Научные и технические библиотеки

Соколов А.В.
С.-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов

Спасет ли красота мир?
(Некоторые итоги изучения ценностных ориентаций
постсоветского гуманитарного студенчества)

Ф.М. Достоевский 133 года назад устами «идиота» – князя Мышкина провозгласил: «Красота спасет мир!»

Надежды на спасение России ни в XIX, ни в XX в. не оправдались. Более того, появились новые страшные угрозы, неведомые Ф.М. Достоевскому: экологический кризис и глобализм. Ученые доказали, что дальнейшая бесконтрольная эксплуатация природы приведет в ближайшем будущем к необратимым изменениям в биосфере, которые сделают Землю непригодной для обитания человека. Глобализм, утверждая гегемонию США в геополитическом пространстве, исключает Россию из числа великих держав, обрекая наш народ на вырождение, а русскую культуру на разрушение. Почему же ныне, в начале нового столетия снова и снова повторяются эти магически завораживающие, многообещающие слова: Красота спасет мир?

Дело в том, что у нас нет альтернативы: если Красота не спасет мир, то Разум наверняка его не спасет. Ф.М. Достоевский имел в виду не внешнюю красоту, а красоту нравственную и видел торжество Красоты в абсолютном альтруизме. Именно альтруизм необходим сейчас человечеству, потому что наши беды обусловил разгул алчного эгоизма и в национальном, и в глобальном масштабе. Гуманизм и гуманитарность прекрасны, потому что они альтруистичны. Потребность в альтруизме приняла форму тоски по гуманитарности.

Академик Д.С. Лихачев часто повторял, что XXI в. должен стать веком торжества гуманитарной культуры; другие авторитетные авторы говорят о ноосфере, возрождении гуманизма, приоритете духовных ценностей, превращении гуманитарных наук в научного лидера и т.п. Таким образом формула Ф.М. Достоевского Красота спасет мир наполняется конкретным содержанием: Красота – это гуманизм, гуманность, гуманитарность, дефицит которых губит человечество. Надежда на то, что Красота спасет мир, по сути дела есть надежда на спасительные действия гуманитарной интеллигенции, социальная миссия которой состоит в служении Красоте и Добру.

Выходит, что именно гуманитарная, а не техническая, не экономическая, не военная или какая-либо иная интеллигенция определяет перспективы человечества вообще и России в частности. Точнее, все зависит от нынешнего поколения гуманитарного студенчества, которому принадлежит XXI в. В какой мере постсоветские молодые гуманитарии готовы к тому, чтобы достойно ответить на жесткий вызов наступившего века? Эта готовность зависит от ценностных ориентаций и установок, сформировавшихся на студенческой скамье.

В течение ряда лет в нескольких гуманитарных вузах С.-Петербурга социологическими методами изучались ценностные ориентации студенческой молодежи. Исследователей интересовали три группы ориентаций: личностные предпочтения и отвращения; гуманитарность как мера профессионального достоинства; патриотизм – отношение к России как к наиглавнейшей ценности.

По критерию личных предпочтений и отвращений (направлен-ность личности) различаются альтруисты, эгоцентристы, конформисты. Важна также присущая личности пассионарность, проявляющаяся во врожденной активности и способности к сверхнапряжениям (по Л.Н. Гумилеву). По уровню пассионарности различаются: пассионарии – энергетически заряженные лидеры-новаторы; исполнители-последователи с уравновешенной энергетикой; вялые субпассионарии.

Активно действующий пассионарий может быть либо альтруистом, либо эгоистом; роль конформиста противопоказана ему по определению. Уравновешенные исполнители, как правило, склонны к конформизму, но могут и следовать за увлекающим их пассионарием. Субпассионарии обречены на конформизм в силу своей пассивности. Разработанные тесты обнаружили следующее распределение: альтруисты-пассионарии – 10–15%, эгоцентристы-пассионарии – 40–45%, конформисты-середняки – 45–50%.

Недостаток альтруизма обусловлен не только естественной молодежной эгоцентричностью, но и сгущающейся атмосферой рыночного индивидуализма. Выявилось разделение студенчества на два количественно равных класса: рыночников, полагающих, что «деньги правят миром», поскольку «то, что нельзя сделать за деньги, можно сделать за очень большие деньги», и антирыночников, повторяющих «не хлебом единым жив человек», «человек выше доллара», «справедливость вещь настолько ценная, что ни за какие деньги ее не купишь». Коллективистские нормы типа «один за всех, все за одного», «не имей сто рублей, а имей сто друзей» заметно девальвировались: они близки менее 40% молодых людей.

Совестливость, как известно, отличительный признак русского интеллигента; очевидно, что если этот признак выпадет из состава важнейших ценностных ориентаций служителей Красоты, то шансы на то, что Красота спасет мир, сильно уменьшатся. Почти две трети первокурсников согласились с тем, что «самое главное украшение – чистая совесть». Старшекурсники не столь простодушны: красота чистой совести привлекает менее половины (46,3%); 42,6% признают, что «голос совести не всегда звучит внятно» и 11,1% (фактически каждый десятый!) заявили, что «совесть нужно иметь, но пользоваться ею не обязательно». Столь популярная в XIX в. утопия «жизни по правде» привлекла менее трети студентов (31,5%). Зато у 27% встретила одобрение антигуманная идея «все средства хороши для достижения успеха», которая содержится в поговорке Ден Сяопина: «Неважно, какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей».

Подавляющее большинство гуманитарного студенчества религиозно дезориентированы: 70% не считают себя ни атеистами, ни истово верующими; часто бывают в церкви и знают Закон Божий не более 10%; 20% назвали себя атеистами.

Гуманитарием не рождаются, гуманитарное достоинство приобретается. Гуманитарность – не просто важное профессиональное качество, а мировоззрение и образ жизни. Это непреодолимое благоговение перед книжностью, зачарованность наследием прошлого, сутуловатое смиренномудрие и дерзость познания сокровенного. Гуманитарность – это благодарное и требовательное призвание. Среди студенчества гуманитарных вузов немало избранников, открывших в себе это призвание. Однако опросы показали, что в массе своей постсоветские студенты не очень увлечены духовными ценностями: непостижимым образом получилось так, что художественная литература не входит в их культурный кругозор в качестве приоритета (менее 5% постоянно читают толстые литературно-художественные журналы; одна десятая часть вообще ограничивается чтением книг, рекомендованных преподавателями); из видов искусства предпочитается музыка (37% неплохо в ней разбираются); четверть студентов относит себя к заядлым театралам; 12% посещают кинопремьеры и фестивали, но в три раза больше студентов совсем не бывают в кинотеатрах.

Не удивительно, что студенческой массе не хватает критического мышления и художественного вкуса, даже простой начитанности; ее знания мозаичны и поверхностны. Причем четыре пятых (80%) нынешнего гуманитарного студенчества – интеллигенты во втором, третьем, четвертом поколениях, вышли из семей, обладающих большими домашними библиотеками, в детстве посещали различные кружки и студии. Если в школьные годы почти три четверти студентов занимались художественной самодеятельностью, то к четвертому курсу лишь один из сорока продолжил эти занятия. Сошли на нет увлечения спортом, туризмом, коллекционированием. Почему? Может быть, потому, что на смену книжной коммуникационной культуре грядет мультимедийная безбумажная культура, и это отвращает молодежь от гуманитарности по Достоевскому? Такая угроза существует, но постсоветскому студенчеству она не опасна. Завсегдатаями Интернета считают себя лишь 20%, а остальные равно удалены как от книжности, так и от мультимедийности.

Корень зла в том, что на старших курсах более половины студентов дневного обучения вынуждены зарабатывать на жизнь или обременены семьей. О заочниках и вечерниках нечего и говорить. Беззаботная студенческая юность – удел немногих счастливчиков. Большинство постсоветских студентов поневоле жертвует неповторимыми годами молодости вместе с гуманитарной самореализацией. Добавим еще, что вузовские медики признают практически здоровыми лишь 68% первокурсников, 21% – людьми с ослабленным здоровьем, нуждающимися в щадящем жизненном режиме, 11% – серьезно больными, которым противопоказаны занятия физической культурой.

Невольно задумаешься: имеет ли право наше гибнущее общество требовать от этих молодых людей самоотверженного служения Красоте и горячих патриотических чувств? Как ни странно, но только 6,5% опрошенных согласились с язвительными строчками В.С. Печерина (1807–1885):

Подавляющее большинство – 70% – заявили, что будущее страны их глубоко волнует, что они признают свой гражданский долг. Но все-таки 30% оказались потенциальными эмигрантами и признались, что охотно поменяют гражданство, если это окажется для них выгодным и полезным.

Исследование подтвердило недоверие студентов к политике и политиканству, чем и объясняется их политическая пассивность. Правда, доля совершенно аполитичных студентов не особенно высока – около 10%, но и доля политически ангажированных не превышает 15%.

Подтвердилось также наличие отчетливо выраженной патриотической ориентации у студенческой молодежи. Это не слепая, бессознательная любовь к «родному пепелищу»; красота этого «пепелища» воспринимаются не без критики: лишь одна треть согласилась с грибоедовским «и дым отечества нам сладок и приятен». Важно, что подавляющее большинство гуманитарного студенчества хотело бы видеть Родину красивой и счастливой, правда, одна треть готова ее покинуть, не дожидаясь, пока Красота спасет Россию.

Гуманитарную интеллигенцию образуют главным образом женщины. Хорошо это или плохо для дела спасения мира вообще и России в частности? Ф.М. Достоевский, обладавший несомненным пророческим даром, в 1873 г. написал о русских женщинах «интеллигентного класса»: «В нашей женщине все более и более замечается искренность, настойчивость, серьезность и честь, искание правды и жертва; да и всегда в русской женщине все это было выше, чем у мужчин. Это несомненно, несмотря на все даже теперешние уклонения… Уж не в самом ли деле нам отсюда ждать большой помощи?». Думаю, что великий провидец прав. И это наше счастье, что гуманитарная интеллигенция столь глубоко феминизирована.

Исходя из сказанного, я бы так ответил на вопрос, вынесенный в название статьи: Красота должна спасти мир, но спасение нам не гарантировано.