Каратыгина Т.Ф.

доктор пед. наук,

профессор МГУК

Воспоминания о М.П. Гастфере. К 95-летию со дня рождения

Среди книг по специальности, хранящихся в моей домашней библиотеке, мне особенно дороги издания с автографами учителей и коллег. Например, учебник "Библиография естественнонаучной литературы" (М., "Книга", 1983), на форзаце которого написаны слова: «Дорогой Тане в "Татьянин день". М. Гастфер». Столь неофициально теплый и ласково камерный характер надписи не случаен. Я знала М.П. Гастфера с детства; опираясь на его помощь, училась, приобщилась к научной и педагогической деятельности, стала специалистом своего дела и всегда считала Михаила Павловича, как и многие его ученики, своим первым советчиком.

В статьях, опубликованных к 80-летию и 85-летию М.П. Гастфера на страницах сборника "Научные и технические библиотеки СССР" (1980, № 9 и 1986, № 1), мною уже освещался динамичный и целостный творческий путь ученого. Поэтому, чтобы не повторяться, в этой статье изложу взгляды и практику Михаила Павловича только в воспитательно-педагогическом аспекте и в контексте собственного опыта общения с ним бывшей студентки, аспирантки, докторанта, сотрудницы его кафедры.

В янв. 1995 г. можно было бы отметить своеобразный юбилей нашего знакомства с Михаилом Павловичем. Оно произошло в начале 1945 г. в Доме инженера и техника (позднее — Дом научно-технической пропаганды им. Ф.Э. Дзержинского), куда мой отец Ф.И. Каратыгин — сослуживец М.П. Гастфера по Государственной научной библиотеке (где последний тогда занимал пост зам. директора) привел меня на детскую елку. Что же больше всего поразило мое воображение? Удивительно почтительное пожатие моей руки — руки дошкольницы — прохладной и твердой рукой взрослого человека — М.П. Гастфера. Символично, что эта самая рука, пожавшая 50 лет назад мою детскую руку, вела меня почти 50 лет, и всем, чего я достигла в жизни, я в большой мере обязана ей.

Потом были и другие встречи с Михаилом Павловичем, в частности, в 1952 г. в Московском государственном библиотечном институте (МГБИ, позднее МГИК, сейчас МГУК), где мой отец и М.П. Гастфер вместе работали, на 60-летии папы, когда я была уже семиклассницей.

Интересно, что имидж Михаила Павловича, запечатленный в детском сознании, в течение нашего долгого многолетнего знакомства не менялся. Он был всегда подтянут, прям, строен, легок, с доброжелательством в глазах, корректностью и внимательностью к собеседникам, без тени самомнения. Теперь такие люди почти перевелись.

Наше длительное и постоянное сотрудничество началось в 1957/58 учебном году, когда я, будучи студенткой II курса МГБИ, пришла в возглавляемый М.П. Гастфером научный студенческий кружок библиографии естественнонаучной и технической литературы. Кружок был довольно многочисленный (20—30 чел.), включал и тех, кто только что начал слушать лекции М.П. Гастфера по названной выше дисциплине, и представителей старших курсов. Только из моей группы было человек пять.

Занятия всегда проходили оживленно и интересно, задания каждому дифференцировались.

На II курсе я делала обзоры популярной литературы; на следующий год заинтересовалась вопросами использования специальной технической документации читателями-производственниками. Во время практики в Горьковской областной библиотеке свои представления, полученные из литературных источников, я подкрепила опытом. В итоге появился доклад, прочитанный в дек. 1958 г. в МГБИ и в Ленинградском государственном библиотечном институте. Доклад лег в основу статьи — первой моей печатной работы, опубликованной в сборнике научных студенческих работ МГБИ, в редактировании и отшлифовке которой большую помощь оказал М.П. Гастфер.

На IV курсе для продолжения начатой в кружке темы, связанной с организацией обслуживания инженерно-технических работников в условиях крупного завода, наряду с общей практикой в массовой районной и областной библиотеке я проходила и индивидуальную практику в заводской НТБ 4-го ГПЗ в Куйбышеве, что обогатило мою курсовую, а затем и доклад новыми материалами. Большую помощь в организации этой практики оказал М.П. Гастфер. Между мною (равно, как и другими студентами — членами нашего кружка, проходившими практику в Горьком и Куйбышеве) и М.П. Гастфером велась активная переписка, в которой ведущую роль играл Михаил Павлович. Он рассказывал нам, что нового в институте, давал методические советы по сбору материала, его обработке; и мы, вооруженные тем, что от него получали, уже не могли его подвести в дальнейшем, не выполнить задания, не оправдать доверия.

Атмосфера всеобщей заинтересованности сопровождала все занятия Михаила Павловича со студентами в течение многих лет, заставляла членов кружка забыть о времени и о тех развлечениях, которые так присущи молодому возрасту. Михаил Павлович не только демонстрировал нам свои глубокие профессиональные знания, но и неизменно расширял наш кругозор, рассказывая о своих литературных и художественных пристрастиях, делясь впечатлениями о путешествиях, которых он предпринял за свою жизнь множество, исколесив пешим и водным путем не только весь необъятный Союз, но и земной шар в целом, о старых и новых библиотеках и других учреждениях культуры, которые он посещал, о своих сослуживцах-практиках, о видных библиотековедах. Так интуитивно (а может быть, и осознанно) Михаил Павлович воплощал в жизнь так популярную теперь идею гуманитаризации и гуманизации высшего образования, благодаря чему у его подопечных проявлялась способность широко и образно мыслить, понимать место своей будущей деятельности в системе массовых коммуникаций, облекать свои замыслы в емкие и ясные тезисы.

Очень подкупала постоянная заинтересованность М.П. Гастфера в наших студенческих делах. Но главное — он заботился об устройстве кружковцев на работу после института по специальности. Вплоть до 1962 г. (когда была создана кафедра технической библиографии и технических библиотек, которой М.П. Гастфер заведовал в течение 10 лет) выпускники распределялись лишь в массовые и научные универсальные библиотеки Министерства культуры СССР. В результате знания, полученные в кружке, могли остаться невостребованными. Однако М.П. Гастфер заручился поддержкой дирекции ГПНТБ СССР, и в 1959 г. три участницы кружка (в их числе и я) пополнили соответственно следующие ее отделы: библиографический, обработки и научно-методический (НМО). В последующие годы из кружка в библиотеку пришли еще несколько выпускниц МГБИ.

В 1958 г., оставаясь преподавателем МГБИ, М.П. Гастфер становится зам. директора по научной работе ГПНТБ СССР. Одно из направлений его работы — курирование деятельности НМО — отдела, где я тогда работала. Так опять соединились наши пути, и я опять многому у него училась. В 1960 г. на смену М.П. Гастферу пришел О.С. Чубарьян, активизировавший начатый Михаилом Павловичем процесс вовлечения молодежи в научную работу: создается работоспособное ядро занимающихся НИР, становятся регулярными конференции молодых специалистов, в которых питомцы Михаила Павловича также принимают участие.

Благодаря М.П. Гастферу мои связи с МГБИ не прерываются после окончания института. Михаил Павлович всегда приглашал меня на занятия кружка и студенческие конференции, привлекал к проведению студенческой практики на предприятиях Москвы, к рецензированию студенческих научных работ. В подобных мероприятиях участвовали и другие мои однокашники и коллеги.

Мы с удовольствием встречались не только в официальной обстановке (в библиотеках или институте), но и в домашней — у М.П. Гастфера. Встречи ежегодно происходили в день его рождения и запомнились навсегда не богатством гастрономических явств на столе, а разнообразием и тонко продуманным отбором компонентов системы интеллектуальных "угощений", которые, как я теперь понимаю, Михаил Павлович каждый раз загодя готовил к этому событию. Был обязательно профессиональный разговор об институте и библиотеках, где трудились выпускники Михаила Павловича, о поездках ученого на сессии ИФЛА (он принимал участие в 30-й — в Риме, 31-й — в Хельсинках, 36-й — в Москве), о путешествиях за рубеж (Михаил Павлович "обогнул" на пароходе Европу, посетил Индию и ряд других стран) и по просторам Родины. Он показывал слайды, снятые его женой и коллегой Н.П. Поповой, и остроумно комментировал их; любил демонстрировать различные привезенные из поездок сувениры.

Теперь, в суровое прагматическое время рыночных отношений, когда преподаватель вуза культуры зарабатывает ровно столько, чтобы не умереть от голода, и ему все время приходится искать дополнительные источники дохода, я нередко возвращаюсь мысленно к образу Михаила Павловича и думаю, мог ли такой феномен, как он, возникнуть в наше время.

Ответить на этот вопрос безоговорочным "да" было бы фарисейством. Суетность и нервозность, невозможность сосредоточиться на своих мыслях в условиях ежедневной гонки под лозунгом: "Хочешь жить — умей вертеться" не позволяют большинству из нас учитывать ту истину, что студент (аспирант, соискатель, наш ученик, наш подшефный) это — не сосуд, который нужно наполнить, а светильник, который необходимо зажечь. А зажечь может лишь тот, кто сам горит, живет не хлебом единым, а духом... Поэтому далеко не однозначен ответ на вопрос, о том, куда преподаватель вуза должен тратить время: на поиски "отхожих" промыслов или заботу о новой смене. Приоритет второй точки зрения очевиден. Но в силу сложившейся социальной политики стоять на ней могут позволить себе немногие — лишь редкие реликты — "динозавры", чудом сохранившиеся в период "рыночного оледенения" — преподаватели-фанатики, бессребреники, люди не от мира сего. С государственной позиции выходит, что бедным быть лучше, чем богатым. Время, в том числе внеаудиторное, отданное младшему коллеге — студенту и аспиранту, окажется куда продуктивнее, чем то, что затрачено лишь на себя, ибо принесет пользу не только отдельному человеку — ученому, профессору, специалисту, а обществу в целом. Поэтому, рассуждая о проблемах вузовской педагогики, надо всегда учитывать опыт предшественников — преподавателей нашего вуза, таких, как М.П. Гастфер, Ю.Н. Сидорова, О.И. Талалакина, не упускавших своих учеников из поля зрения не только в учебное, но и во внеучебное время, на практике, после окончания вуза.

Возвращаясь к канве моего повествования, отмечу, что Михаил Павлович нередко при встречах со мной говорил о необходимости поступления в аспирантуру. Тем более что набор в нее, наряду с другими, давно существовавшими кафедрами, начала и только что созданная кафедра технической библиографии и технических библиотек. "Роль технических библиотек в библиотечном обслуживании работников промышленности" — такова была тема моей диссертации, защищенной в 1967 г. Эта диссертация органически влилась в поток других работ, посвященных деятельности специальных библиотек, пропаганде и организации фондов различных видов технической документации, библиографическим и информационным проблемам.

Как отмечали авторы статей, опубликованных в те годы на страницах сборника "Научные и технические библиотеки СССР", это направление исследований дало новый важный импульс НИР, связанной с оптимизацией работы библиотек в помощь промышленности, народному хозяйству. М.П. Гастфер очень ратовал за это направление, опираясь во многих случаях на своих кружковцев и коллег, прошедших аспирантуру кафедры.

В общении с коллективом кафедры в целом и с ее молодежью М.П. Гастфер всегда следовал выдвинутому им шутливому лозунгу: "Долой взаимное подсиживание, да здравствует взаимопомощь!".

В связи с тем, что возглавляемая М.П. Гастфером кафедра явилась ядром созданного почти одновременно с ней факультета технических библиотек, перед Михаилом Павловичем возникла необходимость подобрать основной состав преподавателей, что он и сделал с особой тщательностью. Под его руководством велась разработка новых и совершенствование существующих профилирующих программ, давших жизнь новым (основным или факультативным) курсам: "Патентная и нормативно-техническая документация", "История технической книги", "История технических библиотек" и другим, не только читаемым в нашем институте по сей день в том виде, как было задумано, но и получившим дальнейшее развитие. Некоторые из перечисленных курсов были подготовлены молодыми преподавателями — бывшими аспирантами кафедры, в том числе и мной.

Продолжая изучать и углублять наработанный материал в региональном аспекте, многие преподаватели, окончившие аспирантуру при кафедре технической библиографии и технических библиотек, заняли ведущие должности в таких институтах культуры, как Минский, Кемеровский, Краснодарский, Харьковский и др. Столь активное вхождение недавних соискателей ученых степеней в педагогический и научный процесс объяснялось тем, что аспиранты кафедры всегда имели возможность высказать свое мнение при обсуждении различных материалов, были полноправными участниками всех заседаний, научных конференций профессорско-преподавательского состава. При содействии Михаила Павловича и тогдашнего зам. директора института по научной работе А.С. Баринова осуществлялась публикация "кусков" аспирантских диссертаций на страницах трудов и ученых записок института. Существовал незримый микромир общения и между самими аспирантами. Мы учились и друг у друга, и у старших товарищей, душой коллектива которых был М.П. Гастфер. В дальнейшем, "выводя" на защиту своих собственных аспирантов, я руководствовалась тем опытом, который приобрела у М.П. Гастфера: пыталась их объединить, связать между собой, дать вовремя нужный совет. Глубокая убежденность и последовательность в отстаивании своих взглядов, сочетавшаяся с доброжелательностью и конструктивным подходом к чужим мнениям, характерные для Михаила Павловича, всегда были для меня примером.

Через 10 лет после защиты кандидатской диссертации меня, тогдашнего доцента кафедры, созданной Михаилом Павловичем, перевели на два года на должность старшего научного сотрудника с целью подготовки докторской диссертации. Тогда в институте это было редким явлением. Хотя во главе кафедры уже стоял А.Я. Черняк, Михаил Павлович сыграл немаловажную роль, в моем переводе на новую должность: вместе с А.А. Александровой он входил в комиссию по оценке имеющегося у меня задела для докторской, принимал участие в обсуждении ее плана, предлагал свою формулировку заголовка.

В 1979 г. кафедра М.П. Гастфера (ее всегда именно так и называли, хотя формально последние 7 лет существования Михаил Павлович ею не руководил) была "четвертована", по образному выражению А.Я. Черняка: разделена на четыре части и влита в состав кафедр: 1) книговедения, 2) отраслевой библиографии, 3) организации фондов и каталогов, 4) библиотековедения. В коллектив последней я и пришла после окончания своего труда "Развитие технических библиотек в СССР и их роль в научно-техническом прогрессе", который тогда же был рекомендован к защите. Но до защиты лежал еще путь в шесть долгих лет, в течение которых мои профессиональные контакты с Михаилом Павловичем, ставшим профессором кафедры отраслевой библиографии, где он проработал до своих 82-х лет, не ослабевали. В частности, уже после выхода на пенсию он проренцензировал в печати мой учебник "История технических библиотек в СССР" (М., 1981), дал мне ценные советы по написанию ряда статей, подготовке докладов.

Я выступала оппонентом на защите у ряда его аспирантов. Диссертации, подготовленные под его руководством, были для меня эталоном организации материала в такого рода публикациях и многому учили.

Мы обменивались с Михаилом Павловичем письмами к памятным датам, иногда говорили по телефону... Но каким бы кратким и редким ни было наше общение, он всегда оставался для меня авторитетом номер один.

В книге "В мире мудрых мыслей" есть изречение: "Как просто стать отцом и как трудно оставаться им всю жизнь!". Перефразируя его, можно сказать, что не менее трудно, став однажды чьим-то учителем, оставаться в этой роли всю жизнь. Но у Михаила Павловича такой трудности не было... Более того, свет его деяний, как свет далекой, угасшей звезды, до сих пор доходит до нас. И будет доходить долго, ибо такие личности всегда интересовали и будут интересовать людей.