Научные и технические библиотеки

УДК 801.562:82.03

Сукиасян Э.Р.

Профессиональная лингвистическая культура библиотекаря,
или Осторожно, перевод!

В последние годы в десятки раз возрос поток библиотекарей нашей страны, выезжающих за рубеж, участвующих в работе различных международных и национальных конференций. Многие привозят с собой интересные издания. Хочется, чтобы о них знали. Проще всего опубликовать перевод. Увеличилось число изданий переводов профессиональной литературы, в первую очередь – с английского языка. Считается, что каждый, знающий язык, может заняться переводческой работой. Проблемы с библиотечной тематикой? Так ведь это не молекулярная биология, не порошковая металлургия и не высшая алгебра… Элементарный, на первый взгляд, текст.

Многим переводчикам и в голову не приходит, что библиотекари пользуются специальным языком, обладающим весьма специфической системой терминов и понятий, что существуют многочисленные специальные словари библиотечной, книговедческой лексики.

Наши предшественники хорошо знали иностранные языки. Любовь Борисовна Хавкина (1871–1949), основатель библиотечного образования в России, свободно владела многими европейскими языками. Правда, в 1930-е гг. знание иностранных языков не поощрялось, поэтому ее рукопись «Словари библиотечно-библиографических терминов. Англо-русский. Немецко-русский. Французско-русский. С приложением списка латинских терминов» опубликована лишь в 1952 г.

Отлично владел библиотечным английским Борис Петрович Каневский (1922–1991), зав. отделом Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Многолетний опыт работы с литературой, постоянная переписка с коллегами привили ему чувство языка. Интересно было беседовать с Б.П. Каневским! Он мог прочитать целую лекцию в ответ на простой вопрос о значении того или иного термина, попутно объясняя многие реалии англо-американской библиотечной практики.

По предложению Б.П. Каневского один из сотрудников его отдела – Михаил Хачатурович Сарингулян (1926–1997) в послевоенные годы взялся за составление «Англо-русского библиотечно-библиографического словаря», который вышел в издательстве Всесоюзной книжной палаты в 1958 г. Это – удивительный труд, сохранивший свою актуальность и сегодня. В словаре объяснены свыше 11 тыс. терминов и понятий, даны сокращения, а в приложении помещен уникальный справочный материал – несколько сот рисунков, иллюстрирующих те или иные реалии языка.

Татьяна Петровна Елизаренкова (1900–1968) многие годы собирала и систематизировала английскую профессиональную лексику. Она убедилась в том, что термины, широко используемые в англо-американской библиотечной литературе, представляют большие трудности для перевода и понимания. Сложность передачи смысла некоторых терминов, считала Т.П. Елизаренкова, могла привести к более или менее существенным недостаткам в их переводе.

Профессиональный филолог, лингвист, зав. кафедрой иностранных языков Московского библиотечного института Т.П. Елизаренкова стала и профессиональным библиотекарем. В своей кандидатской диссертации она одной из первых проанализировала зарубежный опыт библиотечного образования. В 1962 г. был издан ее главный труд – «Англо-русский словарь библиотечных терминов», в приложении к которому раскрывались наиболее употребляемые сокращения на английском языке, а также термины и сокращения на латинском языке. Небольшой тираж (6 тыс. экз.) быстро превратил эту книгу в исключительную библиографическую редкость. В 1969 г. вышел из печати совсем небольшой (9 300 терминов) «Русско-английский словарь книговедческих терминов» Т.П. Елизаренковой под редакцией Б.П. Каневского.

В 1962 г. в нашей стране появилось в продаже удивительное издание – «Vocabularium bibliothecarii» («Словарь библиотекаря») – объемистая книга (627 с.), выпущенная ЮНЕСКО. Работа над ним началась еще в конце 1930-х гг., но ее прервала война. В 1949 г. рукопись оказалась в руках Энтони Томпсона, «удивительного англичанина и интернационального библиотекаря», как называли его в ИФЛА. (Действительно, Э. Томпсон всю свою жизнь проработал в международных библиотечных организациях.) Начиная работу над первоначально накопленным массивом, он занялся систематизацией лексики и в итоге принял решение сделать словарь-полиглот, взяв за основу расположения терминов индексы УДК, не зависящие от алфавита какого-либо одного языка.

Первое издание словаря (1953) содержало термины на английском, немецком и французском языках. Для представления лексики на русском языке был приглашен профессор Евгений Иванович Шамурин (1889–1962), прекрасно владевший европейскими языками. В 1960 г. Э. Томпсон встретился в Москве с Е.И. Шамуриным и Т.П. Елизаренковой. Русские термины были согласованы с соответствующими терминами на трех языках.

Второе издание словаря вышло в 1962 г. и содержало термины уже на пяти языках. Пятая, испанская часть, оказалась гораздо слабее русской, так как представляла, по сути дела, лишь перевод с французского. Э. Томпсон продолжал работу над «Словарем библиотекаря» до конца жизни (1979 г)., последовательно расширяя набор языков и состав лексики.

Я рассказал об изданиях 1950–1960-х гг. С тех пор библиотечная терминосистема выросла в объеме, вобрала в себя огромное количество понятий информатики и вычислительной техники и, переработав их в своих целях, создала совершенно новый пласт лексики, не отраженной пока ни в одном словаре. Только Ш.Р. Ранганатан (1892–1970) подарил библиотековедению сотни новых терминов, сложных для понимания уже потому, что большая их часть относится к абстрактным понятиям. Многократно расширился мир современной библиотеки – наряду с традиционными столами, стульями и каталожными шкафами появились сотни новых предметов мебели и оборудования, имеющих свои собственные названия на английском языке, но мы не всегда знаем их точные эквиваленты на русском.

В известном во всем мире торговом каталоге библиотечного оборудования американской формы Гэйлорд – тысячи названий, аналогов которым в русском языке нет. Как их перевести? Многие об этом и не задумываются, а у переводчиков чаще всего и времени на это нет – ведь иногда приходится переводить не только письменный текст, но и устную речь! Услышат, например, флайерс и переводят по контексту как листовка. Но ведь не всякая листовка предназначена для разбрасывания среди читателей! А слова разлеталовка в русском языке нет…

Впрочем, в последние годы качество перевода снизилось не только в области специальной литературы. Квалифицированный переводчик, свободно владеющий английским (и блестяще русским – это очень важно при синхронном переводе), стал штучным товаром. А те, которые изучали язык «в общем», чаще всего переводят как придется. Не зная реалий американского образования, переводчик видит «слова», а не эквивалентные им понятия. В результате student превращается в студента, а не учащегося любого уровня обучения, high school – в высшую школу, а не три старших класса обычной полной средней школы, faculty – в факультет, а не штат преподавателей.

Это еще «цветочки», встречающиеся не только в профессиональных текстах. Гораздо «интереснее» выглядит в переводе текст по проблемам классификации или каталогизации. Всякий ли поймет, что база данных общественного пользования (дословный перевод OPAC) – это электронный каталог.

Аналогичных примеров – тьма! Banned books переводят как запрещенные книги, в то время как их никто официально не запрещал, речь идет о книгах, признанных нежелательными, отвергнутых общественным мнением. Не понимает переводчик выражение coping skills и переводит его как умение пользоваться копировальным аппаратом, хотя это означает способность схватывать на лету.

Calibr в библиотеках – не галерея, а амфилада (залов, фондов, хранилищ).

Не надо привязывать книги к слову circulation, это вовсе не книговыдача (ведь выдают не только книги, но и пластинки, кассеты, даже картины), а обращаемость, движение фонда (чаще всего имеется в виду регистрация приема-выдачи). Не привожу цитат: во-первых, сборник «Научные и технические библиотеки» – не юмористическое издание (поверьте на слово: есть над чем посмеяться); во-вторых, пришлось бы давать ссылку, а мне не хотелось бы обращать внимание на произведения, явно не достойные чтения…

Причина недобросовестного перевода, на мой взгляд, лежит на поверхности: переводчики, как правило, филологи и лингвисты, не интересуются профессиональной библиотечной печатью и поэтому не знают о наших попытках упорядочить специальную терминологию (например, многочисленные публикации под рубрикой «Дискуссионный клуб "Термин"» в нашем сборнике). В результате переводчики порой долго и пространно объясняют элементарные, известные любому профессиональному библиотекарю вещи (однажды переводчик с испанского честно заметил, что «каталожная карточка – это такая картонка с дыркой, то ли в верхней, то ли в нижней части, а зачем она – вы все сами знаете»).

Как, например, образовать прилагательное от subject? Какой странный вопрос, не правда ли? Естественно, предметный. Поэтому для нас сегодня очевидно, что subject access – это предметный вход, а subject retrieval – предметный поиск. Предположим, однако, что написана статья о поиске документов в более широком аспекте, с использованием, например, классификационных методов. Какой термин следует применить? Наверное, тематический или содержательный поиск – и это будет правильно. А теперь представим себе, как переведут это название на английский язык наши коллеги. Да, конечно, это будет subject retrieval, так как в англоязычных странах в таких случаях почти не применяют «правильных» слов thematic или content… При обратном переводе (с английского на русский) наше заглавие превратится, словно в испорченном телефоне, в предметный поиск.

Так или почти так и происходит. Ежегодно переводятся десятки и сотни названий (например докладов на международных конференциях) в указанном узком значении слова. Складывается впечатление, что «там» вообще не знают, что кроме предметного поиска существует и систематический, так как вместо systematic всегда говорят subject. Что касается classified, то этот термин применяется очень осторожно, в общей практике он означает закрытый, секретный, а в средствах массовой информации используется только в отношении публикаций объявлений (классифицированные объявления – это объявления, сгруппированные по интересам: «куплю», «продам», «обменяю» и т.д.).

О том, что subject – далеко не всегда предметный, говорят десятки устойчивых словосочетаний. Напомню их: subject bibliography – отраслевая библиография, subject collection – тематическая коллекция, subject department – отраслевой отдел, subject dictionary – отраслевой словарь, subject display – тематическая выставка. В приведенных примерах, а их можно продолжить, слово предметный оказалось бы неуместным. Кому как! Почти все преподаватели английского языка перевели эти словосочетания с прилагательным предметный.

Иногда переводы публикуются с подзаголовками «Практическое пособие» или «Учебное пособие». Открыв их, можно обнаружить, например, интересную информацию о том, как библиотеки работают «там», но этот опыт нельзя применить «здесь» уже хотя бы потому, что у нас другие правила или системы классификации.

Сам факт перевода и издания подобных пособий заставляет подумать – зачем и для кого это сделано? Неужели наш специалист не мог бы написать лучше? Всем, наверное, известны такие примеры: переводятся пособия, предназначенные в первую очередь для слаборазвитых (в библиотечном отношении) стран. Дело дошло до того, что перевели с английского «практическое руководство для учащихся и студентов» Элизабет Кинг «Как пользоваться библиотекой» (Челябинск, 1997. 154 с.). Хорошая книга! Настолько «хорошая», что пришлось в послесловии предупредить читателей, чтобы не обольщались: книга написана на материале английских библиотек. Обратите внимание: книгу издали в Челябинске, городе, где живет и работает наш коллега, замечательный специалист И.Г. Моргенштерн, владеющий пером лучше многих англичан. (Статью, посвященную юбилею И.Г. Моргенштерна, см. в этом номере. – Ред.)

Считается нормой произвольное сокращение текста при переводе. Раньше, в советское время, для этого существовали серьезные идеологические причины. Помню, как в далеком 1972 г. в СССР вышла в свет известная во всем мире книга Робера Эскарпи «Революция в мире книг» (М.: Книга, 1972. 127 с.). Известный французский социолог с помощью статистических таблиц убедительно доказывал, что СССР – великая книжная держава. Книг в нашей стране издавалось больше, чем в любой другой в мире: и по числу названий, и по тиражам, и поштучно на душу населения и по многим другим показателям.

Несколько лет спустя в одной из своих зарубежных поездок я увидел на библиотечной полке оригинал этой книги (R. Escarpit. The Book Revolution. N. – Y.; Paris: UNESCO Publ. Center. 1966. 160 p.) и поразился ее объему – она была явно «толще» русского издания. Углубившись в чтение и рассматривая статистические таблицы, я довольно быстро выяснил, каким образом сокращался объем и одновременно решалась идеологически важная для нашей страны задача. Во всех без исключения таблицах СССР оказывался не выше 13–15-го места, а иногда и ниже. В русском переводе все «предшествующие» страны просто исключались, а мы были «самыми»…

Отправляясь в США в 1990 г., я захватил с собой книгу Д. Ширы «Введение в библиотековедение», опубликованную в русском переводе в 1983 г. – красивое, достаточно компактное издание. Хотелось показать американским коллегам, как мы умеем переводить и красиво издавать их литературу. Когда я увидел оригинал, моему удивлению не было границ! В руках оказался толстый, прекрасно иллюстрированный том с большим справочным аппаратом. О том, как сокращался текст, не стоит и говорить. А ведь эта книга (в русском переводе, конечно) пользуется огромным успехом у наших специалистов – достаточно открыть учебник по общему курсу библиотековедения, изданный в 1998 г. Книга была написана в начале 1970-х гг., издана в США в 1976 г., переведена и опубликована у нас в 1983 г., а в научный оборот введена совсем недавно.

Если бы российские студенты изучали английский язык по первоисточникам, они познакомились бы с прекрасно иллюстрированными практическими пособиями, учебниками, справочниками, десятками журналов и бюллетеней многих стран. Но преподаватели не ставят перед ними такую задачу (многие, наверное, и не предполагают, что подобная литература доступна).

Библиотечный английский изучается по учебным пособиям, подготовленным в нашей стране. Поразительно интересное сходство у всех этих книг! 70% изучаемых текстов посвящено темам, которые в терминологическом плане и не вызвали бы проблем: истории культуры, книжного и библиотечного дела, читателям, социологии и психологии чтения. А как насчет каталогизации и классификации? Есть ли что-нибудь о компьютерах, новых информационных технологиях? Увы, об этом, как правило, ничего не говорится. Причина понятна: авторы учебников – педагоги, для которых библиотечное дело – потемки. Слишком редко встречаются преподаватели, заинтересованные в изучении специальной терминологии.

Мне уже не раз приходилось говорить о том, как мало в России библиотекарей, знающих библиотечный иностранный язык. Почти десять лет я наблюдаю, как лучшие из них выезжают на обучение и стажировку в США и приезжают оттуда с новыми впечатлениями и знаниями. Однако реальная отдача после возвращения – почти нулевая. В «зоне видимости» – единицы, остальные потерялись в массе. Почему? Одна из причин, по моему мнению, состоит в том, что успешно проходят через все отборочные и конкурсные комиссии, как правило, молодые люди с педагогическим образованием, иначе говоря – профессионально подготовленные учителя иностранного языка, не получившие или не успевшие получить в России специального библиотечного образования. Вернувшись, многие из них рассказывали мне, что «там простому библиотекарю надо изучить столько, что жизни не хватит». Естественно, они не успевают за год стажировки и обучения стать профессиональными библиотекарями, поэтому лучшие – умные и толковые – через год-другой едут вторично.

Необходимо повысить уровень языковой подготовки наших библиотекарей-профессионалов. Я подчеркиваю: имеется в виду не язык вообще, а библиотечная лексика. Они должны не только читать профессиональную периодику, монографии, пособия на иностранном языке, но и сделать его своим рабочим языком.

Надо подумать о подготовке преподавателей. Настоящий преподаватель должен отвечать трем условиям:

а) быть профессиональным педагогом-филологом, владеющим методикой преподавания иностранных языков;
б) быть профессиональным библиотекарем или получить библиотечное образование в качестве дополнительного, хорошо бы иметь также некоторый опыт работы в библиотеке;
в) иметь возможность пройти стажировку в библиотеках за рубежом.

Нужны новые словари, отражающие понятия и предметный мир современной библиотеки. Опыт показывает, что вначале необходимо подготовить двуязычные толковые или терминологические словари, другими словами, словари с дефинициями. Без них разобраться в специальной терминологии невозможно.

Нельзя доверять словарю, в котором словарная «статья» состоит из калькированного слова (например, classification переводится как классификация). Но в одиночку создать словарь, нужный профессионалам, сегодня никому не под силу. Такую задачу может решить только коллектив. Наверное, он должен быть интернациональным. Наши русскоговорящие коллеги в США (а их немало) также заинтересованы в качественном словаре библиотечной профессиональной лексики. Сделать бы базовый словарь с дефинициями, примерами словоупотребления, аббревиатурами! А затем можно было бы публиковать и «Тетради переводчика» с новыми, постоянно появляющимися терминами и понятиями.

Ну а пока нет ни преподавателей, ни словарей, остается только один путь: читать литературу на иностранном языке, а если уж представилась возможность посетить библиотеку за рубежом, то постараться вникнуть во все самому, узнать, что и как называется, почему так, а не иначе. Поверьте, коллеги: экскурсия с гидом-переводчиком – далеко не самый лучший путь знакомства с зарубежными библиотеками. Возвратившись, вы сможете прочитать здесь, в России, на родном русском языке, почти все то, что было услышано «там». Надо было, подумаете вы, подготовиться, найти литературу до поездки. Хороший вывод!

В докладе на международной конференции «Сетевое взаимодействие библиотек» (май 1999 г., С.-Петербург) мне пришлось отметить тот факт, что во многих странах для библиотекарей нет проблем во взаимодействии с внешней информационной средой уже потому, что все они, как правило, владеют английским языком. Как будут работать с Интернетом, с OCLC или электронными каталогами крупнейших библиотек мира наши библиотекари, библиографы, каталогизаторы? Ведь если не сегодня, то завтра нам придется осваивать новые информационные технологии.

Преподавание иностранных языков в профессиональном библиотечном образовании надо серьезно перестроить: изучение языка должно быть постоянным, охватывать все семестры, все курсы.

Библиотечная специальная лексика представлена в любом языке очень богато. Особое внимание, наверно, надо уделить изучению аббревиатур. А если посмотреть глубже, то можно заняться (в рамках спецкурсов или спецсеминаров) изучением удивительного, своеобразного языка Ш.Р. Ранганатана. Если, конечно, найдется смелый преподаватель…

Язык – важнейший элемент общепрофессиональной культуры библиотекаря. Так может быть еще не поздно сегодня подумать о том, что надо было сделать вчера?