ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ

УДК 025.5/6:024.5

С. Г. Матлина

Свободный доступ к ресурсам как новая философия библиотечной деятельности.
(Социально-культурные аспекты)

– Что Вас больше всего поразило в Новом Свете?
– Университетская библиотека, где книги были в открытом доступе…
(Из интервью американской писательницы – нашей соотечественницы Ольги Грушиной)

Свободный доступ – относительно новое понятие, с трудом приживающееся в профессиональной библиотечной лексике. Более привычен так называемый открытый доступ, хотя десятилетие назад устами Ю. Н. Столярова – одного из самых авторитетных библиотековедов – это понятие охарактеризовано как невразумительная тавтология [1]. По С. И. Ожегову слово доступ означает впуск, подступ, возможность пройти к нужному месту. Поэтому как открытого, так и закрытого доступа к фондам в принципе быть не может: или доступ есть, или его нет.

Причины мучительного освоения словосочетания свободный доступ коренятся не только в присущей языку инерции и не в буквальном переводе английского словосочетания openaccess. Понятие свобода в самом общем виде, как свидетельствует тот же Толковый словарь С. И. Ожегова означает отсутствие каких-либо ограничений, стеснений в чем-нибудь или ничем не ограниченную возможность действовать (курсив мой – С. М.) Такое общепринятое понимание не могло утвердиться в российском лексиконе до конца 1980-х гг., тем более в сочетании с доступом использоваться как одно из ведущих в библиотечном деле – области деятельности, где идеологическая функция стояла на первом месте.

В одной из первых публикаций, посвященных этому вопросу [2], обоснована мысль, что за похожими понятиями – открытый и свободный доступ – стоят разные смыслы. Открытый доступ рассматривают прежде всего как возможность пользователя «рыться в книгах», т.е. самостоятельно искать и выбирать их [3].

Налицо приближение к современному пониманию свободы. Среди множества дефиниций этого термина выберу формулировку из Большого Энциклопедического словаря (БЭС), где свобода определяется как способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, осуществлять выбор (курсив мой. – С. М.). Статья из БЭС делает акцент на динамическом характере этих способностей, их постоянном воспроизводстве: историческое развитие общества сопровождается расширением рамок свободы личности. Эволюция открытого доступа показывает, что такое приближение не случайно: сегодняшняя концепция свободного доступа во многом базируется на достижениях прежнего – открытого.

Введение открытого доступа к фондам отечественных массовых библиотек на рубеже конца 1950-х – начала 1960-х гг. стало важной вехой на пути их развития. Свидетель этого знаменательного события, Н. Е. Добрынина справедливо назвала его «демократической» революцией «снизу» [4]. Человек получал право сам (а не из рук библиотекаря) непосредственно знакомиться со всем имеющимся в наличии массивом книг, о которых до сих пор получал представление только по их библиографическому образу – в каталогах.

Учтём и другой – психологически значимый момент: был сломан «барьер» между читателями и библиотекарем, через которого ранее – это называлось кафедральной формой выдачи – они только и могли получать издания. При этом читатель не устранялся от влияния на выбор книги: продумывались ненавязчивые, опосредованные формы её рекомендации. Сотрудники абонемента (именно в этих отделах осваивали новую систему) делали акцент на особенностях расстановки изданий, чтобы приблизить к читателю отдельные темы, жанры, издательские серии. Выделяли издания об актуальных проблемах, новинки литературы, определенные книги и т.п. Все приёмы привлечения к чтению публикаций, наиболее значимых с точки зрения библиотекаря, в первую очередь базировались на использовании рекомендательной библиографии и составляли ценностно-содержатель­ную сторону открытого доступа.

Усилился педагогический аспект взаимодействия с читателем, поскольку библиотекарь не просто выдавал запрашиваемую литературу, а становился консультантом при выборе книг. Это требовало эрудиции и искусства гибкого общения с самыми различными читателями, для которых библиотекарь выступал в роли авторитетного лидера чтения.

Итак, следует отметить два важных элемента открытого доступа: право читателя на самостоятельный выбор и право библиотекаря выделять наиболее значимые книги на свой вкус (во многом базирующийся на экспертных оценках библиографов – авторов рекомендательных пособий). И пускай под значимой нередко понимали политически актуальную, «нужную», «полезную» литературу – особенно, когда речь шла о гуманитарной сфере, – такой подход в библиотеках, где главенствовала идеологическая функция, был действительно революционным. Не случайно новая система была впервые опробована на практике в самом конце 1950-х – 1960-х гг., и её освоение впрямую связано с общественной ситуацией в стране периода так называемой хрущевской оттепели.

Бесспорно, тот открытый доступ не мог называться свободным. Прежде всего он был полуоткрытым: в крупных библиотеках существовали спецхраны, в небольших – издания повышенного спроса нередко собирали в кабинете директора или подсобном фонде.

Время от времени книги, попадавшие в закрытые списки органов цензуры, исчезали из каталогов и фондов. Случалось и так, что помощь библиотекаря принимала навязчивую форму, превращаясь в некий диктат по отношению к читателю [5].

Спустя тридцать лет многие из минусов в организации прежнего доступа списали на принятую в советских библиотеках систему руководства чтением, точнее, на её идеологически гипертрофированный вариант – в отличие от теории, разработанной Н. А. Рубакиным, Л. Б. Хавкиной и другими русскими просветителями в начале прошлого века. В конце 1980-х – начале 1990-х гг. эту систему «сбросили с корабля современности». К сожалению, вместе с её идеологической составляющей в небытие ушли многие формы прямой и косвенной библиотечной рекомендации, использование малых жанров рекомендательной библиографии, дежурство в фонде консультантов, специализирующихся в изучении изданий по той или иной отрасли знания, проблеме и др.

В начале 1990-х гг. в связи с осознанием места публичных библиотек в наступившей эпохе информатизации ключевым становится понятие информация. В этот период в профессиональной лексике всё чаще появляется словосочетание свободный доступ к информации [6–8]. Его рассматривают как главную этическую норму библиотечной профессии. И хотя в публичных библиотеках его в тот период скорее декларируют, чем применяют на практике, можно говорить о несомненных позитивных сдвигах в профессиональном сознании. Напомню, что свобода – одно из базисных понятий современных гуманитарных наук: философии, психологии и сопряженной с ними (точнее, выделившейся из них) социальной антропологии. Что же касается открытого доступа, его по-прежнему интерпретировали как самостоятельный выбор имеющихся в фонде изданий.

О свободном выборе как принципе организации доступа к ресурсам библиотеки речь пока не шла. И это обстоятельство имеет определённый методологический смысл. В категориальном аппарате социальной антропологии свободный выбор стоит в одном смысловом ряду с понятиями индивидуальность, творчество, игра, риск, ответственность [9]. Инновационная практика публичных (прежде всего муниципальных) библиотек в начале 1990-х гг. только начинала осваивать эти ценностно ориентированные категории.

По прошествии десятилетия под воздействием иной социально-культурной ситуации в стране, освоения новых информационных технологий и принципиальных изменений в системе профессиональных ценностей, стремительно меняется сама библиотека. Профессионалы интуитивно начинают осознавать, сколь важно расширить возможности открытого доступа, придать ему новое качество. Его начинают связывать с комфортностью библиотечного обслуживания. Введённое ранее в оборот понятие библиотечная среда [10] применительно к открытому доступу интерпретируют как создание комфортной библиотечной среды [11; 12].

Такое понимание правомерно. С точки зрения современной философии и психологии свободы, выбор, или, в интерпретации Д. А. Леонтьева, самодетерминация личности – это сложно организованная деятельность, осуществляемая на разных уровнях сложности и неопределенности ситуации [13]. В нем всегда присутствует рефлексия, определяющая выбор. Для её возникновения и реализации важно создавать альтернативные ситуации, в том числе за счёт соответствующей (комфортной) организации пространства. Там, где рефлексия не включена, выбор может не состояться.

Комфортность определяется как совокупность умело сформированных информационных ресурсов, достаточных материально-технических условий, компетентного и доброжелательного персонала библиотеки [14]. В оптимальном варианте – это дружественная посетителям атмосфера, способствующая свободному проявлению потребностей и желаний пользователя при выборе литературы. При таком понимании наряду с объёмом ресурсов и созданием максимально благожелательной атмосферы становятся значимыми дизайнерский подход к оформлению фонда, возможность использовать пространство не только абонемента, но и всей библиотеки[15–17].

Специалисты видят в дизайне радикальное средство социально-культурной ориентации, выявляющее связь человека с предметным миром, инструмент диалога. Организуя пространство и время, дизайн в широком смысле выступает средством сверхкоммуникации [18]; в конкретных ситуациях придаёт предметам, вещам, процессам определённый характер, образ, имидж, «одежду», благодаря чему люди делают выбор по принципу сходства, близости [19], т.е. свобода выбора и здесь ставится во главу угла. Правда, при этом понимание выбора расширяется. Пространство организуется таким образом, чтобы человек мог выбрать приемлемую форму освоения издания или реализовать свои культурно-информационные ожидания: например, не только пролистать книгу, но и работать с ней в фонде, для чего здесь размещены столы и стулья.

Одновременно создаются точки доступа к Интернету. Не случайно в последние годы у нас укореняется зарубежная практика объединять фонды абонемента и читального зала в единое целое, маркируя книги, которые не выдаются на дом. Это «распахивает» библиотечное пространство, повышает информационную насыщенность свободного доступа, его эвристические возможности. Правда, при этом обостряется давняя проблема сохранностифонда. Специалисты признают, чтоисключить несанкционированный вынос библиотечных документов возможно лишь с помощью дорогостоящих новых технологий. Сегодня их осваивают как научные, так и продвинутые муниципальные библиотеки.

Раскрытие и оформление фонда становятся творческой задачей, связанной с созданием индивидуального, не похожего на аналоги привлекательного образа библиотеки [20, 21]. Для облегчения читателям возможности самостоятельно ориентироваться в книжном фонде, выбирать отдельные издания и расширять представление об имеющейся информации по теме, проблеме применяются давно опробованные и новые приёмы. Многие из них – и в этом отличие от прежнего опыта – базируются на психологии визуального восприятия [20, 22–24].

Рассматривая организацию фонда как визуальный проект, библиотекари ориентируются на усиление одновременно эстетического, коммуникативного, рекреационного, релаксационного и других эффектов. Так, визуальную статичность прежнего открытого доступа преодолевают с помощью ярких, зрелищных, игровых по своей сути приёмов и интерактивных выставок с использованием мультимедийных средств [25].

Мера свободы выбора возрастает и за счёт этнокультурного аспекта раскрытия и оформления ресурсов. В национальных республиках и округах, а также полиэтнических регионах (районах компактного проживания диаспор) применяется двуязычный способ оформления; здесь в постоянной и временных экспозициях представлены не только печатные источники, но и национальные костюмы, предметы народно-декоративного искусства, этнографические экспонаты [26]. Использование соответствующей цветовой гаммы, начертаний шрифтов, линий, фактуры предметов, имен и облика любимых героев национального фольклора – все эти элементы дизайна призваны выявлять этническую специфику района обслуживания.

 По-новому продумываютсясхемы размещения книжных фондов:в виде чертежей, где отображение соответствующего раздела фонда отличается от другого не только местом на схеме, но и цветом (как в схеме линий Московского метрополитена). Это может быть яркий, метафоричный рисунок в виде дерева, каждая веточка которого соответствует конкретному разделу книжного фонда. При оформлении стеллажей и разделителей подбирается цветовая гамма насыщенных, тёплых тонов с разнообразными оттенками бежевого и розового цвета или пастельные мягкие краски (светло-серый, оливковый, нежно-голубой).

Разделители на стеллажах выступаютне только способом ориентации в фонде, указывая информацию в виде наименования раздела/подраздела, как при прежнем открытом доступе. В детских и школьных библиотеках и нередко в отделениях для взрослых – это маркеры, притягивающие внимание к области знания, теме, жанру или конкретному лицу (чаще всего видному писателю либо учёному, о котором в библиотеке имеется немало книг). Поэтому разделители здесь цветные, с крупными рисунками, портретами, фотографиями и пр. Встречаются и объёмные разделители – в форме домика, животного, героя сказки.

Формы ориентации в фонде сочетаются с элементами рекламы: броские заголовки и/или рисунки наторцах стеллажей, планшеты или даже мягкие холщовые сумки с логотипом (элемент фирменного стиля библиотеки). В них вкладываются аннотированные закладки с кратким рекомендательным списком документов (книг, статей, адресов Интернет-сайтов), буклеты, приглашения на библиотечные и общегородские праздники, другая рекламная продукция.

Уровень комфортности обслуживания зависит также от размещения стеллажей. Тесное помещение, узкие проходы между стеллажами, расставленными строгими параллельными рядами, могут вызывать ассоциации с туннелем, из которого хочется поскорей выбраться. У пользователей появляется ощущение несвободы. От принятой при прежнем открытом доступе расстановки по периметру помещения или последовательными рядами под углом примерно в 25–30 градусов библиотеки переходят к другим схемам. Изучение законов эргономики, особенностей визуального восприятия, опыт зарубежных коллег приводят к использованию круговой или зигзагообразной композиции, что снимает ощущение монотонности.

Овал в явном (круг) или иллюзорном варианте (мягко закруглённый зигзаг) зрительно воспринимается более благоприятно, чем прямоугольные формы. При просмотре книг появляется возможность побыть наедине с собой, отдохнуть, расслабиться после уроков, лекций, трудового дня. Эффект уединенности, разговора с самим собой, что психологи рассматривают как одну из разновидностей общения, играет важную релаксационную роль. «Даруй мне тишь твоих библиотек…» – эти известные строки Б. Ахмадуллиной не только о читальных залах, где, как правило, люди работают с книгой или электронным документом. Но размышлять сподручнее, перелистывая печатные издания в фонде, рассматривая иллюстрации, держа в руках поэтический томик… [5, 27].

Такого рода композиции позволяют посетителям, особенно детям, воспользоваться преимуществом неформального общения, например, поболтать с подружкой, встретиться с приятелем-старшеклассником. Наблюдения показывают, что многие читатели ценят возможность пообщаться в библиотеке не только с книгой, но и друг с другом, в частности по поводу прочитанного. Из-за нехватки помещений специальные места для рекреации, отдыха выделяются редко, а банкетки или двухместные диванчики в фонде абонемента можно встретить во многих муниципальных библиотеках.

Общение стимулируется межличностным диалогом, в том числе на основе увиденной или прочитанной книги [28]. Камерные встречи с писателями – об этом свидетельствует опыт – удачны, когда их организуют не в читальном зале или гостиной, а в пространстве свободного доступа. В соседстве с книжными полками и в уютном интерьере разговор о литературе (и не только о ней) протекает в особенно доверительной атмосфере.

Как видим, методические приёмы современной организации фонда учитывают не только собственно читательские интересы, но и многообразную поведенческую мотивацию посетителя. Это шаги на пути к свободному выбору человеком поведенческих сценариев пребывания в библиотеке. И безусловно, переход от открытого к свободному доступу.

В свободном доступе воссоздаются приёмы дифференцированной по разным признакам адресной рекомендации книги, в том числе с помощью рекомендательной библиографии. Заново переосмысляется опыт продвижения литературы, маркируются книги, наиболее значимые для развития интереса к проблеме, конкретному жанру, книжной серии, отдельному изданию. Плюс к этому расширяется пространство книжной рекомендации за счет ориентации в ресурсах мультимедиа: ссылок и отсылок к адресам соответствующих сайтов или размещенных в соответствующих отделах фонда каталогов сайтов, указателей компакт-дисков (образцы таких указателей можно увидеть, например, в Златоустовской ЦГБ), библиографических пособий, аналогичных изданию Тверской ОУНБ [29].

Не будем себя обманывать: в сознании большинства пользователей библиотек – в первую очередь молодых – оптимальным вариантом ориентации в информационном пространстве остаётся Интернет (подробно об этом см. [30]). Именно его часто связывают с реализацией личностной свободы, функций личностного бытия, которое понимают как способность человека к автономному, внутренне регулируемому поведению и одновременно к совместному, адекватному взаимодействию человека с окружающим социумом. Так ли это?

В докладе на конференции EVA–2004 указывалось на противоречивый характер Интернета с точки зрения традиционных задач публичных библиотек, чья просветительская функция не снимается с повестки дня [31]. Его преимущество в том, что он бесцензурен и никому не подконтролен; к тому же отражает ценности множества разных людей, помещающих там информацию. Но эти обстоятельства порождают ряд антиномий. С одной стороны, никто не навязывает человеку какие-либо определённые взгляды – налицо свобода выбора. С другой – квазиинформацию, равно как и правдивое изложение события или факта, неопытный пользователь берёт на веру. Или того хуже: в ходе обучения человек, слабо владеющий предметом, допустим, историей, принимает за истину любой псевдоисторический текст.

От фетишизации Интернета, рассматриваемого как проявление истинно свободного доступа к информации, научная общественность, в частности педагоги, психологи, медики, в последнее время все чаще переходит к многостороннему осмыслению его роли в современном обществе. Прежде всего делается акцент на его этической составляющей. Рассматривая проблемы доступа к информации, известный исследователь в области информатики и библиотековедения Р. С. Гиляревский отмечает беспрецедентные возможности Интернета и в то же время обращает внимание на присущую мировой сети двойственность: в результате коммерциализации и приватизации значительной части информации растут ограничения на её использование. Это подрывает основы традиционного научного сообщества и этику свободного распространения знаний (курсив мой. – С. М.) [32].

Такие тенденции характерны для всех стран, включая Россию, где к тому же остаются закрытыми для граждан и бизнеса базы данных федеральных ведомств [33]. Кроме того, этическая составляющая Интернета проявляет себя в оценке и отборе публикаций из размещенных на различных сайтах открытых архивов [34]. Другой больной и, увы, слабо решаемой проблемой для нашей страны остаётся территориальная и социальная дифференциация по признаку доступа к ресурсам Интернета, фактический разрыв между его использованием в различных регионах представителями отдельных социальных групп. Это противоречит позиции ЮНЕСКО и других важнейших гуманитарных организаций мирового значения [35].

Панацеи при решении столь сложной проблемы быть не может. Одно из них связано с новым пониманием свободного доступа к библиотечным ресурсам. Его следует рассматривать как инструмент ориентации в едином информационном пространстве, где книга на равных сосуществует с виртуальным документом.

Свободный доступ представляется той площадкой, где в библиотеке можно реально соединить рекомендацию книги и электронного документа, тем более, когда речь идёт об аудиовизуальных материалах. Сегодня мультимедиа сосредоточены в специализированных подразделениях библиотек, иногда территориально удаленных от основного здания. Это технологически оправданное обстоятельство создает дополнительную преграду для стимулирования чтения, развития интереса к книге.

Компьютеризованным библиотекам приходится заново осваивать методику дифференцированного приобщения к информационной культуре и как составной её части – культуре чтения. Авторы составленных с этой целью программ рекомендуют сотрудникам детских и школьных библиотек начинать с малого: учить детей разглядывать книгу. Каждый библиотекарь, работающий с детьми, может вспомнить, как маленький ребёнок порой обращается с понравившейся книгой: гладит её обложку, страницы и иллюстрации, с удовольствием ощущая плотную фактуру бумаги, внимательно разглядывает форзац и шелковую закладку.

Именно так, начиная с тактильных ощущений (предварительно проверив, чистые ли у ребят ладошки), а затем переходя к визуальному изучению (оформление обложки и переплёта, иллюстративного ряда), многие педагоги с детства учат воспринимать книгу как Великий Дар [36]. Сам процесс чтения, постижение смыслов текста начинаются позже. Задача библиотекаря – развивать эти ощущения, воспитывать и подпитывать книжную культуру. Вот почему столь важен непосредственный доступ к книжному фонду, знакомство с различными изданиями, представленными на полках.

Для подростков представляет значимость обучение культуре прицельного – в зависимости от мотивации, типа издания, интереса – медленного чтения или чтения-наслаждения от текста. С одной стороны, их пытаются заинтересовать чтением, адресуя наиболее яркие, нестандартные, как правило, авторские выставки, с их ориентацией на игру объёмами, линиями, формами, светом и цветом; оригинальным иллюстративным и вещно-предметным рядом [37]. С другой стороны – учат беглому просмотру-сканированию отраслевых, функционально значимых источников. Для этой возрастной категории также важно понимание ситуативной природы поиска необходимой информации: дифференцированное использование печатного или электронного документа, но скорей всего и того и другого.

Общеизвестно, что в ходе информационного поиска в зависимости от ситуации перелистывание справочного бумажного тома нередко оказывается более оперативным и дешевым делом, нежели подключение электронных ресурсов. В то же время, отучая запоминать, Интернет учит задавать правильные вопросы, формирует точность подачи мысли. На эти результаты – интеллектуальное развитие творчески мыслящей личности – сегодня направлено совершенствование методов переработки текста, его структурирования, особенно при размещении информации на сайтах.

Попутно отмечу, что сайты библиотек сегодня следует рассматривать как часть свободного доступа к библиотечным ресурсам. Сегодня публичные – самые распространенные – библиотеки только учатся умению структурировать на сайтах информацию. Об этом свидетельствуют результаты конкурсов сайтов, объявляемых секцией публичных библиотек РБА. Как простодушно призналась автор одной из публикаций, хороший сайт помогает не только читателям, но и персоналу даже не слишком крупной библиотеки получать относительно целостное представление о содержании и масштабах своей работы, более эффективно использовать ресурсы [31].

Особую сложность представляет соединение печатного и электронных документов как составных частей свободного доступа к ресурсам при обслуживании традиционной аудитории публичных библиотек – студентов вузов. В [38] отмечена позитивная роль ЦБС Москвы «Киевская», первой в России создавшей для пользователей Интернета службу «виртуальная справка». Сегодня этот опыт широко используется в регионах России и странах СНГ [39].

Система oнлайновых консультаций со специалистами самого различного профиля, как справедливо полагает Р. Лейбов [38], могла бы выполнять и чисто педагогические функции, в частности, стимулировать задающих вопросы учеников и студентов к самостоятельному поиску рекомендованных источников и их аналогов по уже освоенным признакам: фамилии авторитетного автора или заслуживающей доверие серии книг, названиям научных журналов.

Однако многие студенты вузов, особенно пользователи научных библиотек, ориентируются прежде всего на поиск в Интернете. И часто потому, что свободный доступ представляется им хаосом, в котором трудно найти искомую информацию.

Между тем именно образ библиотечного хаоса (или псевдохаоса) становится в последние десятилетия объектом внимания ученых, писателей, философов, и в этом хаосе они усматривают громадные эвристические возможности.

Ряд интересных примеров такого, прямо скажем, не слишком привычного подхода приводит Д. К. Равинский [40]. По Х. Л. Борхесу библиотека – это запутанный лабиринт. М. Фуко видит её ценность в том, что «читатель погружается в расщелины пространства между текстами, устанавливая связи и совершая открытия гораздо более глубоко, чем простое собирание библиотечных фактов». В речи по случаю 25-летия открытия Миланской городской библиотеки У. Эко высказал страшную на слух библиотекаря-ортодокса мысль. По убеждению известного философа, автора популярного романа «Имя розы», пафос которого направлен на необходимость приблизить книгу к читателю, библиотека должна не только открывать материалы, но и (о ужас!), прятать их. Зачем? Для того чтобы создавать пользователю возможность самостоятельно совершать открытия.

Бесспорно, глагол прятать в данном контексте выступает метафорой. Но об удивительных эвристических возможностях хорошо организованного свободного доступа к полкам университетских библиотек и о своих неожиданных личных открытиях, делающих из читателя Ученого, пишет американский преподаватель Томас Х. Бентон (псевдоним доцента английского языка в Среднезападном колледже либеральных искусств). Бентон признаётся, что многие из этих «случайных открытий», сделанных в фонде свободного доступа, в случае оцифровки книг «не имели бы смысла…, если только программист не знал, что важно скопировать разнообразные виды определенных страниц». «Открытия» иногда происходили благодаря «соседству, сходству корешков и гипотез ученых, подходивших к тем же стеллажам».

Рассуждая о пагубной практике тотальной замены печатных изданий электронными аналогами, Т. Бентон делает чрезвычайно важный для современной библиотеки вывод: «Пути поиска информации многообразны. Компьютер помогает, однако книжные полки культивируют интуитивные книжные инстинкты. Эти инстинкты нельзя измерить, но они порождают открытия, которые рациональная структура электронных баз данных почти неизбежно губит» [41].

В этом смысле нельзя не сослаться на вывод У. Эко. «Не надо противопоставлять визуальную и вербальную коммуникации: надо совершенствовать и ту и ту… – констатировал известный философ, – визуальные коммуникации должны сосуществовать с вербальными, в первую очередь с письменными» [42].

Фактически во всех приведенных примерах речь идёт об уникальных свойствах библиотеки создавать любознательным читателям условия для проявления поисковой интуиции. Понятие случайность здесь можно применить с большой долей условности, ибо речь идет об интуитивном, априорном, уже приобретенном знании. Именно азам библиографической интуиции в 1960–1970-е гг. в массовом порядке обучали пользователей научные, в том числе вузовские, библиотеки в ходе занятий по привитию библиотечно-информационной культуры. Неплохо бы восстановить давние традиции с учетом новых информационно-коммуникативных реалий.

О коммуникативной природе свободного доступа я упоминала выше, раскрывая эволюцию доступа открытого. Но очевидно, что она не ограничивается сферой межличностного общения. В последнее время в библиотековедение введено ключевое слово, во многом определяющее новые смыслы развития нашей сферы деятельности. Это понятие межкультурная коммуникация [43, 44].

Согласно концепции Е. Ю. Гениевой, библиотеки превращаются в центры взаимодействия культур, межкультурного общения. Но эта роль, по мнению ученого, не сочетается с культом Книги, библиотечного Фонда как некоей сакральной ценности, который по мысли автора концепции, противопоказан коммуникационной модели библиотеки. Более того, выполнению этой роли препятствует изжившая себя модель Просвещенской библиотеки с её идеалами передачи (навязывания?) людям духовных ценностей через продвижение книги. Так ли это?

Противоречивый характер современной культуры с её мозаичностью, раздробленностью, «перегородками» в деятельности различных институтов; нелинейный, «взрывной», во многом непредсказуемый характер развития, о котором задолго до ныне культового канадского социолога М. Маклюэна писал в книге «Конец Ренессанса» Н. А. Бердяев (цит. по [45. С. 110]), безусловно, влияет на библиотеку, обусловливает её трудности и риски. Но он может быть в известной мере смягчён за счёт глубокого осознания профессионалами места библиотеки в системе массовых коммуникаций, её гибкой адаптации к меняющейся социально-культурной ситуации.

Не следует забывать, что коммуникативная природа библиотеки веками утверждалась не только за счёт её основного материального ресурса – фонда, но и благодаря всему инструментарию, позволявшему вступать в диалог с людьми. Главный из них – творческая Личность библиотекаря-коммуникатора [46]. Благодаря ему в одном смысловом ряду сегодня оказываются как будто бы разнородные элементы библиотечной деятельности: доступные книжные фонды, безбрежные ресурсы Интернета, историко-этнографические (краеведческие) музейные экспозиции, литературно-музыкальные гостиные и молодёжные «книжные тусовки», выставки картин, музыкальные концерты, даже акции «Бессонная ночь в библиотеке», летние читальные залы в виде кафе «под зонтиками» и другие формы массовой коммуникации.

Часть из них в ходу у нынешних конкурентов библиотеки: модных книжных клубов, крупных книжных магазинов, Интернет-кафе и других средств современной культурной коммуникации. При этом библиотека использует свои преимущества как держатель постоянного, постепенно обновляющегося фонда; традиций обслуживания и многомерных связей с населением, социальными партнёрами.

Пафос Е. Ю. Гениевой – я убеждена в этом – направлен не против культа Книги и просветительских задач библиотеки, а против фетишизации стереотипов нашего сознания, профессиональных ритуалов, которые со временем превращаются в рутину, препятствуя содержательному обновлению.

Свободный доступ ко всем библиотечным ресурсам, не замыкающийся лишь на книжном фонде; система «дрейфующих» по всей библиотеке и за её пределами книжных выставок с богатым иллюстративным и вещно-предметным рядом, а также средствами мультимедиа; возможность сочетать продвижение документов с формами культуротворческой деятельности – все эти элементы «бесконечного» (по М. М. Бахтину) диалога, точнее полилога, позволяют говорить о формировании нового облика давно существующего культурного института.

Его особенность – в прицельном влиянии на личность, возможности передать ей «из рук в руки» ценности различных культур, в том числе этнических, религиозных, а также субкультур. Н. А. Хренов, один из крупных отечественных социологов, изучающий коммуникативную природу функционирования различных культурных институтов, утверждает, что библиотека в большей степени, чем другие средства коммуникации способствует развитию индивидуальных вкусов. «В истории функционирования ни одно средство коммуникации (СК) не дифференцирует так вкусы публики, как это делает библиотека. Поскольку последняя способствует формированию и утверждению индивидуальных потребностей и соответственно дифференциации публики, её следует считать одним из наиболее радикальных СК» (курсив мой. – С. М.) [45. С. 326].

Таким образом, развивая, качественно меняя прежний открытый доступ, практики пока еще во многом интуитивно закладывают основы свободного доступа ко всему богатству ресурсов библиотеки, её интеллектуальному, культурному потенциалу, а также к необъятному культурно-информационному пространству. Свобода – это выбор, точнее – бремя выбора. Каким будет этот выбор – во многом зависит от самих библиотек.

Список использованных источников

1.    Столяров Ю. Н. Родовидовая и типологическая классификация библиотек // Библиотековедение. – 1996. – № 3. – С. 36.

2.    Матлина С. Г. «Свободный» и «открытый» доступ: игра слов или расхождение смыслов? (К построению теории библиотечной инноватики) // Библиотечное дело–2004: Всеобщая доступность информации: Материалы девятой междунар. науч. конф. (Москва 22–24 апр. 2004 г.) – М., 2004. – С. 23–24.

3.    Библиотечное дело : терминол. словарь – М., 1997. – С. 83.

4.    Добрынина Н. Три революции в библиотечном деле // Вестн. Библ. Ассамблеи Евразии: науч.-практ. журн. – 2003. – № 2. – С. 46–49.

5.    Матлина С. Г. Что такое свободный доступ к фондам? // Библиотечная столица. – 2006. – № 4(42) – С. 4–5.

6.    Акилина М. И. Философия современной библиотеки // Библиотековедение. – 1996. – № 4/5 – С. 91–100.

7.    Дворкина М. Я. Этические аспекты свободного доступа к информации в библиотеке / /Мир библиотек сегодня. – 1995. – № 2. – С. 3–13.

8.    Профессиональные ценности библиотекаря как основа его профессиональной этики : тез. докл. семинара, 14–16 мая 1996 г., Москва. – М., 1997. – 28 с.

9.    Шаронов В. В. Основы социальной антропологии. – СПб., 1997. – С. 46–48.

10.Дворкина М. Я. Библиотечное обслуживание : новая реальность: лекции. – М. : Изд-во МГУКИ, 2000. – 48 с.

11.Игнатова С. С. Создание комфортной библиотечной среды как важнейшее условие социальной адаптации воспитанников школы-интерната // Школьные библиотеки Кузбасса в информационно-образовательном пространстве региона: опыт, проблемы, перспективы. – Кемерово, 2003. – С. 31–33.

12.Чиркова Я. В. Открытый доступ: принципы и практика // Творческий поиск. 2002 / Свердл. обл. науч. б-ка. им. В. Г. Белинского; под ред. Н. С. Сулимовой. – Екатеринбург, 2002. – С. 43–52.

13.Леонтьев Д. А. Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности // Психолог. журн. – 2000. – Т. 21. – № 1/2. – С. 15–25.

14.Беседина Н. В. Проблемы комфортности предоставления библиотечных услуг : докл. на зон. науч.-практ. конф. «Инновационная и маркетинговая деятельность библиотек высших учебных заведений», Челябинск, НБ ЮУрГУ, 11–14 сент. 2000 г. // lib.susu.ac.ru/new/konf/11-14,09,2000/dok/Besedina.doc

15.Захарова И. Оформляем открытый доступ // Библиотека. – 2001. – № 3. – С. 39–41.

16.Коротеева Р. «Звездочка на абонементе» / Р. Коротеева, Г. Винтовкина // Там же. – С. 54–55.

17.Пьянова Л. И. Маленькие фрагменты большой проблемы // Библ. жизнь Кузбасса : период. сб. – Кемерово, 2003. – Вып. 4(42). – С. 49–53.

18.Родькин П. «Новое визуальное восприятие» : Современное визуальное искусство в условиях нового перцептуального вызова. – М.: Изд-во журн. «Юность», 2003. – 172 с.

19.Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура ХХ века. / под ред. В. В. Бычкова. – М.: Рос. полит. энциклопедия, 2003. – С. 153.

20.Матлина С. Г. Привлекательная библиотека, или Что может реклама : практ. пособие. – Изд. 2-е, доп. и перераб. – М.: Либерея, 2000. – 128 с.

21.Организация фондов при открытом доступе: традиции и новации : метод. рекомендации. – Н. Новгород, 2005. – С. 5–9.

22.Почепцов Г. Г. Теория коммуникации – М. : Рефл-бук, К. : Ваклер, 2003. – С. 301–319.

23.Розин В. М. Визуальная культура и восприятие. Как человек видит и воспринимает мир. – Изд. 2-е. – М. : Едиториал УРСС, 2004. – 224 с.

24.Матлина С. Г. Лучше один раз увидеть / С. Матлина, А. Козин // Библиотека. – 2005. – № 8 – С. 44–46.

25.Матлина С. Г. Игра в формировании современного библиотечного пространства // Библиотечное дело–ХХI век : науч.-практ. сб. – М., 2005. – №2(10). – С. 133–145.

26.Ашкинази С. Родная земля – любовь на все времена: Взаимодействие библиотек с национальными диаспорами ( в Астраханской обл.) // Библиотека. – 2001. – № 6. – С. 37–38.

27.Матлина С. Г. Этот абсолютно свободный доступ // Библиополе. – 2006. – № 5.

28.Езова С. А. Грани библиотечного общения. – М., 2002. – 159 с.

29.Поэты и писатели в сети. Часть 1. Российские авторы. – Тверь, 2005. – С. 43.

30.Литвинова Н. Н. Использование ресурсов Интернета в библиотеках // Библиотечное дело–XXI век : науч.-практ. сб. – М., 2003. – С. 165–180.

31.Матлина С. Г. Старый императив свободы и новые информационные технологии (К 200-летию смерти И. Канта) // EVA-2004 : Материалы 7-й ежегод. междунар. конф. «Информация для всех: культура и технологии информационного общества» 29 ноября–3дек. 2004 г. http: //www.evarussia.ru /eva 2004/ russian/index.html

32.Гиляревский Р. С. Проблема открытого доступа к источникам научной информации // Информационное обеспечение фундаментальных прикладных наук. – М. : ВИНИТИ, 2005. – С. 29.

33.Парахина А. Гражданское общество и доступность информации / А. Парахина, Ю. Поляк // Информ. ресурсы России. – 2005. – № 2. – С. 14–16.

34.Захарова Г. М. Интернет-технологии: открытый доступ и самоархивирование // Науч. и техн. б-ки. – 2006. – № 4. – С. 58–66.

35.Кузьмин Е. И. Гуманитарные аспекты формирования информационной политики в условиях построения общества знаний // Информационное обеспечение фундаментальных и прикладных наук. – М. : ВИНИТИ, 2005. – С. 62–69.

36.Тихомирова И. И. Вечный вопрос: руководить или рекомендовать: проблемы детского чтения в «наше трудное время» // Библ. дело. – 2006. – № 1. – С. 6–10.

37.Матлина С. Г. Публика требовала: «Автора, автора, автора...» // Библиополе. – 2006. – № 6. С. 17–23.

38.Лейбов Р. Интернет и гуманитарное образование // Неприкосновенный запас. – 2002. – № 24.

39.Михнова И. Б. Поручи поиск человеку: Виртуальные справочные службы в современных библиотеках / И. Б. Михнова, А. В. Пурник, А. А. Пурник. – М. : Фаир-Пресс, 2005. – 304 с.

40.Равинский Д. К. Библиотека и библиотечная профессия глазами зарубежных философов ХХ в. // Петербург. библ. школа. – 1997. – № 2. – С. 5–10.

41.Бентон Томас Х. Магия книжных полок // http://www.Russ.ru / Рус. журн. 25 авг. 2005 г.

42.Эко У. От Интернета к Гуттенбергу // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 32. – С. 5–14.

43.Гениева Е. Ю. Библиотека как центр межкультурной коммуникации / Е. Ю. Гениева. – М. : Рос.полит. энциклопедия, 2005. – 208 с.

44.Гениева Е. Ю. Культура как способ разрешения конфликтов: роль библиотек // Науч. и техн. б-ки. – 2006. – № 1. – С. 43–59.

45.Хренов Н. А. Публика в истории культуры. – М., 2002.

46.Матлина С. Г. Вперёд – к культу творческой личности! (О личностном измерении библиотечной деятельности) //… EVA–2003 : Материалы конф. 1–5 дек. 2003 г. – М., 2003.