человеком или автоматизированными средствами» [1. С. 430]. Достоинство этих дефиниций состоит в том, что они практически удобны, … если не вдумываться в их содержание. Прочитайте еще раз стандартные тексты.

Что такое «сведения, отражающие факты»? По-видимому, – достоверное, научно апробированное знание, которое желательно хранить в библиотечных фондах. Но что делать со сказками, художественной литературой, научными гипотезами, которые никаких «объективных фактов» не отражают? Считать их дезинформацией, а не информацией? Но в этом случае фонд публичной библиотеки становится не столько информационным, сколько «дезинформационным».

Уместно призадуматься и над таким вопросом: нужно ли вообще требовать от библиотекаря-библиографа, чтобы он предоставлял читателям информацию, «объективно отражающую различные стороны и элементы окружающего мира и деятельности человека на определенном этапе развития общества»? Если да, то тогда он должен гарантировать истинность предоставляемых сведений, в противном случае он из информатора превращается в дезинформатора. Последнее никак нельзя допустить, потому что в информационную эпоху судьба каждого человека зависит от его способности своевременно находить, получать, правильно понимать и продуктивно использовать релевантную информацию.

Информационно-компьютерная революция ХХ в. и глобальная информатизация наших дней совпали с кризисами гуманизма и капитализма, экономическими и экологическими, распространением безумного потребительства, эгоизма, пессимизма, особенно болезненно ощущаемых в России. Информационная среда обусловливает генетические мутации, и на смену незадачливому homolegens, «человеку читающему», по мнению многих мыслителей, должен прийти информированный homoinformaticus– гражданин гипотетического информационного общества. Информация становится важнейшим источником развития мировой экономики, главным ресурсом научно-технического прогресса и духовного творчества. Получается, что информация представляет собой феноменальную материальную силу, изменяющую общественно-экономическую формацию и биологическую природу человека. Трудно сказать, радоваться или горевать мы должны по этому поводу, потому что до сих пор неизвестна природа и сущность информации. Место библиотечно-библиографической профессии в обществе будущего, как ни странно, зависит от ответа на вопрос «что такое информация?».

В результате многолетнего научно-философского исследования у меня сложилась концепция природы и сущности информации, которая, на мой взгляд, имеет профессионально-мировоззренческое значение для специалистов в области социальной коммуникации, к числу которых относятся библиотекари-библиографы. Отправным пунктом для разработки этой концепции послужила идея социальной информатики, разработанная в 1970-е гг. в Ленинградском государственном институте культуры им. Н. К. Крупской [2]. Она пока не получила развернутое монографическое изложение, но для её представления коллегам достаточно серии относительно самостоятельных статей, представляющих собой, как говорят музыканты, опусы (opus – труд, произведение). Памятуя об источнике концепции, я назвал их информатическими (от слова «информатика»).

Опус 1. Блуждая в дебрях информатизации

Блуждая в дебрях информатизации,
В конце концов с отчаяньем поймешь,
Что правда скрыта в мифологизации
И стережет её святая ложь.

Исторический анализ распространения термина информация показывает, что постоянно растущая популярность информационной терминологии объясняется не столько познавательными потребностями, сколько практикой мифологизации. Миф – мистический символ, синтезирующий знание, вымысел и веру. Путем сопоставления дефиниций, принятых в различных отраслях знания, образовании, политике, обыденной речи выявляются интерпретации понятия информации и источники его мифологизации.

Александр Николаевич Яковлев (1923–2005) – один из «прорабов» всесоюзной демократической перестройки 1980-х гг. – был отважным мыслителем, позволявшим себе в принципиальных мировоззренческих вопросах не соглашаться с Карлом Марксом. Я с интересом читаю, а иногда и перечитываю его поучительные размышления, написанные на склоне лет. Мое внимание привлек тезис: «В основе всего информация. Материя как застывшая энергия есть, так сказать, ресурсное энергетическое обеспечение информации, а дух суть информация, которую получает, адаптирует, систематизирует и производит человеческий мозг. Элементарная частица, атом, молекула, нация, общество, человек, страна, мир, Вселенная – это, прежде всего, информационные системы. Информационная система включает в себя и весь дух, и всю материю, известные человеку на сегодняшний день. И все это называется природой и обществом, то есть бесконечно развивающейся, совершенствующейся или деградирующей информационной системой». Далее выясняется, что «высшая форма информации – совесть в качестве мерила нравственности и оправдания самого существования человека» [3. С. 91, 92].

Прочитав эти слова, я понял, насколько поверхностно наше обыденное понимание феномена информации как сведений, сообщений, новостей, которыми обмениваются люди в процессе коммуникации. Безнадежно устарело бытовавшее в XIX в. толкование информации как «учения, наставления», а информатора как «домашнего учителя» [4. С. 144]. Информация сделалась могущественной духовной силой в современной культуре и стала центральной категорией в системе науки и образования. Конечно, это произошло не вдруг. Были определенные этапы и ступени познания «мира
информации», данного природой и искусственно созданного людьми. Постепенно формировалась информационная мифология. Проследим, как это происходило в нашей стране.

Концепции информации
в советской материалистической философии. 1950–1980-е гг.

В научной литературе 1950-х – 1960-х гг., в период расцвета кибернетики, получили признание две трактовки информации: «шенноновская» и «сигнальная». В 1948 г. американский математик Клод Шеннон (1916–2004), разрабатывая свою теорию коммуникации, вспомнил о принятой в термодинамике формуле энтропии и назвал информационной энтропией количественную меру неопределенности ситуации. Благодаря получению сообщения, энтропия может быть снята полностью (в этом случае информация равна энтропии ситуации) или частично, и тогда количество информации, принесенной сообщением, оценивается как разность между неопределенностью, существовавшей до получения сообщения, и неопределенностью, оставшейся после получения сообщения.

Математический аппарат, разработанный К. Шенноном и его последователями, нашел широкое применение для решения проблем оптимизации кодирования, расчета пропускной способности и помехоустойчивости различных дискретных и непрерывных каналов связи, однако создать формализованную семантическую теорию информации и выработать общую дефиницию феномена информации не удалось. В математических теориях информация не связана ни с языком, ни с содержанием сообщений (сигналов), передаваемых по коммуникационному каналу, а представляет собой умственный конструкт, подобный логарифмам, мнимым числам или другим абстракциям, отсутствующим в физической реальности.

Сигнальная концепция информации практична и технологична. Её суть – в отождествлении сигнала и информации. Основания для такого отождествления очевидны: сигнал – это материальное явление (вещественный предмет), несущее определенный смысл (содержание), а информация также обладает материальным носителем и идеальным содержанием. Поэтому телевизионные сигналы, образующие изображение, представляют собой телеинформацию, устная или письменная речь о чем-то сигнализирует или информирует, музыка – это звуковые сигналы и аудиальная информация и т.д. Неслучайно первая популярная отечественная книга о кибернетике названа «Сигнал» [5]. Определение понятия сигнал звучит так: «Сигнал есть физический процесс, существующий в кибернетической системе, имеющий множество состояний, которые он принимает в соответствии с внешними событиями, воздействующими на систему. Основным свойством сигнала является то, что он несет информацию о событии, т.е. находится в соответствии с ним» [Там же. С. 37–38]. Если, согласно шенноновской концепции, информация является научной абстракцией, существующей в сознании людей, а не в материальной реальности, то сигнальная концепция акцентирует физическую природу информации, её существование в физическом пространстве и времени.

Таким образом, благодаря кибернетике, информация вошла в терминологию точных и технических наук, а также в словарный фонд обыденного языка, где получила значения «сведения», «известие», «новость». Однако развернутой и обоснованной дефиниции понятия информации не было, и даже «отец кибернетики» Норберт Винер (1894–1964) первоначально ограничился многозначительной фразой: «Информация есть информация, а не материя и не энергия. Тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время» [6. С. 201]. С позиции формальной логики, высказывание Н. Винера есть отрицательное определение, которое не считается правильным, потому что называет признаки, не принадлежащие данному понятию, и не указывает принадлежащие ему признаки. На самом деле, отрицая материальность информации, определение Винера утверждает её идеальность, ибо третьего не дано. [7. С. 19]. В этом определении явно констатируется идеальная природа информации, ибо «содержание» внешних воздействий идеально, а «обозначение содержания» идеально вдвойне.

С философской точки зрения предложенное Винером понимание информации означает отрицание принципа материалистического монизма, принятого в марксистской философии. Ведь в материально едином мире, помимо движущейся материи, обнаруживается феномен информации, который нематериален, т.е. идеален. «Отец кибернетики», видимо, склонялся к идеализму, и советские философы не могли не отреагировать соответствующим образом. В 1970-е гг. развернулась оживленная дискуссия вокруг природы и сущности информации, результатом которой стали три трактовки, ставшие классическими и до сих пор цитируемые в справочниках и учебниках.

Атрибутивные концепции исходят из выдвинутого В. И. Лениным тезиса о том, что «вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, – свойством отражения» [8. С. 91]. Отсюда следует, что отражение есть всеобщее свойство (атрибут) материи. Ленин ничего не говорил об информации, но советские философы-материалисты дополнили ленинскую теорию отражения, объявив информацию «содержанием», «сущностью», «инвариантом» отражения. Будучи неразрывно связанной с отражением, информация также материализовалась и становилась атрибутом материи. Наибольшее признание получила выдвинутая А. Д. Урсулом формулировка «информация есть отраженное разнообразие».

Функциональные концепции отрицают существование информации в неживой природе и определяют информацию как содержание сигнала или сообщения, полученного из внешнего мира, как обозначающее нечто воздействие, а по сути дела попросту отождествляют информацию и сигнал, ибо сигнал не может не иметь смысла, а информация не может не иметь материального носителя. «Сигнал» и «информация» превращаются в синонимы (точнее, информация становится метафорой сигнала). Функциональные концепции хорошо согласуются со стихийным материализмом инженеров-радиотехников, телемехаников и электронщиков, видящих в информации рабочее тело, которое можно передавать, транспортировать, хранить, преобразовывать, подобно жидкости в гидравлике, пару в теплотехнике, электричеству в электротехнике.

Антропоцентристская (социоцентристская) концепция получила распространение в общественных науках. Её выражает дефиниция В. Г. Афанасьева (1922–1994): информация «представляет собой знания, сообщения, сведения о социальной форме движения материи и обо всех её других формах в той мере, в какой они используются обществом, человеком, вовлечены в орбиту общественной жизни» [9. С. 39; 10. С. 13]. «Знания, сообщения, сведения…» не что иное, как смыслы; вовлечение этих смыслов в орбиту общественной жизни означает их включение в социальную коммуникацию. Близкую позицию занимал Ю. А. Шрейдер (1927–1998), который пришел к выводу, что информация – это овеществленное знание, воплощенное в знаковой форме, возникает как отчужденное от своего носителя и благодаря этому обобществленное знание [11. С. 13–21]. Антропоцентристские концепции хорошо согласовывались с понятием семантическая (смысловая, социальная) информация, принятым в журналистике, лингвистике, информатике. По сути дела, семантическая информация совпадает с понятиями смысл, знание, сведения и др.

Материалистические концепции информации иногда применялись в советских общественных науках, включая библиотечно-библиографические и документоведческие дисциплины. Правда, без особого успеха. Например, документоведы простодушно овеществляли информацию и писали в своих стандартах: «Документ – материальный объект с информацией, закрепленной созданным человеком способом для представления во времени и пространстве» [12]. Получается, что информация – это вещь, которую каким-то способом можно приладить к другой вещи.

В 1980-е гг. философские дискуссии вокруг природы и сущности информации себя исчерпали, хотя определенного ответа на вопрос «что такое информация?» диалектический материализм дать не смог. Были предложены следующие варианты, перечисленные в «Философском энциклопедическом словаре» (Москва, 1983. – С. 217): «Информация (от лат. informatio – ознакомление, разъяснение, представление, понятие), 1) сообщение, осве­домление о положении дел, сведения о чем-либо, передаваемые людьми; 2) уменьшаемая, снимаемая неопределенность в результате получения сообщений; 3) сообщение, неразрывно связанное с управлением, сигналы в единстве синтаксических, семантических и прагматических характеристик; 4) передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах (неживой и живой природы)».

Эти формулировки плохо совместимы друг с другом, но все они со­гласуются с принципом материалистического монизма (материалис­тиче­ского единства мира) и представляют информацию как материальное, вос­принимаемое органами чувств и измеряемое явление.

Правда, оставался открытым вопрос о бытовании информации в мате­риально едином мире: только в человеческом социуме (антропоцентристская концепция) или также в биосфере или во всей Вселенной? Неопределенной оставалась природа информации: вещь она, свойство или отношение? Если коммуникация – обмен информацией, то информация есть «вещь» (нельзя же обмениваться свойствами или отношениями); если книга – источник информации, то информация «свойство» книги; если информация – мера уменьшения неопределенности, то она есть «отношение» между знанием и незнанием. Затруднительно представить информацию одновременно и вещью, и свойством, и отношением.

Противоречивость философских интерпретаций, преумноженная несовместимыми толкованиями информации в физике, математике, технике, общественных науках, стимулировала агностические и нигилистические взгляды. Так, в учебнике по информатике, адресованном студентам институтов культуры, педагогических институтов и университетов, сообщалось, что термин информация обозначает неопределяемое исходное понятие (!), в которое «разные науки вкладывают различное, не совпадающее с обиходом содержание» [13. С. 9, 10]. Нигилистическую ересь откровенно высказал биолог М. И. Сетров: «Никто еще не видел ни как субстанцию, ни как свойство эту загадочную информацию…. Везде мы обнаруживаем лишь взаимодействие материальных веществ, наделенных энергией, и нигде не обнаруживаем того, что обычно называем информацией. Почему? Да потому, что её не существует в природе, как не существует флюидов, флогистона, эфира и т.д.» [14. С. 123, 124]. Действительно, информация, подобно флогистону или эфиру, никак себя не проявляет. Нет таких реалий, относительно которых можно сказать: вот это информация, а не сообщение, не сигнал, не знание, не отражение, не структура и т.д. Следовательно, информация – продукт научного мифотворчества, как сказал бы мудрый Екклесиаст, «суета сует и томление духа». Конечно, мы не можем согласиться с приговором древнееврейского пророка.

Постсоветский плюрализм концепций информации. 1990–2000-е гг.

Постсоветская философия преодолела материалистическую односторонность и вышла на просторы вольного плюрализма. Наряду с традиционным диалектическим материализмом и позитивизмом обрели легитимность идеалистические, дуалистические и теологические взгляды. Теперь никого не шокируют утверждения: информация нематериальна, она чистая мысль, «смысл как таковой», бытующий в нематериальном семантическом пространстве (поле смысла) независимо от материальной среды и даже прежде этой среды. Вот одна из умеренных идеалистических трактовок: «Информация – это идеальный коммуникативный феномен, проявляющийся в формах сигналов и записей, содержание которых сохраняется при их взаимном превращении и с помощью которых осуществляется управление или ментальный процесс» [15. С. 9].

Крайней формой информационного идеализма является теологический монизм, исходящий из постулата: «Информация – всеобщая генеративная основа природы и общества; это универсальное генеративное поле Вселенной и универсальное начало всех начал; информация первична, материя вторична. Информация – универсальный генеративный ресурс Вселенной, безальтернативный первоисточник развития и благосостояния народов Мира» [16. С. 587]. Что есть «всеобщая генеративная основа природы и общества»? Что представляет собой первичное «начало всех начал», породившее материю? Как понимать «безальтернативный первоисточник развития и благосостояния народов Мира»? Ответ очевиден: это Бог!

Объективно-идеалистические и теологические концепции признают объективность (независимость от человека) существования информации в той или иной реальности. Им противостоят субъективно-идеалистические концепции, утверждающие, что информация существует только в субъективном сознании мыслящего человека. Звучат аргументы: «вне субъекта информацию некому воспринимать и иметь о ней хоть какое-нибудь представление»; «понятие информации обязательно включает в себя личность познающего субъекта», поскольку «вне субъекта восприятия информация в лучшем случае остается вещью в себе».

Оригинальные трактовки сущности информации предлагают философы-материалисты, учитывающие достижения синергетики. Например, профессор И. В. Малик-Гайказян пришла к выводу, что информация есть не атрибут, вещь или отношение, а «многостадийный необратимый во времени процесс, структура этих стадий изоморфна в системах любой природы, а механизмы стадий-процессов обладают гомоморфизмом в неживых, генетических, поведенческих и социокультурных системах. Итак, информационные процессы есть механизмы самоорганизации в сложных открытых системах любой природы, а не только свойство самоорганизующихся систем» [17. С. 100; 18]. Автор подчеркивает возможность теории информации быть посредником между синергетикой и семиотикой в междисциплинарных социокультурных исследованиях благодаря утверждению процессуальной природы информации.

Правда, наше изучение проблемы «синергетика и информация» показало, что синергетика может успешно решать свои задачи без обращения к информационному подходу. Когда же он все-таки практикуется, синергетики не предлагают новых концепций информации, а довольствуются наследием, полученным от кибернетики и шенноновской теории информации. Например, Д. С. Чернавский в своей информационно-синергетической теории исходит из определения «информация есть запомненный выбор одного варианта из нескольких возможных и равноправных» [19. С. 17].

Наконец, приведу еще одну оригинальную субъективно-материалис­тическую концепцию, выдвинутую в 2000-е гг. известным информатиком Д. И. Блюменау. Автор утверждает, что информация есть результат рефлексии (отражения) живой материей (возможно, не только в её белково-нуклеиновом варианте) воздействия материальных структур, воспринимаемых в качестве кода.

Разворачивая это утверждение, Блюменау добавляет: информация – это дискретный поток образов, образующийся в момент актуализации индивидуального сознания особи (человека или животного), происходящего в результате декодирования входного сигнала (знака, кода). Это декодирование возникает в процессе биорезонансного совпадения частотных характеристик входного сигнала и ячейки памяти особи. Поскольку информация не существует вне субъективного сознания, выражения типа «передача информации», «обработка информации» и пр. не более чем метафоры; передаются и обрабатываются лишь коды, знаки, сигналы [20; 21].

Постсоветский философский плюрализм значительно обогатил коллекцию дефиниций информации. Я не убежден, что исчерпаны все возможные варианты, но уверен, что на вопрос «что такое информация?» можно подобрать ответ на любой вкус. Богатый ассортимент конкурирующих друг с другом определений свидетельствует о том, что информация остается «неопознанным фантомом». Вместе с тем без понятия информации не обходится сегодня ни одна наука, кроме, пожалуй, богословия. Множатся ряды информационных маркетологов, информационных менеджеров, прикладных информатиков в различных сферах экономики и культуры, технологов информационных ресурсов, информатиков-аналитиков, веб-дизайнеров, рекламных агентов, пиарщиков, программистов и др.

Подлинный культ информации обнаруживается во всех гуманитарных и технических университетах, академиях, институтах России. Здесь учащиеся приобщаются к информационной культуре и информационной цивилизации, приобретают информационное мировоззрение, осваивают информационные системы и сети, готовятся к информационной деятельности в грядущем информационном обществе. Нелепо как-то получается: мы живем в информационном пространстве, в информационную эпоху и не можем доходчиво объяснить, что такое информация.

Неудивительно, что новое руководство России в 1990-е гг. стало расценивать отставание в области информационных технологий как угрозу национальной безопасности. Появился Указ Президента Российской Федерации «О совершенствовании деятельности в области информатизации органов государственной власти» (1994), вслед за ним – Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации» (1995). Российское правительство сочло полезным принять стратегическую «Концепцию формирования и развития единого информационного пространства России и соответствующих государственных информационных ресурсов» (1995).

Правда, единое информационное пространство мыслилось сугубо технократически как «совокупность баз и банков данных, технологий их ведения и использования, информационно-телекоммуникационных систем и сетей, функционирующих на основе единых принципов и по общим правилам». Библиотеки, архивы и другие держатели журнальных и книжных изданий не включались в единое информационное пространство, но предусматривалось «сопряжение с ними новых средств информационных технологий».

Главный стимул скорейшего формирования единого информационного пространства России виделся в том, что «без создания приоритетных государственных информационных ресурсов (правовая информация, информация о юридических лицах, о деятельности органов государственной власти и некоторые другие виды информационных ресурсов), доступных всем юридическим и физическим лицам, построение в России правового демократического государства с развитой рыночной экономикой оказывается проблематичным». Выходит, что информатизация – гарант демократии и рыночных реформ в нашем государстве. В этом случае прискорбно сознаваться, что мы не знаем, в чем сущность информации.

Впрочем, в Государственной Думе здравомыслящие парламентарии, не углубляясь в терминологическую схоластику, придерживаются в своих законодательных актах обыденного понимания, бывшего в ходу еще в советское время, а именно: Информация – сведения (сообщения, данные), независимо от формы их представления (Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», принятый в июле 2006 г.). Поскольку слово «сведение» производно от корня «ведать» (знать, иметь знание), то достоинство законодательно принятой дефиниции в том, что она четко фиксирует тождество информации и знания, а недостаток в том, что она оставляет открытым вопрос о феномене информации. Зачем неологизм информация, если в русском языке есть исконный термин знание? Однако, может быть, в информации скрыта какая-то таинственная сила, недоступная нашему пониманию?

Неслучайно же в 2008 г. Совет Безопасности Российской Федерации принял «Стратегию развития информационного общества в России» на период до 2015 г., которая исходит из тезиса «информационное общество – новый этап развития человечества». Поневоле призадумаешься. Одно из двух: либо глобальная информатизация, действительно, – светлое будущее всего человечества, либо информация – симулякр, вроде флогистона и теплорода. В том и в другом случае информация – миф. Возникает предположение: может быть, именно мифологическая природа информации служит глубинной причиной её безграничной популярности?

Информация как lapis philosophorum нашего времени

Известен древнегреческий миф об алчном и невежественном фригийском царе Мидасе, которого боги наказали способностью обращать в золото все, к чему бы он ни прикасался. В результате незадачливый царь чуть не умер от голода, потому что пища в его руках превращалась в золотые слитки. Аполлон отметил его глупость ослиными ушами, что послужило в Древней Греции поводом для идиомы «уши Мидаса». Средневековые алхимики, в свою очередь, мечтали о «философском камне», lapis philosophorum, превращающем свинец и ртуть в чистое золото и служащем к тому же эликсиром вечной молодости.

В отличие от древних греков и философствующих схоластов, мы ценим информацию выше, чем благородные металлы, поэтому нас привлекает не «золотой век», а «информационное общество». В наши дни не «чистое золото», а «достоверная информация» приобретает уникальные мифологические черты. В научной и учебной литературе она зачастую предстает как «непременная субстанция живой материи, психики, сознания», «вечная категория, содержащаяся во всех без исключения элементах и системах реального мира, проникающая во все «поры» жизни людей и общества» и т.п. Информация становится lapis philosophorum нашего времени, потому что она весь мир превращает в информационную среду. Правда, кое-где заметны пресловутые «уши Мидаса». Чтобы избежать пустословия, уточним понятие информационного мифа.

Обратимся к классическому философскому исследованию Алексея Федоровича Лосева (1893–1988) «Диалектика мифа» (1930). В итоге скрупулезного осмысления различных аспектов мифа А. Ф. Лосев предложил «окончательную диалектическую формулу»: миф есть в словах данная чудесная личностная история [22. С. 212]. Он расшифровывал эту формулу следующим образом: «миф есть слово о личности, выражающее и выявляющее личность», «имя личности и есть то, что мы, собственно говоря, имеем в мифе», но миф не просто имя, а «чудесное имя, имя, говорящее, свидетельствующее о чудесах, имя, неотделимое от этих самых чудес, имя, творящее чудеса», поэтому в историческом плане «миф есть развернутое магическое имя».

Мифологическая формула Лосева вполне пригодна для современной России. Информация действительно стала магическим именем личности-фантома, о котором повествуются в словах чудесные, сотворенные им истории («всеобщая субстанция», «все проникающая сущность», сила, преобразующая общество, и т.п.). Неотразимая привлекательность информационного мифа заключается в том, что он представляет собой синтез (сплав) знания, веры и вымысла. Он связан с реальной действительностью и поэтому является источником знания; мистические качества мифа не удостоверяются здравым смыслом, поэтому он требует веры; мифу доверяют, потому что он обладает силой художественного вымысла (нас возвышающий обман). Отсюда познавательно-объяснительные, ценностно-ориентационные, эмоционально-побудительные качества мифа. Кроме того, информационная мифология, как и всякая социальная мифология, соответствует чаяниям, ожиданиям, привычным стереотипам российского социума.

Необходимо подчеркнуть, что цитированные в предыдущих разделах определения информации представляют собой логически удостоверенные результаты теоретического или эмпирического познания, но никак не плоды бездоказательного вымысла, рассчитанного на доверие читателей. Их научное достоинство ни в коей мере не ставится под сомнение. Однако известны концепции информации, выходящие за пределы научных нормативов и обретающие статус мифа.

Обзор современной информационной мифологии псевдонаучного и паранаучного толка произвел профессор Б. Я. Пукшанский в учебном пособии «История информатики и философия информационной реальности» под редакцией Р. М. Юсупова и В. П. Котенко (Москва, 2007. – С. 378–396). Подробному анализу мифической гигатеории, именуемой информациология, посвящена статья, опубликованная на страницах «НТБ» [23]. Ради полноты картины приведем еще несколько примеров.

Биоэнергоинформатика постулирует, что информация существует не в плотноматериальном мире вещества и энергии и не в нематериальной духовной сфере (мире идей), а в физически определяемом пространстве торсионных (спиновых) полей между ними (тонкоструктурном мире). Торсионные поля отличаются способностью переносить информацию без переноса энергии, передавать информацию со сверхъестественной скоростью, проникать через любые экраны, распространяться не только в будущее, но и в прошлое. Выходя на информационно-энергетический уровень торсионного канала, экстрасенс может получить информацию о прошлом, неизвестном никому настоящем или будущем (ясновидение), может передавать или получать информационные сообщения (телепатия), может воздействовать на материальные предметы (телекинез) и т.д. Оказывается, что человеческий организм – это сверхъестественный приемо-передатчик информации, способный творить такие чудеса, как телепатия, телекинез, ясновидение и пр. [24; 25]. В этом мифологическом произведении вымысел явно преобладает над рациональным знанием.

Аналогичный информационный миф содержится в книге С. И. До­ро­нина «Квантовая магия» (С.-Петербург: Изд-во ИГ «Весь», 2007. – 336 с.). Здесь в разделе, посвященном «физике информации», утверждается, что «квантовая информация как нельзя лучше подходит на роль первичной субстанции всего сущего», что актуально «переформулирование взглядов на природу не в терминах материи и энергии, а в терминах информации», что «Вселенная на самом деле – шалость первичной информации, а материальные объекты являются её сложным вторичным проявлением», что «в настоящее время уже есть понимание физических процессов (декогеренции), в результате которых появляется материя как форма организованной информации» и т.п. Научное сообщество не склонно приветствовать подобные «шалости первичной информации», поскольку физики-экспериментаторы, в отличие от экстрасенсов-ясновидцев, не обнаружили в макрокосме объективно данную информацию.

Что же понимается под квантовой информацией? С. И. Доронин четко отвечает на этот вопрос: информация сама по себе является физической сущностью и существует в любой системе, поэтому её можно считать «первичной субстанцией», из которой в процессе декогеренции могут проявляться локальные объекты; информация «физична в прямом смысле» – она является источником всех других физических процессов и материальных проявлений, которые могут иметь место в системе. Сравнивая квантовую информацию с «классической» информацией, автор отмечает, что классической всегда нужен материальный носитель, а квантовая в носителях не нуждается: поскольку информация здесь – физическая величина, характеризующая систему, сама система и является носителем квантовой информации. Это все равно, что спросить: а где содержится масса физического тела? Да в нем самом эта масса и содержится, поскольку является одной из количественных характеристик данного тела. Сказано веско, но неправдоподобно, ибо «классическую» информацию можно передать из одной системы в другую без нарушения их целостности, а массу таким образом транспортировать нельзя.

Где же скрыта «магия информации», привлекающая информационных мифологов? Очевидно – в неопределенности понятия информации. Поскольку неясно, что такое информация, можно наделять её любыми качествами и представлять, как сказал А. Ф. Лосев, в виде «чудесного имени, имени, говорящего, свидетельствующего о чудесах, имени, неотделимого от этих самых чудес, имени, творящего чудеса». И вот информация является научному сообществу в качестве «всеобщей генеративной основы природы и общества», «первичной субстанции всего сущего», «причины видового многообразия природных форм». Оказывается, что «тонкие и плотные планы планетарной биосферы насыщены видовыми информационными цепочками, которые определяют функциональную активность всех жизненных форм, их разрешающие возможности природные, их уровень здоровья» [26. С. 3].

Чудодейственное имя информации позволяет удивительно легко и просто разрешить «вечные проблемы» философии и науки: объяснить генезис Вселенной и Галактики, происхождение жизни и homosapiens, эволюцию культуры и ноосферы. Ученые-педанты, естественно, не доверяют всемогуществу мифологии, а председатель Комиссии Президиума РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований академик Э. П. Кругляков публично заявляет: «явный вздор», «абсурд», «просто нелепо», «бредовая книжонка».

Если «философский камень информации» прикасается к социуму, то социум трансформируется в информационную реальность, которой посвящаются научные публикации, форумы и учебные пособия [27]. В качестве субстанции информационной реальности, естественно, выступает информация, которая трактуется неоднозначно: то как содержание сигнала, поступившего извне, то как совокупность сведений, данных, сообщений, то как снятая неопределенность (в духе теории К. Шеннона), то как знания, стимулы, смыслы и т.п. В силу неоднозначности определения информации информационная реальность приобретает разные конфигурации, но это никого не смущает. Как верно заметил Р. С. Гиляревский, «слово «информация» стало настолько модным, что многие явления и процессы в природе, обществе и мышлении при самой отдаленной схожести с информацией называются её именем. А это, в свою очередь, порождает много заблуждений технократического толка» [28. С. 19].

Искусственно сотворенная информационная реальность обладает особым пространством и временем, которые подробно рассмотрены М. Кастельсом в его книге [29. С. 354–434]. Пространство образует сеть потоков капиталов, технологий, сообщений, смыслов, которыми обмениваются физически разъединенные деятели в экономических, политических и символических структурах социума, используя средства электронной телекоммуникации и глобальную иерархическую сеть компьютерных центров. Поскольку характерными особенностями информационной реальности являются мгновенные трансакции капитала, варьируемое рабочее время, размывание жизненного цикла, прямые репортажи с места событий и т.д., то время, по словам Кастельса, становится вневременным.

Трудно сформулировать адекватное определение столь экзотической реальности. Её мифологический аспект проявляется в гипертрофии техногенного аспекта, заслоняющего социально-культурную сущность человеческого общества. Реальный человек раздваивается: то ли он личность, существующая в социальной реальности, то ли «потребитель информации», существующий в техногенной информационной реальности. Не может же он одновременно принадлежать двум социогенным реальностям («быть или не быть – вот в чем вопрос»). Впрочем, мифология гамлетовской двойственности не столь острая социально-политическая проблема, как миф об информационном обществе.

Понятие информационное общество (дзёхо сякай) ввели в научный оборот японские информатики, работавшие в 1980-е гг. над амбициозным проектом «ЭВМ пятого поколения» – «интеллектуальной машиной информационной цивилизации». Новое слово информационной науки быстро получило распространение в научной, экономической, социологической, футурологической литературе. В наши дни прогрессивные писатели, популяризаторы науки, умудренные профессора и шустрые аспиранты апеллируют к информационному обществу как ветхозаветные пророки к Земле обетованной. Насчитываются не менее сотни различных толкований информационного общества [30. С. 435]. Надо признать, что неумеренная реклама цивилизационного проекта информационного общества привела к его мифологизации, если не сказать вульгаризации. Соблюдая научную осторожность и объективность, оттолкнемся от исследования С. В. Красовского, который установил, что чаще всего повторяются следующие типологические признаки, отличающие информационное общество от обществ других типов:

а) Технико-технологические показатели: формирование глобальной инфосферы, ядро которой составляют сверхмощные компьютеры пятого и последующих поколений, дистанционно связанные с множеством территориально распределенных промежуточных серверов и персональных компьютеров, способные выполнять функции искусственного интеллекта и обеспечивающие речевой, графический, текстовой интерфейс. Короче говоря, информационное общество должно опираться на мощную и общедоступную компьютерную и телекоммуникационную базу.

б) Социально-экономические показатели: превращение информации (общественного знания) в ключевой экономический ресурс, решающий фактор интенсификации промышленного и сельскохозяйственного производства, ускорения научно-технического прогресса, что обусловливает высокую потребительскую стоимость информации в условиях рыночной экономики. Более половины трудовых ресурсов будут сосредоточены в информационном секторе экономики. Ожидается демассификация (индивидуализация) образования, досуга и быта людей, что повлечет существенную трансформацию образа жизни.

в) Политические показатели: демократизация социальных коммуникаций, гласность и открытость общественной жизни, гарантированная свобода слова, печати, собраний, безусловное соблюдение прав человека.

г) Интеллектуальные показатели: сохранение и активное использование культурного наследия; расцвет науки, образования, искусства, религиозных конфессий; развитие интегрального интеллекта общества вплоть до глобального «сверхразума»; прогрессирующая интеллектуализация личности, развитие творческих, культуросозидательных способностей индивидов, становление «новых людей» – всесторонне развитых личностей [31. С. 35–37].

Обобщая названные показатели, получаем следующую дефиницию: Информационное общество – интеллектуально развитое либерально-демократическое общество, достигшее сплошной информатизации общественного производства и повседневной жизни людей благодаря мощной компьютерно-коммуникационной базе. Главным и определяющим условием становления информационного общества является, очевидно, интеллектуализация (точнее – одухотворение) социума, ибо от развития таких составляющих социального интеллекта, как наука, образование, право, нравственность, философия зависят и компьютерно-коммуникационная база, и политическое устройство, и организация труда или досуга населения. Поэтому логично было бы информационное общество назвать «интеллектуальным», но мешает этому тот немаловажный факт, что информацию можно мифологизировать, а интеллект – нельзя. Поясню суть дела.

Главной движущей силой постиндустриальной глобализации являются могущественные транснациональные корпорации (ТНК), стремящиеся превратить весь мир в рынок сбыта своей продукции. Идея информационного общества, которая аккумулировала привлекательные либерально-демо­кратические ценности (права человека, качество жизни, национальный суверенитет, экологическая безопасность и т.д.), мифологизировалась и превратилась в идеологический ресурс глобализации, весьма успешно используемый ТНК. Об этом успехе свидетельствует, в частности, принятие на саммите стран «большой восьмерки» (июль 2000 г., Окинава) Хартии Глобального Информационного общества. В Хартии декларировалось:

«1. Информационно-коммуникационные технологии (ИТ) являются одним из наиболее важных факторов, влияющих на формирование общества двадцать первого века. Их революционное воздействие касается образа жизни людей, их образования и работы, а также взаимодействия правительства и гражданского общества … Перед всеми нами открываются огромные возможности.

2. … Информационное общество, как мы его представляем, позволяет людям шире использовать свой потенциал и реализовывать свои устремления…

3. … Все люди повсеместно, без исключения, должны иметь возможность пользоваться преимуществами глобального информационного общества …»

Радостно читать эти вдохновляющие слова, подписанные к тому же Президентом России В. В. Путиным. Настораживают, правда, пункт 7, где говорится, что «частный сектор играет жизненно важную роль в разработке информационных и коммуникационных сетей в информационном обществе» и пункт 15, констатирующий, что «центральной остается роль частного сектора в продвижении ИТ в развивающихся странах». Выходит, что «большая восьмерка» надеется на добрую волю и благотворительный порыв ТНК в реализации гуманистического информационного общества. Сомневаюсь, однако, что ТНК будут поставлять ИТ в развивающиеся страны себе в убыток, скорее, они с благодарностью используют Хартию в качестве неотразимой рекламы.

Тем не менее, саммит в Окинаве – заметное событие в общечеловеческой культуре, которое получило продолжение в декабре 2003 г. в виде многолюдного (более 10 тыс. человек) Всемирного Саммита по информационному обществу. В рамках подготовки к Саммиту Международная федерация библиотечных ассоциаций и учреждений (ИФЛА) провела конференцию, название которой красноречиво говорит о её пафосе: «Библиотеки – сердце информационного общества». Всемирный Саммит завершился принятием «Декларации принципов» и «Плана действий», развивающих положения окинавской Хартии. [32]. В 2005 г. состоялся еще один саммит по информационному обществу.

Идея информационного общества приобретает глобальные масштабы, её разделяют президенты, министры, другие официальные лица, ООН и ЮНЕСКО. Этот факт свидетельствует о том, что первоначально технократический миф информационного общества, символизирующий могущество информационных технологий в человеческом обществе, превращается в миф политический, символизирующий могущество глобализации в современном мире. Претензии библиотечного сообщества выполнять функцию «сердца» информационного общества способны вызвать ироническую усмешку у владельцев ТНК. Информационное общество задумано не библиотекарями, оно задумано не для блага библиотек, а, скорее, ради их вытеснения с исторической арены. В информационном обществе, проектируемом производителями информационной техники, мистика книги, благоговение перед книгой, библиотерапия, библиомания кажутся нелепым анахронизмом, требующим хирургического вмешательства. Надеюсь, что подобная антиутопия всеобщего одичания человечеству не угрожает. Поэтому я называю информационное общество не научным прогнозом, а политическим мифом эпохи глобализации, отвечающим корыстным интересам частного капитала и государственной бюрократии.

Подведем итоги. Информатизация всех сторон жизни современного общества и, прежде всего, социальной коммуникации – отличительная осо­бенность цивилизации XXI в. Активно развивающийся прогресс информа­тизации сопровождается расцветом информационной мифологии, выпол­няющей весьма важные идеологические функции. Благодаря привлекатель­ным информационным мифам, в общественном сознании утверждается и поддерживается высокий рейтинг информационной практики, информаци­онного образования, информационной науки. В развитии информационно-мифологической идеологии заинтересованы, в первую голову, транснациональные корпорации – производители информационной техники и государственные структуры, управляющие массовым сознанием. Библиотечно-библиографическая отрасль также заинтересована в распространении мифологии информационного общества.

Мифология представляет собой суррогат знания (сплав знания, вы­мысла, веры). Появление информационных мифов объясняется недостаточным пониманием природы и сущности информации. Практикуемые РАН силовые методы борьбы с мифологическими фантазиями и суевериями бесперспективны. Мифология – родительское лоно и вечный спутник науки, где бесконечные дискуссии – нормальное явление. Питательная почва для информационной мифологии сохранится до тех пор, пока мы не уразумеем, что же такое информация.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Библиотечная энциклопедия. – Москва, 2007.

2. Основные проблемы информатики и библиотечно-библиографическая работа : учеб. пособие / под ред. А. В. Соколова. – Ленинград : ЛГИК, 1976. – 319 с.

3. Яковлев А. Н. Горькая чаша. Большевизм и реформация в России. – Ярославль, 1994.

4. Кремянский В. И. Методологические проблемы системного подхода к информации. – Москва, 1977.

5. Полетаев И. А. Сигнал: о некоторых понятиях кибернетики. – Москва : Сов. радио, 1958. – 404 с.

6. Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. – Москва, 1968.

7. Винер Н. Кибернетика и общество // Винер Н. Творец и Будущее. – Москва, 2003.

8. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. – Т. 18.

9. Афанасьев В. Г. Социальная информация и управление обществом. – Москва, 1975.

10. Афанасьев В. Г. Социальная информация. – Москва, 1994.

11. Шрейдер Ю. А. Философские проблемы информатики // Теория и практика научно-технической информации / МДНТП. – Москва, 1983.

12. ГОСТ 16487–83. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения.

13. Информатика / под ред. К. В. Тараканова. – Москва, 1986.

14. Сетров М. И. Информационные процессы в биологических системах. Методологи­ческий очерк. – Ленинград, 1975.

15. Ханжин А. Г., Кожокару А. А. Ревизия понятия информации // НТИ. Сер. 2. – 2008. – № 6.

16. Юзвишин И. И. Основы информациологии : учеб. – Москва, 2001.

17. Информационный подход в междисциплинарной перспективе (материалы «круглого стола» // Вопросы философии. – 2010. – № 2.

18. Малик-Гайказян И. В. Информационные процессы и реальность. – Москва, 1997.

19. Чернавский Д. С. Синергетика и информация. Динамическая теория информации. – Москва, 2009.

20. Блюменау Д. И. Голографический и квантовомеханический принципы функционирования системы «сознание – информация» // Петербургская библиотечная школа. – 2004. – № 2.

21. Блюменау Д. И. Информация – Интуиция – Творчество (создай свою систему работы с источниками) : науч.-практ. пособие. – С.-Петербург, 2009. – 160 с.

22. Лосев А. Ф. Диалектика мифа. – Москва, 2001.

23. Соколов А. В. Информациология как сюрреалистическая гигатеория // Науч. и техн. б-ки. – 2010. – № 4. – С. 5–17.

24. Свияш А. Как получить информацию из Тонкого мира. – С.-Петербург, 1999. – 224 с.

25. Шипов Г. И. Теория физического вакуума. Новая парадигма. – Москва, 1993. – 362 с.

26. Васильева Т. Г. Законы информации. – Москва, 2002.

27. История информатики и философия информационной реальности : учеб. пособие для вузов / под ред. Р. М. Юсупов, В. П. Котенко. – Москва : Академический проект, 2007. – 429 с.

28. Гиляревский Р. С. Информационная культура в высшей школе // НТИ. Сер. 1. – 2007. – № 2.

29. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – Москва, 2000.

30. Информатика как наука об информации / под ред. Р. С. Гиляревского. – Москва, 2006.

31. Красовский С. В. Информатизация в современном цивилизационном процессе // Науч. и техн. б-ки. – 1992. – № 6. – С. 35–37.

32. Всемирный Саммит по информационному обществу / сост. Е. И. Кузьмин, В. Р. Фирсов. – С.-Петербург : РНБ, 2004. – 135 с.