ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
УДК 02.001.4
Ю. Н. Столяров
Фондоведческая терминология
Продолжение дискуссии с Н. П. Васильченко [7] о смысловых
особенностях ключевых фондоведческих терминов: «функционирование фонда»,
«ведение фонда», «фондирование», «селективность», «соответствие»,
«адекватность» и иных.
Потребность искать собирательный для процессов формирования и
сохранения библиотечного фонда термин ощущалась ещё по крайней мере 20 лет
назад. В последнем издании учебника [1]
замечено: «В настоящее время становится более ясно, что процессы, связанные с
поддержанием фонда в рабочем состоянии (его размещение, хранение), доставкой
документов абонентам, строго говоря, не подпадают под понятие “формирование”
<...> назревает этап дифференциации этого понятия, поиск нового
обобщающего термина <...>» [1.
С. 63]. О том, что «хранение фонда, как и его использование, не есть его
формирование («хранят уже сформированный фонд»), отмечено и в 1995 г. [2. С. 6].
В 2004 г. я вновь обращал внимание на то, что «формирование и
хранение – два разных процесса. Формирование есть, фигурально говоря, всего
лишь придание фонду формы. Момент сохранения в этом понятии отсутствует. Да и
по содержанию, по наполнению, по технологии формирование и сохранение фонда
практически мало в чём совпадают» [3.
С. 166]. Возражений не последовало, но и предложений – тоже. После долгих поисков
и перебора различных вариантов я остановился на слове функционирование (см., например, [4. С. 563]).
В статье «Исходные положения теории функционирования библиотечного
фонда» [5] я приглашал
библиотековедов обсудить целесообразность введения термина функционирование библиотечного фонда. Призыв подумать над
собирательным термином, охватывающим все процессы и операции, отражающие создание,
развитие, предоставление в пользование и сохранение библиотечного фонда, к
счастью, услышан. Известный фондовед, один из авторов учебного пособия
«Библиотечные фонды» [6]
Н. П. Васильченко посчитал постановку этого вопроса правомерной, что
уже само по себе немало. Более того, он выдвинул несколько предложений,
заслуживающих детального обсуждения [7].
Самое интересное предложение сводится к тому, чтобы вместо термина
функционирование фонда пользоваться
термином ведение в технологическом
значении: ведение фонда. Аргумент в
пользу этого термина он приводит весьма
убедительный: слово ведение в
предлагаемом значении уже принято в некоторых украинских стандартах и смотрится
в них уместно.
Действительно, словом ведение
полностью описываются все действия с фондом и над ним.
Словари русского языка трактуют «вéдение», среди прочего, как сферу деятельности и
ответственности (в чьём ведении находится тот или иной участок производства,
процесс). Кроме «вéдения»
русский язык допускает «ведéние»
- например «ведéние дела в
канцелярии». И вот здесь богатство живого русского языка вместо помощи
подстраивает смысловую ловушку. Возможность менять нюансы словесного значения
при одинаковом написании, но разном ударении (явление омографии) – а современная
орфография признаёт проставление знака ударения лишь в единичных и исключительных
случаях – поставит перед фондистами новые препоны, что, конечно, излишне
усложнит введение этого термина.
Но дело ещё более осложняется тем, о чём я писал в своих прежних
работах и что признаёт коллега Николай Павлович Васильченко: окончание
«-ведение» очень широко распространено в наименованиях многих наук, в том числе
и в нашей области: библиотековедение, книговедение, документоведение и т. д.
Когда окончание «–ведение» прилагается к практической деятельности
(товароведение), не накладываясь на наименование науки об этой деятельности,
оно, будучи однозначным, легко входит в профессиональную терминологию. Но наш
случай иной.
Приняв слово «ведение» в предлагаемом Н. П. Васильченко
значении, т.е. как практическое «ведение фонда», фондисты (практики), в
соответствии с нормами терминообразования, очень быстро образуют от него однословный
термин фондоведéние или фондовéдение, который тут же
станет полисемичным. И, употребляя этот термин, каждый раз придётся разъяснять:
чтó в данном случае имеется в виду – теория или практика. Это обстоятельство,
к сожалению, ещё больше отвращает от признания «ведения» как более удачной
замены «функционированию».
Высказанные соображения – главное, ради чего написаны эти заметки.
Но, пользуясь случаем, откликнусь и на другие доводы и аргументы
Н. П. Васильченко.
Предлагая искать полноценную замену термину функционирование, поскольку он не представляется мне самым точным и
ёмким, я в то же время вынужден возразить
выдвигаемому Н. П. Васильченко контраргументу – а именно: что
слово функционирование «применяется
во всех областях человеческой деятельности. Так, функционируют предприятия,
учреждения, транспорт и, по большому счету, вся инфраструктура общества». Но
если это слово применяется повсеместно, то почему надо делать исключение для
библиотечного фонда? Это довод скорее в пользу функционирования библиотечного фонда, а не против него.
Ещё один контрдовод Н. П. Васильченко тоже вызывает
неприятие. Он пишет: «Как известно, основными направлениями библиотечной деятельности
являются формирование, сохранность библиотечного фонда и обслуживание
потребителей. Оптимальное функционирование этих основных направлений и
составляет сущность библиотечной деятельности. Думается, что если «приватизировать» понятие “функционирование” применительно только к
библиотечным фондам, то “обидим” ещё два основных направления библиотеки».
Но, во-первых, что же мешает относить понятие функционирование к любому библиотечному направлению:
функционированию каталогизации, функционированию библиотеки в целом и т.д.
Во-вторых, первые два из названных Н. П. Васильченко «направлений» –
формирование и хранение фонда – я как раз и предлагаю объединить термином функционирование, а к третьему –
обслуживанию потребителей – слово «функционирование» неприменимо.
Другое предложение Н. П. Васильченко: замена функционирования – фондированием. Согласен с Н. П. Васильченко, что термин фондирование вполне достоин быть
введённым в библиотечный фондоведческий лексикон, причём в общепринятых
значениях – как «включение документов в фонд», «распределение документов по
подфондам», «определение фондовой принадлежности документов и создание архивных
фондов, предоставление им названия, определение границ» – об однозначной
дефиниции надо договариваться.
В архивоведении фондирование документов понимается как распределение
документов по архивным фондам и архивным коллекциям. В банковском деле ведут
речь о применении принципов фондирования активов, о расчёте стоимости
фондирования; в пенсионном деле – о фондировании как взносах компании или
работников в юридически самостоятельную организацию, которая обязуется потом
выплачивать пенсии, и т.д. Иными словами, термин используется широко, и в
фондоведении он вполне может найти применение.
Но заменой функционирования
фонда он тоже быть не в состоянии: фондирование – лишь малая часть всё того
же функционирования. А главное – и
это предлагает сам Н. П. Васильченко – слово «фондирование» соотносится со словом «документов» («фондирование
документов»), но сказать «фондирование фонда» – по языковым нормам совершенно
невозможно.
Довольно много внимания Н. П. Васильченко уделяет
фондоведческим законам, напоминая о своих предложениях этого рода и внося уточнения
в предложенный Ю. А. Грихановым закон метаморфизма. Начну с
последнего.
Высказать аргументы в защиту своей точки зрения
Ю. А. Гриханов, который следит за библиотечной периодикой очень
тщательно, сможет, если захочет, и сам. Я же воспользуюсь случаем, чтобы
принести ему свои извинения в связи с вкравшейся в мою (обсуждаемую
Н. П. Васильченко) статью [5]
досаднейшую ошибку: закон метаморфизма
в одном случае безо всякого на то основания назван законом изоморфизма. Хочу обратиться и к читателям журнала:
пожалуйста, встреченное вами в моей статье слово «изоморфизм» читайте как «метаморфизм»!
В основном готов повторить всё, что сказано в той моей статье по поводу закона
метаморфизма.
Относительно предпочтительности
«адекватности» перед «конгруэнтностью» Н. П. Васильченко действительно
писал вскоре после выхода в свет учебника «Библиотечный фонд». В моём
представлении конца 1980-х гг. «конгруэнтность» (соразмерность,
совпадение, соответствие) постоянно соперничала с «адекватностью» (полным
соответствием, совпадением, тождественностью) и в итоге в момент написания
учебника с небольшим перевесом победила. Но эти слова по смыслу очень близки, и
если, как считает Н. П. Васильченко, для слуха «адекватность»
приемлема больше, я с готовностью перехожу на этот термин, одновременно выражая
коллеге благодарность.
По международным правилам научные термины должны строиться либо на
греческой, либо на латинской корневой основе. Поэтому славянским по
происхождению словом «соответствие» пользоваться можно, но, так сказать, на
сниженном уровне, а также для литературного разнообразия речи. Меня, когда-то
ревностного поборника русского языка, в своё время хорошо проучила в этом
отношении редакция журнала «Бюллетень ЮНЕСКО для библиотек» – был такой во
второй половине прошлого века. Надо было жить в ту пору «железного занавеса»,
чтобы понять, что значило тогда для автора выйти на уровень международного
издания, переводящегося на пять языков мира.
В начале 1970-х гг. этот журнал принял к публикации мою
статью [8], в которой среди прочего
приводился тезис о том, что советские библиотекари ведут комплектование по
принципу отбора. Мне позвонили из Парижа
(!) для снятия некоторых сложностей с переводом отдельных терминов на несколько
языков. Состоялся приблизительно такой диалог:
– Месье Столярофф, Вы утверждаете, что советские библиотекари отбирают книги для своих библиотек.
Правильно ли мы Вас поняли?
– Абсолютно правильно!
– А не могли бы Вы пояснить: у кого именно они их отбирают и по
какому праву? И как к этому относятся те, у кого книги отбирают, а также поощряют
ли власти такое поведение комплектаторов?
– [Следует минутное замешательство «глубокочтимого автора», он
молча хватает ртом воздух] ... Видите ли, я имел в виду совсем–совсем другое!
Ну, то есть, совершенно иное!
– Вот как? Что же именно?
– Ну, то, что они нужные книги выбирают.
– О, это уже лучше. В вашем словаре написано: «Выбирать – извлечь
всё без остатка, исчерпать, израсходовать всё до самого конца (выбирать
отпущенные средства, выбирать якорную цепь)». Но скажите, любезнейший месье
Столярофф, неужели каждая ваша библиотека берёт все без исключения книги? Зачем
она это делает? Неужели ваше правительство выделяет библиотекам так много
денег? И каких же это требует помещений?
– Да что Вы, под словом «отбор» понимается иное. Ну хорошо. Давайте
скажем, что комплектаторы для своих библиотек книги подбирают. Вот именно: подбирают. На этом и остановимся.
– О,кей. Это нашим читателям очень понравится и будет
вполне соответствовать их представлениям о жизни в Советском Союзе. Только уточните,
пожалуйста, а где или откуда библиотекари подбирают книги? Надо ли понимать Вас
так, что советские библиотеки располагают только ненужными, выброшенными книгами?
Неужели им совсем не дают денег на покупку?
– [Вновь глубокое замешательство «почтенного месье»]... А что если
написать так: советские библиотекари ведут комплектование, основываясь на
принципе селективности?
– Ах, вон оно что! Почему же Вы сразу этого не написали? Это сняло
бы все вопросы, да они даже просто бы не возникли!
Счастье, что мне попался добросовестный, вдумчивый редактор. Другой
бы, не спросив автора, ничтоже сумняшеся перевёл на самые распространённые
языки мира любую из приведённых трактовок «отбора», дезориентировав читателей
журнала и, сам того не желая, прямым ходом отправив меня «в места не столь
отдалённые».
С тех пор я стараюсь искать каждому профессиональному термину
соответствующий международный эквивалент. И пусть никому не кажется, что я
нарочито умничаю. В русскоязычной аудитории, разъяснив, что такое селективность
или адекватность, далее я оперирую словами «отбор», «соответствие» и им
подобными.
Что же касается законов, сформулированных самим
Н. П. Васильченко (единства и борьбы противоположностей, перехода количественных
изменений в качественные, отрицания отрицания), я уже имел возможность
высказать к ним своё отношение в коллективной монографии «Эволюция
библиотечного фондоведения»: «Выводы Н. П. Васильченко верны. Естественно,
что коль скоро философские законы имеют всеобщий характер, они проявляют себя
буквально во всём, включая, естественно, и библиотечный фонд» [4. С. 376]. Иными словами, их нельзя
воспринять как специфически фондоведческие законы.
«Закон циркуляции» при внимательном рассмотрении оказывается
условием [Там же]. Поэтому я не посчитал возможным включить «законы Васильченко»
в арсенал общефондоведческих положений. Сходно моё отношение и к законам
пропорциональности, композиции, наименьших, онтогенеза, синергии, единства
анализа и синтеза, самосохранения, разнообразия управляющей системы
разнообразию управляемого объекта [9–12].
Аналогично я поступил и с известными
«законами Ранганатана», а также и с многими другими «законами», известными в
библиотековедческой литературе, поскольку они, по моему убеждению, не имеют
ранга научных законов.
Возможно, я заблуждаюсь. Пусть нас рассудят другие читатели журнала.
Если они меня убедят, я с удовольствием пересмотрю свою позицию. Пока же
считаю, что искусственное умножение числа законов лишь умаляет их значимость.
Когда в фондоведении их оказывается больше, чем, скажем, в естествознании, это
свидетельствует, с одной стороны, об излишней претенциозности фондоведения, а с
другой – о свойственном фондоведам комплексе неполноценности.
Очень хотелось бы надеяться, что обсуждение главных фондоведческих
терминов продолжится. Николаю Павловичу Васильченко как самому неравнодушному
фондоведу – мой поклон и почтение.
Список источников
1. Столяров Ю. Н. Библиотечный фонд : учеб. для студентов
библ. фак-тов ин-тов культуры, ун-тов и пед. вузов / Ю. Н. Столяров.
– Москва : Книжная палата, 1991. – 271 с.
2. Столяров Ю. Н. Как сохранить библиотечный фонд /
Ю. Н. Столяров. – Москва : Либерея, 1995. – 127 с.
3. Столяров Ю. Н. Современные проблемы библиотечного фондоведения
/ Ю. Н. Столяров // Материалы Одиннадцатой междунар. науч. конф. по
проблемам книговедения. Москва, 20–21 апреля 2004 г. – В 4-х т. – Москва :
Наука, 2004. – Т. 3. – С. 163–167.
4. Столяров Ю. Н. Эволюция библиотечного фондоведения /
Ю. Н. Столяров, Н. Н. Кушнаренко, А. А. Соляник ;
под ред. Ю. Н. Столярова. – Москва : Изд-во «ФАИР», 2007. – 688 с. :
ил. – (Специальный издательский проект для библиотек).
5. Столяров Ю. Н. Исходные положения теории функционирования
библиотечного фонда / Ю. Н. Столяров // Науч. и техн. б-ки. – 2010. -
№ 9. – С. 5–23.
6. Васильченко М. П. Бiблiотечнi фонди /
М. П. Васильченко, Н. М. Кушнаренко,
В. А. Мильман. – Харкiв : Основа,
1993. – 150 с.
7. Васильченко Н. П.Терминология
– проблема серьезная / Н. П. Васильченко // Науч. и техн.
б-ки. – 2011. – № 6. – С. 80–85.
8. Столяров Ю. Н. Книжные
фонды массовых библиотек: Оптимальный объем / Ю. Н. Столяров // Бюллетень ЮНЕСКО для библиотек. – 1973. – Т.
27. – № 1. – С. 21–27. – На рус., англ., франц., нем., испанск. яз. – Перепеч.: ServicesintheUSSR. – Bd.
1. / Hrsgv. Engelmann S., Strolska R.
— Hannover : VerlagClemensKoechert, 1987. – P.
91–99.
9. Васильченко М. П. Бібліотека як соціальна
система: закони організації і функціонування / М. П. Васильченко //
Духовна культура в інформаційному суспільстві: Матеріали міжнародної
науково-теоретичної конференції 24–25 січня 2002 р. / Харківська державна
академія культури. – Харків, 2002. – С. 202–204.
10. Васильченко Н. П. Библиотека: законы функционирования /
Н. П. Васильченко // Вестник Библиотечной ассамблеи Евразии. – 2006.
– № 4. – С. 60–64.
11. Васильченко Н. П.Закон соответствия разнообразия управляющей системы
разнообразию управляемого объекта / Н. П. Васильченко // Библиотечное
дело – 2005: Деятельность библиотек и развитие информационной культуры
общества. Материалы Десятой междунар. науч. конф. (Москва, 20–22 апреля
2005 г.). – Москва, 2005. – С. 192.
12. Васильченко Н. П.Закономерности и принципы формирования библиотечных
фондов / Н. П. Васильченко // Науч. и техн. б-ки. – 1992. – № 6. – С.
3–6.
|
