Майстрович Т.В.

Маэстро

"Что ты спрятал — то пропало, что ты отдал — то твое"

Ш. Руставели

Всем известно, что человеческая память избирательна, что-то в ней не задерживается, а некоторые события остаются яркими и их можно переживать много-много раз.

Итак, 1982 год. Конференция молодых специалистов Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Стоя на кафедре и произнося свой первый в жизни доклад неимоверно дрожащим голосом, я даже за пеленой страха вижу в первых рядах Эдуарда Рубеновича Сукиасяна и Владимира Александровича Альтшуллера. Эдуард Рубенович в ту пору заведовал Отделом систематических и предметных каталогов и, несомненно, был человеком крайне занятым. Однако он всю конференцию внимательно слушал высказывания этих самых молодых специалистов, особенно сердечно переживая, разумеется, за сотрудников своего отдела. Но и на всех других хватало его доброжелательности, внимания и поддержки.

И хотя я работала в другом отделе, тем не менее вскоре после конференции Эдуард Рубенович пригласил меня принять участие в крайне интересной научной работе по системе справочно-библиографического аппарата нашей библиотеки. Это и было начало пути.

Конечно, не одну меня обогрел и привел в профессию и в науку Эдуард Рубенович. Мне помнится, что тогда самыми частыми в его лексике словами были "Такая умненькая девочка!" (это в силу специфики демографической ситуации в Библиотеке на рассматриваемый период). Такая характеристика относилась почти ко всем молодым, кто попадал в поле зрения Эдуарда Рубеновича, а уж в его отделе молодежь была на пределе гениальности.

Потом была моя заочная аспирантура. Разумеется, мне приходилось периодически отчитываться в достижениях по написанию диссертации на кафедре библиотечных фондов и каталогов Московского государственного института культуры. И вот там-то я могла созерцать Эдуарда Рубеновича в роли льва, отчаянно нападавшего на любого неразумного, позволившего себе усомниться в гениальности аспиранта, чьим научным руководителем он был. По-моему одна только убежденность Эдуарда Рубеновича должна была способствовать и способствовала-таки активизации творческих порывов и умственной деятельности его подопечных. О практической пользе руководства специалиста такого класса нет нужды и говорить. Даже я, не будучи в числе его учеников, всегда могла рассчитывать на полезный совет.

И самая большая помощь была мне оказана на всеми любимой (кто это прошел или готовился пройти) процедуре защиты диссертации. Эдуард Рубенович, будучи секретарем Совета по защите диссертации при Государственной библиотеке СССР им. В.И. Ленина, сделал, как мне кажется, все возможное, чтобы облегчить тернистый путь того, кто добровольно карабкался на эту Голгофу. Мои знакомые, которым повезло меньше, долго сомневались в правдивости моего рассказа о том, что не было у меня проблем ни с печатанием автореферата, ни с получением отзывов, ни с прочими формальными и неформальными процедурами. Абсолютно все взял на себя Эдуард Рубенович. А его выступление на моей защите... Он мог и не выступать, и не должен был выступать. Это особый разговор и особая благодарность!

И дальше, в суете рабочих будней Эдуард Рубенович всегда находил время поговорить о какой-нибудь статье, похвалить, поругать, посочувствовать; в каждой публикации он старался найти что-то интересное, даже если со многим не согласен. А его юмор! Не знаю, как вам, а мне очень нравится читать статьи самого Эдуарда Рубеновича. Больше этого мне нравится разве что слушать его лекции. Это незабываемо!

Еще один урок я получила у Эдуарда Рубеновича, оказавшись его коллегой по преподаванию в Университете библиотечно-библиографических знаний (был такой для читателей в нашей библиотеке) и на Высших библиотечных курсах. Я уже не говорю о его совершенном владении предметом и всем, что имеет отношение к каталогам и классификационным схемам. Как он говорит! Минут через пять мне уже все равно что, только слушать бы и слушать. Безусловно, учить людей — это дар Божий, я думаю, что ученики Эдуарда Рубеновича со мной согласятся.

В лекции о каталогах (ну что здесь поэтичного, захватывающего или чего-то завлекательного?) Эдуард Рубенович вкладывает весь свой интеллект, все знания, всю любовь и уважение к тем, кто его слушает. Видно, что ему мало знать самому, ему обязательно надо поделиться своими знаниями. Вообще щедрость, мне кажется, важная черта его натуры. Не в этом ли его удачи и его проблемы?

Еще Эдуард Рубенович внес в мою жизнь все, что связано с работой в Московской библиотечной ассоциации. Он был не только одним из ее создателей, но и целых восемь лет работал в составе правления, считая возможным взвалить на себя еще и эту общественную деятельность, которая получила дальнейшее развитие уже в рамках Российской библиотечной ассоциации.

Да, ему совсем не все равно, что происходит за стенами той библиотеки (Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина, Российской государственной библиотеки — главной библиотеки страны), где он проработал всю жизнь и чей авторитет он утверждал каждой своей статьей, каждой методической разработкой.

Эдуард Рубенович с готовностью и энтузиазмом вникает в проблемы массовых библиотек, активно помогает их решению, учит сотрудников. Может быть, отсюда и столько напечатанных работ, и столько методических пособий, и столько лекций в различных городах страны.

Опять я о щедрости? Нет, о любознательности, о готовности принять новое, о поразительной работоспособности. Я знаю, что в сферу интересов Эдуарда Рубеновича входят и проблемы образования, и теоретические проблемы библиотековедения и даже такая экзотика, как оптические компакт-диски. Видимо, это по большому счету увлечение своей профессией.

В этом лишний раз меня убедила наша не столь давняя встреча. Как всегда, я обременила безотказного Эдуарда Рубеновича проблемкой, на этот раз из области библиотечных классификаций. Войдя в кабинет, я увидела чрезвычайно уставшего, заваленного делами и, может быть, чем-то огорченного человека. Через пятнадцать минут обсуждения сравнительных сторон нескольких схем (Эдуард Рубенович не только помнит их наизусть, но и ориентируется в нюансах сложных методических решений) передо мной был другой человек. Опять я услышала его заразительный смех, увидела блестящие глаза, ощутила азарт исследователя. Всего пятнадцать минут разговора о том, что ему по-настоящему интересно...

Пока я писала эти строки, думая об Эдуарде Рубеновиче, во мне звучали слова многими любимой песни:

Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба то гульба, то пальба;
Не обращайте вниманья, маэстро,
Не убирайте ладоней со лба.