УДК 20.05.97

Чачко А.С.

Будущие библиотекари накануне XXI века

Представлены отдельные аспекты исследования, проведенного в Киевском государственном институте культуры.

В Киевском государственном институте культуры проведено многолетнее (с октября 1994 по март 1997 г.) исследование, объектом которого стали студенты библиотечного факультета. В основу методики исследования положена модификация когнитивистского подхода, оперирующего понятием образ мира личности. Цель изучения - выявить и уяснить характерные черты образа мира будущих библиотекарей. Работа со студентами проводилась в ходе лабораторных занятий по курсу "Библиотечная профессиология". В инструментарий исследования вошли классические и новейшие средства психодиагностики, в том числе анонимное письменное стандартизованное интервью в варианте открытого ответа на определенные вопросы. От студентов не требовалось прямых оценок профессии, ее престижа, мотивов выбора и т. д.

Очень интересными нам представляются данные, полученные по темам: первые жизненные впечатления; родители, семья, домашняя атмосфера; школа; институт, Киев; отношение к демократическим ценностям.

Первые жизненные впечатления. Здесь очевидно искреннее желание студентов поделиться воспоминаниями, которые ощущаются ими как уникальные. Поскольку в раннем возрасте субъективный опыт еще относительно свободен, мир воспринимается как актуальное переживание события или цепи событий, а воспоминания отражают эмоциональное состояние ребенка: "детские годы - яркие и многогранные, как драгоценный камень"; "счастливые дни, жизнь на природе", "множество ярких воспоминаний". Большая часть высказываний отражает слитное восприятие окружающего мира, гармоническое ощущение жизни в ее эстетическом и коммуникативном аспектах, в первую очередь в общении с природой и родителями. ("Я помню, как мама пела мне колыбельную песню. Самое приятное воспоминание от этого - покой, радостное восприятие всего происходящего, чистота души и помыслов".)

Воспоминаний о солнечном утре, синем небе, яркой зелени, в целом о природе, окружающей ребенка, более всего. Но есть, конечно, и относящиеся к конкретным событиям, открытию нового: "Мое самое первое впечатление связано с морем: чистая голубая вода, теплый песок, много людей, и первый фотограф, который сфотографировал меня с живой обезьяной". "Поездка на родину отца в Армению. Встреча с родственниками, впечатление от природы, уклада жизни. Открытие иного, нового для меня".

Среди воспоминаний находим и первый интерес к литературе, искусству, в частности к театру: "Самые первые впечатления - это сказки Пушкина, которые, я так думаю, года в 3-4 просил бабушку еще и еще раз перечитать". "Первое, что я помню в жизни, - это мультфильм, который мне показывал дома отец с помощью кинопроектора". "Самое первое, яркое впечатление - как я, мама и брат ходили в театр. Когда закончился спектакль - мне очень захотелось подарить цветы актеру, но у меня их не было... Я вышла на сцену и подарила большое красное яблоко. В зале засмеялись и захлопали, а мне было очень радостно от того, что и я не оставила без внимания артиста. И первый раз в жизни вышла на сцену".

Родители. Семейная атмосфера. Семья, в первую очередь родители, старшие родственники, братья и сестры, почти для всех составляет мир, защищающий от опасностей жизни: "Семья - это главное, что есть у человека. Куда ты всегда возвращаешься, где тебя понимают, поддерживают. В моей семье все это есть, я спешу скорей домой, где так спокойно". "Я вырос в хорошей, дружной семье. В детстве меня воспитывали, оберегали, отвечали на все вопросы, пытались объяснить, как жить правильно, не делать ошибок...". "Я очень люблю свою семью, в ней теплая атмосфера, много добра, веселья и радости от общения друг с другом". "Мои братья старше меня на 9 и 10 лет; атмосферы взаимопонимания не было, но мы старались и стараемся не терять родство. Родители были заняты и мое воспитание во многом исходило от братьев, я этим довольна". "Мама прививала мне и сознательно, и личным примером любовь к природе и к людям". "Моя мама очень свободолюбивая, она и нам давала полную свободу. А мы ей всегда откровенно обо всем рассказывали и продолжаем рассказывать и свободно говорить и обсуждать любые темы". "Атмосфера в моей семье, можно сказать, средняя, со своими приятными и неприятными моментами. Все бы было хорошо, если бы с самого детства мне постоянно не говорили: это нельзя, то не делай. Поэтому выработался какой-то комплекс. В моменты, когда надо что-то сказать, я начинаю бояться, стесняться".

Школа. О школе, кроме отдельных воспоминаний, есть целостные хроники. Но парадоксально, что об интеллектуальной жизни или хотя бы учебе в школьных воспоминаниях ничего нет. Больше - о "коллективе" учителей и учеников, о переходе из детства к взрослой жизни после школы. "Ужасные впечатления от первой школы с ее неинтересными и черствыми педагогами. И самые теплые воспоминания о моей второй школе, где было всегда интересно. В эту школу я ходила с удовольствием". "В целом школа не вызывает у меня ностальгии. Я рада, что это позади. Но в первый класс я шла с удовольствием". "Школу я никогда не любила, хотя училась хорошо и без особых проблем, но бесконечные пионерские, комсомольские собрания и политинформации меня угнетали, отбивали всякое желание посещать это заведение. Хотелось почитать интересную книгу, узнать что-нибудь новое, а надо было сидеть и слушать всякую чепуху". "Школьные впечатления самые обычные. Познавалась жизнь; не приветствовалась свобода мысли; остались друзья и товарищи; остались небольшие познания".

Институт. Киев. Уже в воспоминаниях о школе прослеживается странная для предыдущих поколений мысль о том, что взрослеть не хочется. Человек страшится реальной, взрослой жизни, ее опасностей и - главное - непредсказуемости калейдоскопически изменяющихся ситуаций, личной ответственности за их преодоление. ("Первое впечатление - трудно быть самостоятельным".)

Нельзя исключить, что на выбор профессии, которая осознается студентами как непрестижная, а иногда и бесперспективная, повлияло именно нежелание постоянно решать непростые задачи в процессе труда: "Я заметила, что намного лучше чувствую себя в роли подчиненного... Я очень пунктуальна, точна и тщательна. Сама же принимать важные решения боюсь, колеблюсь, часто меняю решение. Ужасно люблю копаться в бумагах, книгах, старых вещах... Наверное, эти качества могут помочь в какой-нибудь библиотечной работе, не связанной прямо с людьми". "После года обучения в институте я стала общаться с моими бывшими одноклассниками, которые тоже поступили в вузы. Многие из них считают себя "выше" библиотекаря, а я ведь не глупее их. Мне обидно, когда спрашивают, кем я буду, видеть выражения их лиц. Я стараюсь о своей будущей профессии говорить уже не всем".

Поступление в институт культуры и получение библиотечного образования рассматривается многими студентами как реализация некоей культурной роли женщины в семье, а профессия - как исключительно женская, идеально соответствующая имиджу женщины, матери. Студенты находят в будущей профессии черты, которые компенсируют современное состояние библиотекаря в обществе: "Я думаю, что образование, которое мы получаем, полезно не только в библиотеке, но и в жизни, и во многих других профессиях. Поэтому по содержанию учеба мне по душе". "Библиотека - базовая отрасль культуры. Познавая мир библиотеки, ты получаешь всестороннее гуманитарное образование. Ведь историк или филолог - это глубокий, но односторонний гуманитарий, а мы должны знать, как помочь читателю получить нужное ему знание, где найти то, что ему важно знать. В этом, мне кажется, смысл гуманитарной деятельности как таковой".

Есть понимание важности учебы как средства превзойти других и даже самого себя: "У каждого человека есть свои средства реализовать свои возможности и доказать свою значимость себе. Я это делала через учебу. Это удавалось мне из-за большой силы воли, усидчивости". "Годы обучения в институте дали мне очень много знаний, желание учиться и узнавать новое".

Но не все способны на волевое усилие: "Хотелось бы стать если не настоящим профессионалом, то хотя бы хорошим специалистом. Пишу и чувствую, что сама не прилагаю для этого необходимых усилий. Психология, воспитанная школой, не заставляет учиться, а только ждать, чтобы тебе "вложили в голову" готовое знание. А в институте тебя никто не заставляет. Ты сам отвечаешь за свое будущее, сам его строишь. И все же думаешь: "А кто бы взял на себя хотя бы частичку ответственности за меня?".

Есть и положительные самооценки: "За годы учебы в институте определенно изменился стиль моей жизни. Мой взгляд на профессию не изменился, но я только сейчас начинаю понимать, как много нам нужно знать, понимать и уметь".

Оценивая изменения, происходящие в них при переходе к взрослой жизни, студенты называют появление и закрепление таких черт характера, как решительность, уверенность в своих силах, ответственное отношение к обещаниям, хотя осознают, как нелегко им это дается. ("Наиболее важно для меня сейчас - учиться и завершить образование. А затем жизнь пойдет своим чередом. Надеюсь быть хорошим библиотекарем". "Мои надежды связаны главным образом с личной жизнью, созданием собственной семьи, хотя и работа для меня имеет немалое значение".)

Удивляет искренность, с которой раскрываются молодые души. Кажется, они только и ждали, чтобы кто-то заинтересовался ими неформально: "Я горячо приветствую такую форму общения, как тест на искренность. Этого нам очень не хватает!".

Многие студенты - уроженцы сел. Их обобщения относительно жизни в Киеве весьма разнообразны - от увлечения до растерянности: "Киев меня поразил величием, архитектурой. Я горжусь тем, что буду учиться в таком прекрасном городе". "Труднее всего привыкнуть к темпу киевской жизни, к транспорту... Постепенно привыкла, приспособилась к новым условиям жизни".

Современная, иногда будто бы культивируемая техногенная практика городской жизни мало интересуется переживаниями каждого и имеет немного адекватных инструментов для его интеграции в общекультурное пространство. Это воспринимается новым жителем как целенаправленное отталкивание: "Киев встретил нас неприветливо. Когда мы приехали, шел дождь и все выглядело серо и хмуро". "Киев меня многому научил. Быть более самостоятельной, ни на кого не надеяться. Тут никому до тебя нет дела, у всех - свои дела".

Чтобы образ мира обследованных студентов был отражением не только мнения большинства, но четко выраженной позиции немногочисленной группы, иногда - единиц, выслушаем и их: "нельзя дальше терпеть интеллектуальный голод, который стал реальной угрозой"; "единственное, чего не приобретешь за деньги, это - интеллигентность"; "эрудит и интеллектуал - это разные способы восприятия"; "нет духовного культурного общения..."; "самая высокая оценка для общения людей - интересно!". "Я постараюсь перечислить свои жизненные приоритеты в порядке убывания степени их важности. Они у меня делятся на духовные - быть честной с собой; не желать людям зла; постараться в мире, где правят деньги, сохранять в себе частицу духовности; любить, ценить и беречь свободу; воспитать хороших детей - и материальные - семейный очаг, работа, материальное благополучие".

Отношение к демократическим ценностям. Этот раздел исследования проведен с помощью предъявления студентам для аргументированного обсуждения специально отобранных нами высказываний современных мыслителей, касающихся тех или иных признанных демократических ценностей; в частности, нас интересовало отношение студентов к высказываниям о Знании (Ульрик Найссер), Свободе (Эрих Фромм), Достоинстве (Юзеф Козелецкий).

В своих оценках студенты более всего уделили внимание мысли У. Найссера о знании, информации. Можно предположить, что этот предмет им знаком более двух других. Понятие знание, воспринятое в целом поверхностно и стереотипно, практически не связывалось в оценках с предложенным высказыванием. ("Я стараюсь получить знания, чтобы затем передать их другим, заинтересовать их так, чтобы и они хотели иметь такие знания". "Моя душа и мозг сейчас восприимчивая почва для чувств и знаний... Решил взять образование в свои руки, а институт, надеюсь, в этом поможет".) Из полученных мнений следует, что знание - важная ценность, не воспринимаемая студентами как условие расширения свободы.

Более 60% согласились с мыслью Э. Фромма о бегстве от свободы. Примерно третья часть обследованных затруднилась ответить, как понять высказывание Ю. Козелецкого о личном достоинстве человека. Таким образом, студенты согласились, что знания и свобода - важные ценности, но не установили связи: "знание - условие большей свободы"; они не сумели как-либо определить личное достоинство, не почувствовали связи: "личное достоинство - внутреннее условие ощущения свободы". Вообще же эти ценности (кроме не совсем точно понимаемого знания) оказались как бы не актуальными.

Тот, кто пытается разобраться в структурных компонентах и состояниях, чувствах и взглядах людей, не может оставить за скобками истоки и значимые характеристики, которые вместе составляют социально-психологический портрет изученной совокупности. Мы полагаем, что существуют, по крайней мере, три потока влияний, которые отражаются в образе мира наших студентов. Это долгосрочная - многовековая общекультурная, глубинно-психологическая традиция; среднесрочная - затрагивающая не менее трех поколений морально-психологическая установка и краткосрочная, но самая болезненная реакция души и сердца на трагедию десятилетней давности - синдром Чернобыля.

Эмоциональные перегрузки и информационный хаос создают состояние, в котором человек имеет два противоположных знания об одном и том же явлении или предмете. Именно такое состояние отражено в вопросе, сформулированном от имени библиотекарей на 61-й Генеральной конференции ИФЛА "Библиотеки будущего" (Стамбул, 1995 г.): "Какова же наша цель? Формировать сообщество грамотных читателей или создавать компьютеризованные библиотеки?" Президент ИФЛА Роберт Уэджворт в заглавном докладе уточнил, что гигантские изменения в наших возможностях, жизни и мечтах не означают, будто миссия библиотекаря исчерпана: наши обычные читатели по-прежнему ждут помощи и поддержки в своем бесконечном пути к новому знанию". Чтобы "технический прогресс" индустриального общества не возвратился к нам под псевдонимом "информатизация общества" с той же технократической установкой, но в новых условиях, необходима сознательная консолидация представителей разных школ и наук. Мы считаем прочной платформой для такой консолидации гармонизацию культурологического и информационного подходов к библиотечной профессии и образованию.

Постепенное сближение указанных и иных подходов в целях гуманизации общества реально происходит на основе взаимодействия двух отделений Международной академии информатизации (МАИ) - библиотековедения (президент - проф. Ю.Н. Столяров) и информационной культуры (президент - проф. Ю.С. Зубов) при активнейшем научном и организационном участии Краснодарского регионального отделения МАИ (президент - проф. И.И. Горлова). В сентябре 1977 г. этому научному проекту, этапы которого обсуждаются на соответствующих конференциях, исполнилось пять лет.