НАША ИСТОРИЯ: БИОГРАФИИ, ВОСПОМИНАНИЯ

УДК

Т. А. Белогорская

Хозяйка нашего дома
(Из воспоминаний о Людмиле Вениаминовне Зильберминц)

В минувшем 2009 году исполнилось 100 лет со дня рождения Людмилы Вениаминовны Зильберминц – известного библиографа, ученого, педагога, на протяжении многих лет ведущего сотрудника ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (ныне – РНБ) и ЛГБИ (впоследствии ЛГИК им. Н. К. Крупской, теперь – СПбГУКИ). В связи с этой знаменательной датой «Научные и технические библиотеки» (2009, № 6) опубликовал статью Г. В. Гедримович – ученицы, коллеги и сподвижницы Л. В. Зильберминц.

Если я не плакала, читая статью, то лишь потому, что научилась сдерживать себя. Шаг за шагом я словно вновь проживала годы, наполненные творческими поисками и освещенные близостью Людмилы Вениаминовны.

После прочтения статьи, оценивая годы, проведенные рядом с профессионалом высочайшего класса, какой была Людмила Вениаминовна, могу сказать: это был подарок судьбы, а юбилейный текст – память сердца.

Статья Г. В. Гедримович отличается полнотой сведений о жизни и деятельности Л. В. Зильберминц и объективной оценкой ее вклада в изучение и преподавание библиографии технической литературы. Вспоминая Людмилу Вениаминовну, автор не только выполнила свой долг, но и установила связь между прошлым и настоящим; неслучайно и публикация называется «Жизнь продолжается...».

Мне тоже посчастливилось пройти «школу Зильберминц», годами бок о бок работать с Людмилой Вениаминовной на менявших название библиографических кафедрах. И мне навсегда запомнился её портрет, штрихами к которому хочу поделиться.

Людмила Вениаминовна Зильберминц обучила, воспитала и «вывела в люди» плеяду библиографов и педагогов ленинградской библиотечной школы. В 1960-е гг. в институте это ядро неофициально называли «могучая кучка», в которую, помимо мэтров – Л. В. Зильберминц, Д. Ю. Теплова и В. В. Гнучевой, вошла молодежь: Г. В. Гедримович, Э. Е. Рокицкая, Н. В. Ершова, Т. П. Уварова, В. А. Минкина, Т. А. Белогорская.

Перейдя в ЛГБИ из ГПБ, Л. В. Зильберминц вдохнула жизнь в преподавание технической библиографии: определила направление комплектования кафедры технической литературы, расширила базы производственной практики студентов, используя возможности НТБ, отраслевых ЦНТБ и библиотек союзных республик, разработала модель оснащения библиографических дисциплин научно-методическими материалами, включая подготовку программ, учебных и методических пособий и учебников.

Благодаря Л. В. Зильберминц впервые научная работа в области библиографии технической литературы приобрела основополагающий характер. Под ее руководством были определены фронтальные направления исследований как в области отечественной и зарубежной технической и естественнонаучной литературы и библиографии, так и в сфере формирования и всестороннего развития отраслевых документных потоков. В результате возникла известная в стране «научная школа Зильберминц».

Для членов «могучей кучки» это было непростое время становления профессионального мастерства. Как и Людмила Вениаминовна, мы находились в постоянных поисках. При всем своем авторитете, она была доброжелательной, никогда не повышала голос, не держала коллег на «коротком поводке». Тем не менее, сохраняя терпимость, ставила на вид научно-педагогические провинности и могла заметить: «Я вас насильно не держу...» или спросить: «Кто должен думать – вы или я?». Зато даже скромная ее похвала воспринималась как подарок. Л. В. Зильберминц доверяла нам, поэтому серьезно относилась к нашим предложениям.

Нередко свои «мелкие находки» я принимала за открытия. Когда делилась ими с Людмилой Вениаминовной, то слышала в ответ: «Приглушите эмоции. Положите в карман. Когда-нибудь это пригодится». А через какое-то время она спрашивала: «Что там, в вашем кармане?». Из собственной «копилки» она постоянно что-то доставала, щедро делилась знаниями и идеями и была рада, когда они попадали на благодатную почву.

Интеллигентность и здравый смысл помогали Л. В. Зильберминц гасить напряжение, возникавшее в дискуссиях с Даниилом Юрьевичем Тепловым и Верой Владимировной Гнучевой, талантливыми, но иногда непредсказуемыми в своих действиях.

В начале 1960-х гг. Людмила Вениаминовна начала готовить меня к разработке теоретико-практических основ преподавания негуманитарной библиографии. Так возникло исследование, основанное на проблемном обучении, целью которого было развитие мыслительной (поисковой) активности студентов. Имя Л. В. Зильберминц неотделимо от этой работы, но Руководитель, к сожалению, не дожила до защиты моей диссертации (Белогорская Т. А. Совершенствование профессиональной подготовки кадров для научно-технических библиотек в высшей школе : автореф. дис. … канд. пед. наук / Т. А. Белогорская ; ЛГИК им. Н. К. Крупской. – Ленинград, 1978. – 17 с.).

Радость и удивление я испытала спустя десятилетия, когда в Университете Шампень-Урбана – лучшей библиотечной школе США – обнаружила методики, созвучные проблемному методу обучения студентов, некогда разработанному на кафедре технической литературы ЛГИК им. Н. К. Крупской.

Занятия библиографией Людмила Вениаминовна называла наша жизнь (синоним – наша профессия) и была права: образ жизни каждого члена «могучей кучки» подчинялся профессиональным интересам. (К слову: выражение «могучая кучка» ввел в оборот мой муж – свидетель долгих телефонных дискуссий единомышленников.) В ГПБ и других библиотеках мы засиживались до их закрытия, нередко забывая про личные дела.

Мне повезло: откровенные беседы с Людмилой Вениаминовной случались и вне института, причем нередко они выходили за рамки нашей профессии. Иллюстрируя свою привязанность к библиографии, она цитировала Л. Н. Троповского: «Библиография – занятие скучное. Но стоит к ней прикоснуться, как нельзя оторваться».

Касаясь информационных потребностей читателей, Л. В. Зильберминц обращала особое внимание на ответственность библиографа: «В нашей профессии нет мелочей. Считайте, что мы строим мост; ошибёмся в расчете – мост рухнет. Мы не имеем права даже на крохотную ошибку. Иванова А. А нельзя спутать с Ивановым А. В. Иначе это обман читателя. Он верит нам, ждет прозрачной и исчерпывающей информации, поэтому даже малых искажений и подтасовок не должно быть... Обманув читателя, мы обманем себя».

Подобные беседы велись под девизом «Творческой профессии библиографа, требующей терпения и самоотдачи». Нередко звучала тема самостоятельного использования библиографических методов представителями других профессий – учеными, инженерами, врачами, писателями. Наши методы востребованы везде. Без этого ключа нельзя серьезно работать. Владеющие им ограждены от ошибок, говорила она. В ту далекую пору подобное суждение казалось мне общеизвестным. Но спустя годы, живя в Америке и занимаясь литературной деятельностью, я на себе испытала колоссальную помощь библиографии в процессе поиска требуемых данных, их анализа, обобщения и объективной оценки.

Л. В. Зильберминц отличала глубина проникновения в изучаемую тему. Даже несложную задачу она рассматривала всесторонне, а решение принимала, лишь досконально изучив проблему. Недаром остроумная В. В. Гнучева шутила: для приготовления яичницы Людмила Вениаминова использует атомную энергию. Всплески подобной энергетики не обошли членов «могучей кучки». Метод ее профессионального общения включал одновременно критику и поддержку. И это стимулировало.

Однажды я принесла Л. В. Зильберминц работу, над которой билась неделями. Когда я ее закончила, воспылала уважением к себе. Как обычно, Руководитель курила «Беломор», сбрасывая пепел в самодельную бумажную коробочку. Неторопливо дочитав текст, она спокойно заметила: «Работа хорошая, но станет еще лучше, если...» Я услышала много серьезных возражений, ушла с сознанием собственного ничтожества, однако, как ни странно, с хорошим настроением. Карликовые идеи Л. В. Зильберминц называла «глубоководным нырянием на мелком месте».

В трудных ситуациях Людмилу Вениаминовну не покидал здравый смысл. Нередко от неё можно было услышать призыв к действию: «Без паники! Вопли и сопли не помогут». Проблемы она решала продуманными способами и основательно. Мне запомнились её устные автобиографические зарисовки.

В «чумные» 1930-е гг. отец Людмилы Вениаминовны, крупный ученый, был уничтожен. Её больше года вызывали в ленинградскую «Лубянку» – выбивали показания против университетской согруппницы. Допросы велись ночью, а до них она 10–12 часов сидела в коридоре, наблюдая мелькавшие ноги в высоких сапогах и двери, за которыми находилась «кухня» НКВД. От подобных картинок бросало в дрожь. По замыслу «органов» к моменту ночного допроса человек должен был психологически сломаться. Однако Людмила Вениаминовна быстро поняла, что должна оградить себя от такого давления. На допросы стала приходить как на работу – с книгами, тетрадью, карандашом, едой. Это помогло ей адекватно вести себя в кабинете следователя.

В период знаменитого «дела врачей» Л. В. Зильберминц руководила библиографической группой в ГПБ. Кругом царила атмосфера «правдивых» доносов. На неё тоже были составлены соответствующие «записки», назначен день заседания «высокой» комиссии. Людмила Вениаминовна знала, что может не вернуться домой, но не намеревалась сдаваться. Вера Владимировна Гнучева, желая поддержать подругу и коллегу, пришла ее проводить. На судилище в «Публичку» они отправились с надеждой остаться живыми. Такие были времена.

От Людмилы Вениаминовны я слышала ходившее «по умам» четверостишие (спустя годы я узнала, что автор – Игорь Губерман):

«Из нас любой, пока не умер он,
себя слагает по частям:
из интеллекта, секса, юмора
и отношения к властям».

Как могла дочь уничтоженного тоталитаризмом отца, в годину репрессий допрашиваемая «органами» и висевшая на волоске, хорошо относиться к правящей партии?! И неслучайно ей доводилось поднимать голос.

Правда, свидетелями ее внутреннего сопротивления были единомышленники. Отсутствие симпатии к кафедре истории КПСС, которую Л. В. Зильберминц называла подразделением, она демонстрировала своеобразно: поворачивала голову в сторону кафедры и восклицала: «Что можно им, нельзя нам». «Публичку» и институт она именовала «учреждениями», при этом обращала наше внимание на их особенности: «Не забывайте, что вы работаете в идеологическом учреждении, а не в конторе “Рога и копыта”».

В молодости у Людмилы Вениаминовны был «синдром толпы». Выражался он в том, что она боялась выступать перед аудиторией. И тогда она серьезно занялась самовоспитанием – начала репетировать свое публичное выступление при пустом зале: стоя в одиночестве на кафедре, произносила текст, задавала вопросы присутствующим, допускала шутки... Такой способ адаптации оказался действенным, и вскоре она навсегда избавилась от стеснительности и застенчивости. Правда, шла на лекцию, как актер на сцену, – настраивалась при помощи неизменной папироски. Если семинары и практические занятия были её «коньком», то лекции, как считала Л. В. Зильберминц, удавались ей меньше.

Любопытно её ранжирование лекторов. Согласно теории, одни читают для всех студентов (например, Гедримович), другие – для избранной группы (по моему мнению, в их числе была Зильберминц), третьи – для себя (Теплов). Хотя подобная схема и условна, но не лишена основания.

Л. В. Зильберминц работала и мыслила на опережение. Её всегда интересовало, что же произойдет в будущем. Во что превратится после капитального ремонта особняк Дж. Кваренги – здание института на Дворцовой набережной? Кто из женщин – членов «могучей кучки» – первой станет ходить в институт в брючном костюме? Кто защитит докторскую диссертацию? Наконец, кто продолжит, как она говорила, «наше дело»? Она видела в своих выпускниках будущих преподавателей. Более того, ей даже хотелось знать, пойдут ли наши дети и внуки по родительским стопам?

Немало учеников Зильберминц, Гедримович, Рокицкой, Минкиной стали кандидатами и докторами наук. В их числе профессор В. П. Леонов – директор Библиотеки Российской академии наук, Д. М. Цукерблат – заместитель директора ГПНТБ СО АН и многие другие, работающие сейчас в разных городах России и бывших республиках СССР.

Десятки учеников членов «могучей кучки» успешно работают в разных странах. Один из них – С. А. Крючковский, живущий в США – вспоминает Л. В. Зильберминц как «профессионала высокой пробы, спокойного, отзывчивого человека».

Созданный при участии Л. В. Зильберминц факультет специальных библиотек впоследствии был преобразован. Его закончили представители династий: её внучка, внучка В. А. Минкиной, сын Э. Е. Рокицкой, моя дочь, успешно работающая в качестве reference librarian в научной библиотеке Чикаго.

Наша главная задача заключается в том, чтобы сохранить память о Людмиле Вениаминовне Зильберминц – хозяйке дома, который для нас стал родным.