Научные и технические библиотеки

Обзоры. Рецензии.

От редакции. В середине прошлого года вышла в свет книга профессора Т.Ф. Каратыгиной "Портреты учителей в зеркале ушедшего века".

Издания подобного жанра – нечастое явление в нашей профессиональной сфере. Поэтому новая книга привлекла заслуженное внимание коллег, и редакция получила на нее сразу два отклика, которые мы публикуем в этом номере.

УДК 02(092)

Шапошников А.Е.

Т.Ф. Каратыгина
о людях и событиях ушедшего века

Книга доктора педагогических наук, профессора Т.Ф. Каратыгиной "Портреты учителей в зеркале ушедшего века" (М.: МГУКИ, 2002. 210 с.) представляет собой существенный вклад в персонифицированное освещение истории библиотечного дела. В нее включены разнообразные историко-библиотечные материалы (тезисы выступлений, отдельные очерки и размышления, лирические зарисовки, некрологи и др.), поэтому ее трудно отнести к определенному виду научных изданий. В то же время книге присуще внутреннее единство, обусловленное четко обозначенными целями издания, хорошо продуманной композицией, дополнительной доработкой ранее опубликованных материалов, наличием вспомогательного аппарата. Все это позволяет рассматривать данное издание скорее как монографическое исследование.

Создавая портретную галерею видных деятелей предшествующих поколений, автор проявляет максимальный такт и ответственность. Прослеживая в динамике судьбы людей и связывая их со всеми тяжелыми перепетиями, которыми был богат XX в., Т.Ф. Каратыгина убеждена, что от ума, воли, компетентности, обаяния, нравственности, совести лучших из них зависело очень многое. В их числе: Л.Б. Хавкина, Б.С. Боднарский, С.М. Куликов, Г.К. Дерман, М.П. Гастфер, Н.А. Лабеева, Л.И. Владимиров, К.И. Абрамов, В.И. Терешин и др.

В первой главе "Друзей моих (учителей, коллег моих) прекрасные черты появятся…" Т.Ф. Каратыгина рассматривает жизнь и деятельность своих соратников прежде всего с точки зрения того положительного, что они сделали. Прием светотени, предусматривающий освещение как сильных, так и слабых сторон изучаемой личности, ею практически не используется, хотя именно Т.Ф. Каратыгиной принадлежит пример его научно обоснованного осуществления с применением данных соционики [Т.Ф. Каратыгина. Видный ученый-библиотековед в зеркале соционики (К 75-летию К.И. Абрамова). Науч. и техн. б-ки. 1995. № 8/9. С. 87-89]. Такое ограничение изобразительных средств выглядит не случайным: оно отвечает общему замыслу и дидактической направленности монографии, позволяет дать портреты в едином эмоциональном ключе "похвальных слов".

Концептуальное значение имеют обращение Т.Ф. Каратыгиной к "наказам" Н.Ф. Федорова, ее соображения о создании портретной галереи деятелей библиотечно-информационных наук России, организации музея истории МГУКИ и музеев библиотек, изложенные во второй главе "История профессии в лицах при свете совести". Понятие совесть, к которому апеллирует автор, не расшифровывается, но из контекста видно, что, конечно же, это совесть не тех лиц, по указанию которых реквизировались библиотеки, а совесть, основанная на признании общечеловеческих идеалов добра и справедливости.

Третья глава монографии ("Корни и крона"), наиболее впечатляюще и проникновенно написанная, раскрывает замечательные образы родителей Т.Ф. Каратыгиной – ее отца, видного библиотековеда Федора Ивановича Каратыгина (1892–1957 гг.), и ее матери, Елизаветы Михайловны Разумовской-Каратыгиной (1901–2000 гг.) – библиотекаря-библиографа, работавшей в нескольких костромских и московских библиотеках, в том числе и в Библиотеке им. А.С. Пушкина в Москве. В приложении помещена статья Е.М. Каратыгиной о первом директоре Костромской областной библиотеки А.А. Антонове.

Ф.И. Каратыгин вел занятия в группе, в которой я был студентом. Он запомнился мне как преподаватель, обладающий богатейшим практическим опытом. Ф.И. Каратыгин умел доходчиво объяснить студентам, на что в первую очередь следует обратить внимание при организации библиотеки, причем делал это очень конкретно (как поставить вешалку в читальном зале и почему это так необходимо и т.п.). Советы Федора Ивановича мне очень пригодились, когда после окончания института я стал заведовать городской библиотекой.

Будучи студентом, я не мог знать о том (а если бы знал, то чувство уважения, которое я испытывал к Ф.И. Каратыгину, только бы усилилось), что сельский учитель, прапорщик (в годы первой мировой войны) Ф.И. Каратыгин не мог безучастно смотреть на преступления новых властей (ограбления, порки и поругания земляков). Во время мятежа крестьян в своей родной Уренской волости (1918 г.) он возглавлял штаб повстанческой армии. После подавления мятежа – помилован. Но до этого, как пишет Т.Ф. Каратыгина, "арестован, взят под стражу красноармейцами и пешком препровожден в губернский город Кострому. По дороге красноармейцы страшно пили, грозили расстрелом, заставляли рыть могилу, что он делал неоднократно". Да и после помилования он находился некоторое время под стражей, а затем заведовал учебно-воспитательной частью Управления мест заключения Костромской губернии, где и приобрел первые навыки культурно-просветительной библиотечной работы.

Исторические реалии прошлого нашли отражение не только в рассказе Т.Ф. Каратыгиной об отце, но и в помещенных в книге воспоминаниях ее матери, в которых она рассказывает о пережитых трудностях, когда семнадцатилетней девушкой стала учительствовать на селе и столкнулась с недоброжелательным отношением крестьян, видящих в ней человека, присланного "сверху".

Личностный компонент является характерной особенностью монографии Т.Ф. Каратыгиной. Судьба подарила ей уникальные возможности контактов с видными библиотековедами. Так и представляешь Таню Каратыгину на детской елке (1945 г.), когда она познакомилась с М.П. Гастфером, и поразившее ее удивительно почтительное пожатие ее руки "прохладной и твердой рукой взрослого человека".

В квартиру Каратыгиных часто приходили коллеги, студенты, аспиранты. В этой профессиональной атмосфере и жила Т.Ф. Каратыгина, прислушиваясь к разговорам, входя в мир окружающих ее отца людей, который становился и ее миром.

Ненавязчиво и с большим тактом она включает в повествование сведения о себе, так что читатель может составить довольно полное представление об основных этапах ее жизненного пути, формирования творческой личности – от примерной студентки до ученого-библиотековеда, активно поддерживающего международные связи (по итогам 2000 г. Американский биографический институт назвал Т.Ф. Каратыгину Женщиной года). Вполне уместными выглядят материалы, взятые из студенческой научной работы одного из студентов, в которой приведены результаты анкетирования преподавателей, давших высокую оценку вкладу Т.Ф. Каратыгиной в развитие библиотековедения и подготовку библиотечно-информационных кадров.

В монографии присутствует то новое, что настоятельно входит в общественное и профессиональное сознание, возрождает духовную культуру и обусловливает расширение понятийного аппарата. Как откровение, как истину, как проявление здравого смысла воспринимает Т.Ф. Каратыгина критиковавшееся ранее положение Л.Б. Хавкиной о том, что "библиотечную политику" ни в коем случае не следует "отождествлять с политикой государственной". Действительно, открытый доступ к информации, осуществляемый в наши дни, оставляет в стороне какую-либо тенденциозность.

В книге емко охарактеризована удушливая обстановка недавних лет, когда воспитательная и культурно-образовательная деятельность жестко регламентировалась постановлениями ЦК партии и другими руководящими документами, а представители библиотечно-информационных наук находились под сильнейшим идеологическим давлением. Студентам преподносились препарированные знания, излагалась только официальная точка зрения. В числе основоположников-зачинателей во всех библиотечно-библиографических курсах долгое время назывались лишь имена В.И. Ленина и Н.К. Крупской, с них и начиналось изучение всех специальных дисциплин.

Проявления инакомыслия в книге не представлены. Очевидно, они не были сколько-нибудь типичными для той среды библиотечных деятелей, о которых пишет Т.Ф. Каратыгина. Имеются лишь отдельные штрихи, позволяющие понять суть того внутреннего сопротивления, которое вызывали административно-директивные методы управления.

Это противодействие было основано на чувстве собственного достоинства, самостоятельности суждений, отстаивании права на свободу выбора (делать то, что любишь, умеешь, в чем востребован). Так, Л.Б. Хавкина, до конца дней знавшая цену себе и своему труду, не удовлетворилась устным приглашением к Н.К. Крупской для участия в разработке сметы по библиотекам внешкольного образования, а потребовала письменного, что и было сделано.

Умением достойно держаться в любой ситуации отличалась и Г.К. Дерман. Ф.И. Каратыгин в обстановке арестов и настороженности все же не расстался с групповыми снимками, на которых была и Г.К. Дерман, к тому времени репрессированная. Ф.И. Каратыгин, в котором по свидетельству его дочери "не было никогда никакого антисоветского духа, он был всегда лоялен", тем не менее отказывался от предложений занять престижные посты, поскольку путь "наверх" был связан в его представлении с отказом от собственных принципов.

Не со всеми утверждениями Т.Ф. Каратыгиной можно согласиться. Так, признание учебника К.И. Абрамова "История библиотечного дела в СССР" классическим является анахронизмом. Сам К.И. Абрамов предпринял неимоверные усилия для того, чтобы отойти от развитых в этом учебнике догматических, конъюнктурных концепций (см. рецензии на последние учебно-методические пособия К.И. Абрамова, опубликованные в сб. "Науч. и техн. б-ки", 2001, № 6. С. 107–111; № 11. С. 82–86).

Трудно согласиться и с тем, что в настоящее время наблюдается перегиб в изобличении негативных сторон библиотечного строительства 1920-1930-х гг. (нарушение основ демократизации, излишняя политизация культурно-просветительной работы, "чистка" библиотек и т.д.). Критика этих негативных сторон совершенно необходима, поскольку позволяет получить более полную картину состояния общества, захлестываемого волной репрессий и директив. Что же касается того, что этот подход должен быть уравновешен углубленным вниманием к анализу позитивных мер, то их вычленение представляется довольно трудной и неблагодарной задачей, поскольку все попытки осуществления в стране принципов демократического библиотековедения были пресечены.

Количество упомянутых в книге лиц значительно (в именной указатель включены 194 фамилии). Этот перечень отражает широкий диапазон профессиональных интересов и контактов Т.Ф. Каратыгиной. Даже в мимолетных характеристиках она всегда объективна и неизменно доброжелательна, что несомненно будет способствовать теплому приему книги библиотечной общественностью.

В целом перед нами честная и откровенная книга. Написав ее, Т.Ф. Каратыгина воздвигла памятник дорогим и близким ее сердцу людям, своим учителям и коллегам. Таким образом она продолжила работу по увековечению памяти своего отца, начатую созданием в г. Урене (Нижегородская область) мемориального фонда Ф.И. Каратыгина.

Книга свидетельствует о трансформации профессионального библиотечного сознания под воздействием общественных перемен. Она хорошо оформлена – удачно подобрана цветовая гамма, фотографии.

Это неординарное историко-библиотечное пособие может быть с успехом использовано в процессе преподавания библиотековедческих дисциплин, поможет воспитать у студентов любовь к избранной профессии. Кроме того, монография представляет интерес для бывших выпускников МГУКИ, работников технических и других библиотек, представителей библиотечных семей и династий.